Вот это жизнь! - Михаил Леккор Страница 14

Она прижалась к нему, он поцеловал ее. И Даша упорхнула, оставив слабый запах надежды и душу, полную смятения. И вот он вместе со всеми оказался около Нарвы, телом находился здесь, а душой с ней.

А дела-то шли, хоть и медленно и опять бестолково! Несколько дней активно работала русская артиллерия, разрушая крепостные стены в тщетной надежде, что защитники сдадутся. Увы, Дмитрий прекрасно знал, что Нарву возьмут только через несколько лет, во время новой осады. Другие войска, другие солдаты, опытные и храбрые, новые полководцы.

Да и артиллерия досталась еще та, средневековая, когда каждая пушка под свой калибр и под свои заряды, да и мощность еще была недостаточна. Даже стены Нервы, обычные городские, не смогли окончательно разбить. А времени уже крайне не хватало.

Вскоре здесь будет сам грозный король Карл ХII с небольшой, но регулярной и бесстрашной армией, которая, мягко говоря, отбросит русских варваров от крепости. А точнее говоря, разобьет и отшвырнет. Если бы не стойкость в прошлом потешных полков, а ныне гвардии — Семеновского и Преображенского полков — Русскую армию вообще бы растерли в порошок, часть солдат уничтожив, а другую пленив.

Увы, но по истории невозможно прыгать, минуя отдельные этапы. Дмитрию тоже начала придется вкусить горечь поражения, и лишь потом, если его не убьют, можно будет перейти к нектару победоносного этапа. А так, что не сделает, рядовой, скажем так, иррегулярного войска?

Шло очередное осеннее утро. Прохладное и промозглое и как бы дождливое. Дмитрий удрученно посмотрел на обувь — нечто среднее между короткими сапогами и диковинными ботинками. Два месяца интенсивной эксплуатации и местная грязь превратили их в решето. И портянки не помогали. Ноги быстро промокали и мерзли. Какая там карьера, здоровье бы не подорвать в этой грязи.

Он неоднократно читал и даже сдавал на экзамене, что Нарвское поражение оказалось для России скорее благом, чем наказанием, став начальным толчком для большинства знаменитых петровских реформ. И, глядя на армию, абсолютно был согласен с выводами ученых, мастистых и не очень, считавших, что главная причина — слабость войск. К чертям собачьим такую армию!

Насмотревшись на армию с позиции рядового то ли всадника, то ли пехотинца (никак не мог уяснить из постоянно меняющихся задач, которые ставили начальство перед дворянским ополчением), он мог поставить жирный плюс только потешным гвардейским полкам. Не очень опытные, но стойкие, хорошо обученные и прилично вооруженные части. К ним примыкали драгунские и солдатские (регулярные) полки. Хотя уровень у них был кардинально разным.

Но вот иррегулярный сброд (по-иному назвать никак не получалось) из дворянского ополчения и стрельцов больше напоминал большую банду с кое-как поддерживаемой дисциплиной и относительной боеспособностью. Особенно в этом отношении отличалось дворянское войско. Разнокалиберное и, как правило, холодное оружие (пищали заменялись луком и стрелами), практическое отсутствие строя и низкий моральный дух. Часть дворян были опытными воинами, но только в одиночном бою. И говорили они лишь о добыче, грабеже и женщинах, которые можно изнасиловать в захваченных деревнях. Не густо.

Такое войско в любом случае надо срочно менять и поражение под Нарвой лишь ускорило этот процесс. А не то в последующие века, как понимал попаданец Саша, Русская армия прошла бы путь Турецкой и потихонечку бы развалилась.

— Седьмой десяток, в дозор! — услышал он властный голос. Это пришел их черед дежурства. Вот и проявление определенного порядка, о котором он только что горячо мечтал.

Запряг Бурка — злого жеребца, которого постоянно приходилось приучать кнутом и лаской к дисциплине. Почему Дмитрий не кастрировал его, Саша не знал, сам он глухо молчал даже на прямые вопросы. Но, похоже, из понимания, что боевой конь должен быть злым. В бою это очень важно. И еще на племя. Хорош был конь! Хоть и не породистый, но сильный, с длинными ногами и крепкой спиной. Выносливый и красивый. Дворяне не раз просили продать — отказывал. Но когда спрашивали скрестить с кобылой — охотной соглашался. И Бурку хорошо, и он получал то каравай хлеба, то кусок говядины, то курицу. Дешево, конечно, но вкусно!

Сам сотник полюбовался на жеребца. Дмитрий уже напрягся, решив, что тот начнет отбирать, но сотник только рекомендовал не соваться с конем в горячие места, поберечь его, раз уж себя головы не хватает поосторожничать.

Глава 7

Р-раз! Дмитрий картинно, на публику и уверенно крепко сел в седло своего коня. Саша в ХХI веке и близко не подходил к лошадям, а не то, что ездил на них. Видал… по телевизору и ладно. Но опыт тренированного тела Дмитрия и несколько месяцев постоянных разъездов сделали новоявленного сына боярского опытным всадником. ГИБДД-то еще нет, полная лафа, как хочешь, так и едешь, и нет никому дела!

Десяток, тоже сев в лошадей, неспешно покинул воинский лагерь и сразу принялся осматривать близлежащие окрестности. Мало ли что. Наудачу будет добыча, на неудачу — плети от обозленных командиров.

Навстречу им показался сменяемый десяток, который молча проехал в лагерь. Веселиться особых поводов не было. Промозгло, холодно, прошедший опять непрерывный дождь вперемежку со снегом. Прибалтийская осень никогда не была прелестной — ни в начале XVIII века, ни в XXI столетии. Грабить в окрестностях Нарвы тоже было нечего — все возможное разворовали, жители частью разбежались, частью находятся в Нарве, все дома в деревнях сожжены. Скукота!

Поездили несколько часов по окрестностям, пока не надоело. Остановились, давая коням передышку. Рачительный хозяин неподалеку успел посеять в конце лета озимую рожь, к октябрю ростки вытянулись в ладонь. Нежная зелень будет лакомством для непривередливых коней. Зерна бы им еще, но откуда?

Лошадей, не расседлывая, отпустили на кожаных ремнях по полю, а сами собрались у большого костра. Всего в десятке было тринадцать человек — восемь детей боярских и пять холопов (один, правда, остался дежурить и кухарничать).

У большого разожженного костра рассаживались вольготно, особо не чинясь, где свободный дворянин, а где крепостной холоп. В боях и не такое бывает — война!

Сидели, травили старые байки, дожевывали куски ржаного хлеба, оставшиеся от утреннего завтрака, понемногу грелись. Вот уж действительно — солдат потихоньку спит, а служба неспешно идет. Блин, а вот у Дмитрия, будто делать нечего, забурчало в животе утренняя плохо сваренная каша. Зараза такая, заторопилась на волю. Пришлось поспешить, оставить нагретое место у костра. Наверняка, сразу найдется