Барбара Картленд - Цветок пустыни Страница 15

Когда корабль приблизился к причалу, Вита смогла рассмотреть, что на поясе у шейха красуется большой, украшенный драгоценными камнями кинжал. Но даже без этих атрибутов, свидетельствующих о его положении, одного взгляда на лицо этого человека было достаточно, чтобы понять – перед ней очень важная персона.

Шейх был несколько выше всех остальных мужчин, окружающих его, и от всей его фигуры веяло таким спокойным достоинством и силой, что и на секунду нельзя было усомниться в том, что этот человек привык повелевать и властвовать.

– Итак, это сам шейх Шаалан эль-Хассейн! – едва слышно прошептала Вита, не в силах оторвать взгляда от его величественной фигуры.

– Да, синьорина! И не забывайте: это враг – и притом злейший враг – шейха Меджула эль-Мезраба и его жены.

При этих словах Вита еще пристальнее взглянула на шейха.

Когда корабль причалил, синьор Дайри поспешил собрать их вещи, с тем чтобы они могли одними из первых сойти с корабля.

Мгновенно нашелся носильщик, чтобы нести саквояж Виты, и девушка наконец ступила на землю, несколько ошеломленная гомоном толпы и протяжными криками торговцев, обычными для восточного портового города.

Ей бы очень хотелось лучше знать арабский, чтобы понять хоть что-нибудь из того, что говорилось вокруг, но неожиданно ее уха достигли и французские слова.

– Сюда, пожалуйста, синьорина, идите за мной, – говорил синьор Дайри, с усердием расчищая ей путь через толпу и отдавая приказания носильщику.

Двигаясь следом за ним, Вита обнаружила, что почти поравнялась со стоящим поодаль шейхом.

Казалось, он не замечал всей этой толпы, так обособленно от всех он держался, хотя рядом с ним суетилось несколько аравийцев в таких же, как и у него, черных аббасах. Это дало основание Вите думать, что они, видимо, принадлежали к тому же самому племени, что и шейх. Например, анизы, как было ей известно, никогда не носили черное.

Внезапно ей в голову пришла отчаянная мысль, и девушка решительно направилась в сторону шейха Шаалана.

И только теперь, как следует разглядев его, Вита поняла, что перед ней один из самых красивых мужчин, которых она когда-либо видела.

Его отличали классически правильные, тонкие черты лица, но прямой нос красивой формы, как казалось Вите, был не характерен для аравийца.

Темные, почти черные глаза шейха смотрели на нее совершенно бесстрастно. Ей показалось, что в них не мелькнуло даже намека на интерес или какие-либо другие эмоции.

– Вы шейх Шаалан эль-Хассейн? – спросила Вита, приблизившись к нему и глядя на него снизу вверх.

Он окинул ее равнодушным взглядом и утвердительно наклонил голову.

– Вы говорите по-французски, месье? – спросила она, перейдя на этот язык.

– Да, мадемуазель, – также по-французски отвечал шейх.

– Тогда я бы хотела сказать вам, – заявила Вита, – что человек, которого вы послали ухаживать за вашим жеребцом, тем, что находился на борту парохода, прибывшего из Неаполя, забыл о своих обязанностях. Вам не следовало бы поручать такому человеку отвечать за столь великолепного коня! Нельзя так издеваться над животными!

Возмущенная отвратительным обращением с жеребцом, Вита не отдавала себе отчета, что говорила слишком категорично, почти агрессивно.

В глазах шейха мелькнуло какое-то непонятное ей выражение, сменившееся прежним непроницаемым блеском. Но голос его звучал по-прежнему бесстрастно:

– Вы хотите сказать, мадемуазель, что мой человек жестоко обращался с конем?

– Из-за того, что он страдал морской болезнью, он оставил животное без воды и пищи, – ответила Вита, ничуть не смущенная его взглядом. – И если бы я и мой спутник не накормили и не напоили вашего жеребца, он, несомненно, страдал бы на протяжении всего этого путешествия от жажды и голода.

Наступило непродолжительное молчание, затем шейх спросил:

– Могу ли я быть уверен, что то, что вы говорите, – правда?

– Вы думаете, месье, у меня есть какие-либо иные причины сообщать вам об этом, кроме заботы о прекрасном животном, которое вы отдали в такие недостойные руки? – сердито спросила Вита. – Грум страдал от морской болезни, я не отрицаю этого, но он обязан был сделать распоряжения кому-то еще, чтобы за жеребцом ухаживали, как подобает.

Опять на какое-то время повисло напряженное молчание, а затем шейх холодно произнес:

– Я принял во внимание то, что вы мне сказали.

