Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства Страница 15

Передо мной на ристалище стоял этот мелкий белёсый червяк. Дальнейшее всплывает в голове отрывками. Я стою с оружием рыцарей — мечом, ничего более не достойно меня. Раздаётся удар в орочий барабан, и я просто иду вперёд. Тварь что-то кричит, пытаясь запугать меня, но по мере моего приближения его голос становится менее уверенным. Я во время своего шествия смотрю в его мерзкие глаза лягушки. Он начинает метаться, хотя внешне это не видно. Когда остаётся шагов пять, он кидается на меня….

Не помню. Очнулся я, стоя над телом с вскрытым горлом. Вокруг звучали крики этих мерзких клыкастых собак. Твари. Я выдвинулся к ближайшей, стоящей перед клетками с мерзкими отребьями. Диапазон звуков сзади сменился. Повернувшись, я увидел, как зеленомордые режут зеленомордых. Обратив взгляд обратно, я понял, что одна из этих тварей бежит в сторону свары остальных, мимо меня. Наверняка хочет смочить свои клыки в крови этих низших. Я кинул в неё меч, эта тварь увернулась, изменив направление бега. Она замахнулась на меня своей мерзкой лапой. Ты думаешь, что сможешь противиться богу…

Разум вернулся резко. Несколько секунд ушло на восприятие действительности и понимание происходящего. Половина лица, подправленного орочьим кулаком, горела адским пламенем. Кровь с рассечённой скулы всё ещё стекала по щеке. Я встал и поковылял к клеткам. Мельком брошенного взгляда на «трибуны», хватило, чтобы оценить степень заинтересованности моей персоной. Орки пластали друг друга с дикой яростью. Хромая по дороге я машинально поднял брошенный меч — вот это «заточка»!

Достигнув своих, я заставил вялые мышцы попытаться разрубить одну из жердин. Клинок, ввиду моих жалких ударов был вырван Чустамом, который буквально за десяток махов снёс преграду. Парни, протиснувшись через жердины, начали исчезать промеж клеток. Клоп, приостановившись, повернулся на меня с взглядом виноватого щенка. Я махнул рукой. Конечно, я всё понимал, но… Обидно, самка кобеля.

Мышцы ног предательски тряслись. Вяло, прихрамывая, я побрёл вдоль клеток, на одной из них меня поймала рука. Волосатый представитель лафотов жалобно произнёс: «Помоч». Лафотов в клетке было всего двое, ещё пара были обычными замызганными рабами. Я, оглянувшись, подтащил палку, при помощи которой мы попытались сломать их клетку. Понимая бессмысленность, я проковылял до оружейной площадки, где мне выдавали меч. Оружейная, ввиду разборок орочьих кланов не охранялась. Изъяв из упорядоченных кучек топор, направился обратно.

Волосатые, справились гораздо быстрее, чем мои, и так же исчезли в темноте. Почему-то в голову пришёл хрумз. Я, игнорируя тянущиеся ко мне из клеток руки, направился к загонам.

Зверь был там же. Справившись с первыми воротами, я остановился перед внутренними:

— Ну…, ты тоже беги, — скинул я петлю.

До сих пор не знаю, чем было спровоцировано замешательство зверя, но за те мгновения, что он замер напротив меня, я принял, и самое главное реализовал спасшее меня решение. Оттолкнувшись здоровой ногой, я вцепился ему в шерсть. Толком сесть на него я не смог, просто прыгнув, вплёлся в ранее расчёсываемые космы.

Скорость зверя была поражающей, и селение орков, всё дальше удалялось, сверкая в опускающемся на степь мраке разведёнными кострами. Когда селение уже казалось лёгкой полоской света на горизонте, мои пальцы стали сдавать. Они просто не повиновались, и моё тело, частично висевшее на спине хрумза, стало предательски скатываться вниз. Несколько минут я пытался подгибать колени, но в какой-то момент они коснулись земли, и шерсть зверя выскользнула из рук. Я мешком упал на скудный ковёр степных трав.

Я не знаю куда я шёл. Вспомнив про правило более длинной правой ноги, я делал поправки. Раза два-три за ночь я ложился отдохнуть, и эти промежутки, не смотря на моё дикое желание уйти подальше, превращались в часы. Меня лихорадило. Понимая, что состояние далеко не нормальное, я винил во всём шамана. Глупо, но я даже пару раз показал средний палец в ту сторону, от которой шёл.

Утро я встретил лёжа. Уговорив себя картинками из прежней жизни, я встал и поковылял дальше. Не понимаю, как я не услышал их. Обернувшись, в какой-то момент, я заметил две приближающихся точки всадников. Осознавая, что уже обнаружен, я упал в одну из впадин — а вдруг?

Это только кажется что степь абсолютно ровная. Нет, она имеет, пусть и не явные, но очень, очень пологие и невысокие холмы, этого оказалось мало….

