Между двух огней - Ande Страница 14

— Вот даже получив по голове, вы все еще надеетесь что-то получить?

— Я точно знаю, что компания господина Геттингена не бедствует! У них прекрасная контора на авеню Ваграм, и вполне успешные импортно-экспортные операции. Я получал ежегодные отчеты!

— Я рекомендую тебе подумать. Ребята, похоже не думают ни с кем рассчитываться.

Честно говоря происходящее сейчас во Франции мне сильно напоминало наши девяностые. Жесткий экономический кризис спровоцировал бурление политических говн. Ежедневно закрывались куча заводиков и предприятий. Безработица зашкаливала. Официальный курс франка отличался от реального процентов на пятьдесят, или даже больше. Точно так же как у нас, возле банков толклись жучки, скупающие валюту дороже официального курса. Купить в банке доллары или фунты по официальному курсу было практически невозможно. От жуткой инфляции, как ни смешно, спасала только дикая безработица. На этом фоне в парламенте большинство было у социалистов и коммунистов. Газеты писали про налог на богатых. Его оказывается вон когда придумали. А в нулевые все же ввели.

Так что мне было очевидно, что Мейделя решили тупо кинуть. И получить деньги он сможет только при моем участии. Да и то не факт.

И вот, он собрался за деньгами.

— Ну, хорошо, барон. Но я заявляю, что принимаю на себя командование всеми мероприятиями по поиску сокровищ. Ваш поход я объявляю подготовительной операцией. И сам приму в нем участие. В среду.

— А завтра?

— А завтра мы посетим твоего поверенного. И все подготовим. И вообще, Яков Карлович, чем лучше подготовка, тем успешней операция.

Рано утром в понедельник я поехал к Батисту в гараж. Он попытался слупить еще денег, но я озадачил его перекраской авто в цвет «бордо», и новыми документами. Предложил ему наган, из трофейных. И попросил вооружить меня чем-нибудь мощным и недорогим.

— Ты, Айвен, на дело собрался? Или просто шпана одолела? Если шпана, то наган зря отдаешь, а если на дело, то просто скажи, — банк, квартира, или заводская касса?

— Я хочу быть готов к неожиданностям. Чтоб эти неожиданности не думали, что меня возьмешь на раз-два.

— Мутно говоришь. Пойдем, сам посмотришь.

Оказывается, соседние мастерские тоже принадлежат Батисту. За время работы у него я, видимо, не понял, с кем имею дело. В большом помещении лежало оружие. Чего здесь только не было! Я залип возле пулемета Браунинга, такого же, каким Сухов решал вопросы с басмачами. Оторвавшись, попускал слюну у станкового Максима. Но цены… Пулемет Браунинга отдавали за двести фунтов. А Максим и вовсе за полторы тысячи долларов. Правда, с внушительным боезапасом, но все равно дорого. Скромно взял четыре гранаты F-1, и патроны к нагану и люггеру. Чем впечатлил Батиста невероятно.

За весь пакет услуг он запросил всего пятьдесят долларов. Заодно предложил убежище — пересидеть розыск, медпомощь — если понадобится, обеспечить алиби, новые документы, совсем как настоящие. И все это за жалкие тридцать процентов от добычи, которую он готов помочь реализовать…

Мэтр Планель, поверенный в делах Мейделя — обычный парижский нотариус. Внешне затрапезный, то есть неброский. Но я хорошо помню, что Портос, из «Трех Мушкетеров», после смерти нотариуса Кокнара, на его деньги купил себе баронство в Нормандии, с огромным замком. Мейдель нас представил друг другу, и на этом его участие в разговоре ограничилось. Всего за пятьдесят франков, через час, мы стали обладателями комплекта документов, в которые оставалось всего лишь вписать имя представителя компании «АфроБалканИмпекс». Что выкупил у г-на Мейделя пай за шестьсот тридцать фунтов.

— Кольцов! Откуда ты знаешь все эти крючкотворские тонкости?

— Я учился в Политехническом Институте. Там не до глупостей. Никому не интересно, какие стати должны быть у полковой лошади. Там для жизни знания дают.

Мы сидим в кафе на площади Бурбон, рядом с МИД Франции на К-д-Орсэ. Барон оказался фантастически дремуч в тонкостях бюрократии. И на простой вопрос, есть ли у него паспорт слегка завис. Заверил, что гражданство получил еще в двадцатых, но паспорт где-то затерялся. Когда я поинтересовался, как он со мной собирается ехать за границу, в поисках сокровищ, он порозовел. Потом сказал, что если вернуться домой в Бургундию, то в префектуре паспорт ему сделают всего за пару недель. Я вздохнул, и прямо от нотариуса протелефонировал мсье Широ, чиновнику французского МИДа. С этим господином Иван собирался выехать во Французскую Полинезию. Мсье Широ планировал быть послом. А Ивана он хотел взять торговым атташе. Всего за триста английских фунтов. Но кризис. И узнав, что у мсье Колтцофф к нему дело, он обрадовался, и попросил быть в кафе к обеду. Где они спокойно все обсудят. И вот мы сидим и лениво пикируемся с Мейделем.

— Вы ненавидите офицерство, Кольцов! Я вообще не понимаю, почему вы не перешли к красным?

— Они хотят меня убить.

— А почему тогда так презираете белых?

— Они тоже хотят меня убить.

— Просто убить?

— Нет, у белых — после сложных ритуалов. Ну, там про Россия гибнет, и защитим родину от вандалов. Но суть одна. По мнению белых я должен умереть. Желательно красиво. Но и так сойдет тоже.

— Ты циник.

— А кто без недостатков?

Мсье Широ, узнав, что нужен паспорт, деловито обозначил таксу в тысячу франков. Завтра паспорт будет готов. Вкусно отобедав за наш счет, получив аванс, и записав данные Якова, он отбыл дальше служить Франции. Мы допивали кофе.

— Простите господа, я услышал русскую речь, и не мог не подойти к соотечественникам. Вы позволите?

Рядом стоял смутно знакомый мне мужчина, дорого и модно одетый. Где я его видел? По виду — ровесник Ивану и барону. Он между тем сел к нам за столик и махнул официанту.

— Позвольте представиться, господа. Григорий Зарецкий, бывший приват-доцент. Сейчас по торговой части, выправляю паспорт, для поездки в Англию.

Посмотрел на Мейделя, потом на меня и обаятельно улыбнулся. И я вспомнил его фото. Толкнул ногой барона, чтоб не представлялся. Мы с ним договорились не особо козырять своими настоящими именами. Потому что захватывали Мейделя всерьез. Поэтому сразу договорились, что его я буду посторонним представлять Николаем Егоровичем. Я закурил.

— Не стоит, Сергей