Безразличие, с которым он отнесся к ее словам, показалось девушке возмутительным. Не выдержав, она в раздражении воскликнула:

– Что ж, надеюсь, что впредь вы будете более осторожны в выборе тех, кому поручаете своих лошадей, месье, – резко сказала она, вскинув голову. – У нас в Англии мы слишком ценим наших лошадей, чтобы позволить нерадивым слугам ухаживать за ними!

Закончив свою гневную тираду, она резко развернулась и быстрым решительным шагом отошла, ни разу даже не оглянувшись на шейха.

И все же она спиной чувствовала его внимательный взгляд, пока, гордо подняв голову, шествовала к тому месту, где ее поджидал синьор Дайри с только что нанятыми лошадьми.

И только когда они отъехали на какое-то расстояние от пристани, синьор Дайри осмелился произнести:

– Это оскорбление шейх не забудет никогда!

– Какое оскорбление? – удивилась Вита, все еще пылая негодованием.

Она вдруг почувствовала, как у нее бешено колотится сердце и перехватывает дыхание после этого неприятного разговора с шейхом.

– Вы назвали человека из его племени «нерадивым слугой». Это оскорбление, которое имеет свою цену, как и плата за кровь.

Вита рассмеялась.

– Что-то не похоже, что шейх собирается наказать меня, – легкомысленно заявила она. – Хотя было бы интересно узнать, что именно он пожелал бы получить в качестве компенсации.

– Обычная плата в таких случаях – овца, – серьезно заметил синьор Дайри.

Вита снова засмеялась.

– Тогда шейх будет глубоко разочарован, ведь у меня нет овцы. И, если бы я сама разговаривала с его грумом, я бы произнесла гораздо больше резких слов, уверяю вас, чем разговаривая с его хозяином.

– Вы должны быть более осторожны, синьорина. – Было видно, что синьор Дайри относится ко всему этому гораздо более серьезно, чем Вита. – В Сирии память длинна, а шейхи очень могущественны.

– Уверяю вас, что я ни в малейшей степени не боюсь его, каким бы могущественным он ни был, – заявила Вита. – И, возможно, благодаря моим словам в будущем он будет более осторожен с теми, кому доверяет своих лошадей.

Синьор Дайри промолчал, но Вита почувствовала, что он осуждает ее поведение.

Впрочем, Вита почти сразу же забыла об этом неприятном эпизоде, едва только они начали торговаться за лошадей и слуг, которые должны были сопровождать их до Дамаска.

Но, в конце концов, все устроилось наилучшим образом, и сразу же, как только Вита и синьор Дайри перекусили в ресторане отеля и девушка сменила свой наряд на амазонку, они были готовы отправиться в путь.

Ехали они быстро, Вита с любопытством смотрела на все вокруг в этой чужой стране, и ничто не предвещало каких бы то ни было неприятностей.

Синьор Дайри нанял значительный эскорт из всадников, в их караване было несколько лошадей и ослов, что Вите казалось совершенно излишним. По ее мнению, синьор Дайри просто слишком беспокоился и старался максимально обезопасить себя от всяких неожиданностей.

При этом он не нанял для каравана ни одного верблюда, как это обычно делали путешественники, так как у Виты было с собой совсем мало багажа. Ее дорожный саквояж нес на спине белый ослик, который, как ей объяснили, свидетельствовал о том, что она – важная леди.

Кроме того, верблюды значительно задержали бы их продвижение.

Едва только они выехали за город и начали подниматься в горы, их взорам открылась такая красота, что у Виты захватило дух от восхищения.

Она и вообразить не могла себе раньше, что где-то есть такая прекрасная страна с высокими белоснежными пиками царственных гор, чьи склоны поросли цветущим кустарником, с высокими деревьями, усыпанными розовыми и огненно-красными цветами, сверкающими на фоне ярко-синего неба.

По обеим сторонам узкой, каменистой дороги тянулись мрачные пропасти и глубокие ущелья.

Сначала было очень жарко, но по мере того, как они все выше и выше поднимались в горы, становилось холоднее, и Вита была рада теплому плащу, который синьор Дайри предусмотрительно посоветовал ей взять с собой. Она накинула плащ поверх своего легкого костюма для верховой езды и закуталась в него.

Девушка специально выбрала для этой поездки самый эффектный наряд, так как знала, что арабам нравятся яркие цвета. Костюм для верховой езды был сочного розового цвета, отделанный белой тесьмой.

Модную шляпку с высокой тульей украшала воздушная вуаль, закрывающая верхнюю часть лица и сзади спадающая на спину, что несколько защищало нежную кожу юной английской леди от обжигающего солнца.