Незнакомый говор, раздавшийся над моей спиной, известил, что я пойман. Я готов был умереть, но не возвращаться. Сложность была в одном — я был живым.

— Жив? — прозвучал обескураживающий голос с акцентом.

«Не орки! Не орки!» — внутренний голос только от одного этого ликовал. Я повернул голову: «Лафоты! Сволочи! Как напугали».

— Жив.

— Тавай лошад ссаду.

Да если честно, не то, что лошадь, ежа готов… Усилием воли я заставил себя встать. На круп меня уже подсаживали. Не скажу, что скачка на лошади чем-то особо отличалась от хрумза, но я пытался. Постоянно съезжая вбок, мне приходилось собирать все оставшиеся силы, чтобы не упасть и перебором заднего места и бёдер вернуться в вертикальное положение. Я, вцепившись в спину незнакомого мне мужика, сквозь накатывавшую тошноту, ликовал: «Дважды! Дважды за день мне повезло». К вечеру мы проезжали мимо небольших колков деревьев, отдалённо напоминающих берёзы, разве что стволы более темные.

Остановились мы только к вечеру. Руки одеревенели, зад — вообще ничего не ощущал, но самое мерзкое это тошнота. Лафот помог мне спуститься и усадил спиной к дереву.

— Ранан?

Я помотал головой:

— Нет, шаман чем-то накормил. Шарики такие тёмно зелёные.

Лафоты стали переговариваться между собой. Через пару минут меня стали снова засаживать на лошадь.

— Может, отдохнём? — тело протестовало против скачки.

— Нет. Тебе вода надо. Много вода. Может не смерт. Мы здесь трава не знат, помоч не помоч.

Знаете притчу о еврее и козле, ну когда раввин, заведи там козла в дом… Так вот в обратную сторону этот принцип тоже работает. Если тебе долгое время отбивали седалище, а потом дали отдохнуть, то ехать становится в два раза больнее. Очень помогала терпеть мысль о «может не смерт». Долго ли, больно ли, но мы нашли реку.

— Пей вода, потом обратно пей, потом опять пей, — инструктировал меня лафот, подведя к реке.

Мне если честно было никак не до шуток:

— Как обратно пей?

Лафот сунул три пальца в рот и наклонился. Я изначально его слова интерпретировал немного по-другому, и больной разум предполагал что-то вроде клизмы. Наверно в моём положении она не была лишней, но вот не было ни нормального способа её сделать, ни желания этим заниматься при зрителях (воспитание рабства — сдохни, но вот к этой части никого нафиг), поэтому, отойдя пару шагов от берега, я упал на колени и стал всасывать воду. Когда желудок отяжелел, я попытался вылезти обратно, но сделав несколько движений, понял, что не успеваю. Оценив направление течения, вывалил всё из себя прямо в реку. Течение около берега было не очень быстрым, в смысле отсутствовало. Лафот, зайдя в воду, отогнал ногами то, что вышло из меня, и помог развернуться обратно к реке:

— Пей вода, много пей.

С каждым разом мне становилось всё хуже. На пятый или шестой, я упал лицом в спасительную своей прохладой воду. Всё остальное, происходило как во сне. Меня вытащили и уложили на бок. Ещё несколько раз меня рвало, пока в желудке не остался лишь желудок, извергающий тягучую желчь или что там в нём. Земля приятно дарила прохладу голове. Через какое-то время я понял что засыпаю.

Глава 9

Очнулся я на рассвете. Один из лафотов сидел ко мне спиной. Я тяжело вздохнул.

— Жит? — с улыбкой повернулся ко мне он.

— Пока да.

С трудом встав, я направился к реке, выполоскать разъедающую остатки зубов кислотную субстанцию желудка. Тот, кстати, радостно болел. Берег небольшой речушки, как и часть поляны, на которой мы остановились, была покрыта следами моего вчерашнего разгула. Я, зайдя по колено в воду, естественно выше по течению от вчерашнего места, вяло умылся. Тяжело дыша, доковылял обратно. Болело всё. Желудок, лицо, колени, голова, пальцы, заднее место…. За последние сутки я, куда только не принимал удары жизни. Не болел наверно только детородный орган, но вот сейчас мне было не до него.

— Вода обратно не хотет? — спросил мой спаситель.

— Нет.

— Жит хорошо, — философски отметил лафот. — Ты будеш жит.

— Согласен. Чёртов шаман.

— Если шаман не дат тебе…, — он явно не мог подобрать слово, — травы «глупый воин», ты бы смерт в бой. У нас колдун тоже дават травы «глупый воин», когда надо бой идти. Когда бой смерт, — лафот поглядел на меня вопросительно, мол, понял ли я.

Я кивнул. Что тут не понятного, когда идут в последний бой, все средства хороши.