Адвокат вольного города 7 - Тимофей Кулабухов Страница 14

— С собой, — вздохнул я, прикидывая, что мой кошелёк сегодня сильно похудел, а ведь день ещё не закончился!

…

По истечению двух часов я приехал на мягко блестящем новыми матовыми боками антрацитово-чёрном автомобиле в китайский квартал.

Танлу-Же по десятому разу инструктировал Василия, тот только кивал и наверняка сбежал бы, если бы всё та же китаянка не массировала ему шею и затылок, превращая в безвольного слушателя.

Моё появление, как человека, который его повезёт «на дело», он воспринял как спасение.

— Джо оставим. Машина двухместная, — напомнил я.

— На грузовике. Не надо по полям на Вашем чёрном жуке ездить, — отрицательно покачал головой Танлу-Же.

— То есть грузовик уже готов?

— Стоит возле кафе, заправленный и починенный, с маслами и прочими жидкостями, включая ароматизатор в салоне, — с лёгким самодовольством проворчал лидер триад, как опытный продавец подержанных машин. — Если Джо не поместится в салоне, то поедет в кузове. Аркад Ий, ты должен понимать, что ты и твой план — это единственное и последнее, что удерживает нас от открытого боевого противостояния с Вьюрковским.

— Но его сотня — это порядка ста-ста двадцати вооруженных и натренированных бойцов, это если не говорить про их моральные качества.

— Мы можем выставить не меньше.

— Танлу-Жу, это не шахматы, пешка не равна пешке. И потом, после партии проигравшие пешки можно вернуть на доску, а после войнушки их придётся хоронить. И пытаясь освободить одного человека, даже при хорошем раскладе ты потеряешь дюжину. А что будет после драки? Думаешь, власти простят китайцам нападение? Да их совершенно не будет интересовать причина и контекст, такая ситуация сразу становится политически опасной. Если есть в регионе сила, которая не признаёт власть Кротовского, это такой вызов, что в итоге весь квартал, вместе с нашим отличным бизнесом депортируют куда-то подальше, вернее поближе, только к Китаю.

— Я всё понимаю. Но и ты пойми наши чувства. Мы терпеливо относимся к арестам и обыскам. Стараемся не ходить по одному, чтобы не избили хулиганы, но так, среди бела дня…

— Мы всё уладим и за обиды отплатим. Просто война — это не моя стихия.

— Хорошо. Держим чувства под контролем. Но Джо едет с тобой.

…

— Водка, — как-то отстранённо, но при этом непреклонно выдал Василий.

Он был похож на степняка больше, чем степняки сами на себя похожи. Он даже пах как они, был одет так же и вообще эти приготовления мне казались излишними. Если боевики Вьюрковского сцапали благообразного одетого в нестрогий костюм Нианзу как степняка, то явно были не привередливые.

— Что водка? — не понял я, принюхиваясь.

— По дороге купим водку. Это часть моего плана.

Джо поместился в салоне. Вернее сказать, салон грузовика вообще больше, так что они сидели на пассажирском сидении, ещё и место оставалось для Тайлера, который бы играл на гармони. Неприхотливые сельские жители вообще часто катаются в грузовиках или тракторах с превышением вместимости.

— Каким образом водка являются частью Ваших планов? — вообще-то Василию доставалось раздражение, которое копилось во мне из-за беспробудного пьянства Тайлера. А может меня раздражает не то, что они пьют, а то что я теперь чёртов трезвенник?

— Очень даже понятным образом, — терпеливо объяснил прирождённый степняк Василий. — Как я окажусь в полях возле ихней Изнанки?

— Мы тебя довезём.

— Это понятно. Но нужна правдоподобная история. И пьяный степняк, который заблудился и пришёл туда, куда ему ходить не следовало, ещё и не расспросишь его, потому что лыка не вяжет, это правдоподобно. И потом, так меня наверняка не будут бить. Посмеются и всего делов. А как просплюсь, уже буду в казематах.

— Ну… звучит логично, — вынужден был согласится я.

— И чтобы напиться, мне нужно время, так что, барон… Давненько мне не шоферил барон, — усмехнулся Василий — притормози вот тут, зайдём в магазин.

— Ладно.

Дебелая тётка продавец смотрела на нас с нескрываемым подозрением, явно ожидая от такой пёстрой компании неминуемой попытки что-то стибрить.

Я уже принял (пользуясь случаем, ещё и пополнил запасы) зелье, которое делало меня похожим на цыгана, хотя главной его идеей было чтобы те, кто не знает меня близко, не узнали бы.

Всё дело в том, что если человек знает тебя хорошо, отдельные изменения во внешности лишь вызовут удивление, но не смутят.

Да, цвет кожи стал более смуглым, глаза карими, а подкрашенные волосы были цвета вороного крыла. Если добавить к этому набор из поддельных золотых украшений, то я действительно был далёк от своего «фоторобота».

Но в целом лицо и тело остаётся тем же.

Дядюшка По объяснял, что есть и более глубокое изменение по внешности, но базовые вещи поменять нельзя или крайне сложно.

Тот, кто со мной общался, может не раз удивиться «загару». А тот, кто не знает, по внешнему виду посчитает, что я цыган (молдаванин я!)

Так, тётка продавец сверлила недоверчивым взглядом нашу странную компанию. Я, похожий на цыгана и снова в том костюме, что когда-то по случаю у одного цыгана и выменял. Василий — вылитый степняк (ещё и пахнет так пронзительно, будто спал с конём в одной яме последние полгода), Джо — так и вовсе китаец. Правда, из нашей компании он выглядел опрятнее всех.

— Так, ордынцы, мать вашу. Чего вам надо?

Мы вытолкнули вперёд Джо.

— Нам коньячка пятилетнего и сыра кусочек, — стыдливо попросил внезапно застеснявшийся китаец.

— Ишь ты, коньячка, да ещё и пятилетнего, — в лёгком когнитивном диссонансе заворчала тётка, однако алкоголь продала.

Василий нашёл тут же у магазина брошенную бутылку из-под водки тёмно-зелёного цвета и прямо в машине перелил коньяк в неказистую тару.

— Маскировка! — горделиво пояснил он.

…

Мы выпустили изрядно подпитого Василия в полях.

Мастер по побегам, начинённый скрытыми магическими приблудами, вооружённый купленной у старьёвщика степняцкой саблей (её отнимут, но она — часть образа) ещё по дороге неторопливо выпил полбутылки коньяка из водочной емкости, а оставшиеся откровенно смаковал, со вкусом поедая сыр.

Он распрощался с нами, и вышел из посадки в направлении соседней, где у головорезов был стационарный пост–засада, а ещё дальше — тайный вход на Изнанку.

Он шёл, чуть покачиваясь на ходу и мычал какую-то местную песню, которую, как я надеялся, можно отнести и к кустовскому фольклору, и к