Андрей Муравьев - Так хочет бог! Страница 15

Это могло объяснить позицию тех, кто вышел на Калякина. Зачем спешить?

Он глянул через плечо ученого. В данный момент археолог вовсю рубился с компьютером в шахматы. Сомохов выигрывал.

Поделиться размышлениями с Улугбеком? Или лучше с Тоболем? Что он посоветует?

Малышев вздохнул, достал сотовый, поставил новую симку и поплелся в ванную включать душ. Нужен шумный фон, способный заглушить звонок.

Как в шпионском детективе…

2.

В припаркованном у обочины микроавтобусе недовольно заерзал тучный оперативник.

– Что случилось?

Задавший вопрос загорелый брюнет с тонкими чертами лица говорил с акцентом. Правильный русский язык в его устах искажался именно своей безукоризненностью, старомодной в нынешних реалиях классичностью построения речи.

Толстяк виновато развел руками:

– Они опять ушли для разговора в ванну.

– Там нет микрофонов?

– Ребята успели оснастить качественно только комнаты и коридор. В ванной врезали одну Ф-ку, потому как эта модель меньше всех… но и хуже всех.

Брюнет тихо выругался по-итальянски, после чего достал сотовый.

– Патрон, похоже макеро подозревают, что их пасут… В разговоре они упомянули, что некий "груз" выехал на станцию, из-за чего они готовы выехать послезавтра. Полагаю, пора переводить операцию в активную стадию.

С той стороны трубки раздалось недовольное ворчание.

Лицо брюнета осунулось, густые брови сошлись над переносицей.

Через минуту, выслушав все наставления, он отключил связь и подозвал к себе парочку скучавших в углу головорезов. Эмоциональный тембр итальянской речи брюнет изредка разводил фразами на немецком, к которому головорезу привыкли. Толстяк, владевший только английским, недовольно повел плечами.

– Шеф утверждает, что нашими "клиентами" заинтересовались конкуренты. Кто-то завалил засаду каменщиков у дома родственников "М". Видимо, подтянулись "непримиримые".

Он потер переносицу, собираясь с мыслями.

– Завтра к нам пришлют подкрепление. А пока всем – сто процентная готовность. Эти дуболомы из недобитых мятежников не умеют действовать тонко, значит, придется пострелять.

Головорезы потянули из наплечных кобур пистолеты.

Брюнет вздохнул, достал четки и забубнил слова молитвы. Чуть погодя к нему присоединились голоса остальных.

3.

В четыре часа утра во двор въехали две изотермические Газели. Яркая реклама на боках авто рассказывала случайному свидетелю о прелестях продукции одного из московских мясных комбинатов. Двигатели, работающие необычно тихо для отечественных, не потревожили сон мирных обывателей.

Задние дверки одного из грузовиков распахнулись, выпуская шестерых одетых в камуфляж воинов. Короткие пистолет-пулеметы с массивными глушителями, толстые бронежилеты, шлемы с узкими прорезями бронированного стекла. Из второго выпрыгнули четверо людей в гражданской одежде: серые ветровки, джинсы, кроссовки. Выглядели они не так грозно, но у каждого под курткой топорщились бугры кобур. Двое сжимали дипломаты, способные в мгновение ока превратиться в грозное оружие. Пока боевики вскрывала нужную дверь, эта четверка разобрала входы в остальные подъезды.

Наблюдатель в микроавтобусе подавился очередным кофе. Ситуация усложнялась.

– Шеф! – телефон подняли мгновенно. – Каменщики здесь!

Брюнет испуганно сглотнул наполнившую рот слюну.

Трубка разразилась потоком брани.

– Нет! Мы не могли засветиться! Они – сами! – оправдывался брюнет.

Громилы уже щелками стволами, досылая патроны. Водитель, пересев в центр, расчехлял ствол переносной ракетной установки.

Все ждали вердикта начальства.

Брюнет с посеревшим от переживания лицом, повернулся к остальным:

– К нам выехали подкрепления. Смежники держали недалеко группу, она на подходе… Наша задача – не выпустить каменщиков из двора. Готовьтесь!

Он трясущимися руками, под осуждающими взглядами остальных, вытащил нательный крестик.

– Готовьтесь! А я пока помолюсь за ваши души!

…Боевики вскрыли дверь за пару минут и исчезли в зеве подъезда.

В шепоте молитвы брюнета стали проскакивать истеричные нотки.

Еще через десять минут в проеме дверей показался первый из посланных на захват воинов. Выглядел он слегка растеряно и уж точно не по-боевому: шлем снят, пулемет за плечами. Чуть погодя следом показались остальные. Терять время было нельзя.

– Вперед, – просипел брюнет.

Но выскочить из микроавтобуса они не успели.

Две визжащие тормозами девятки с тонированными в ноль стеклами влетели во двор. Из них гурьбой посыпались бородатые парни в камуфляже и с калашами в руках. Смуглые физиономии, полускрытые щетиной и усами, искажены в крике. Боевики, находившиеся между подъездом и Газелями, профессионально рассредоточились, отходя к припаркованным во дворе авто.

Кто выстрелил первым, разобрать было нельзя. Тем более, что спустя мгновение после первой выпущенной пули двор взревел во всю мощь своих смертоубийственных ресурсов. И если пистолет-пулеметы в руках одетых в камуфляж боевиков тихо шуршали и трещали, то старые добрые АК в ладонях кавказцев было слышно на несколько километров вокруг.

Клубы дыма, отраженное эхо, крики раненых вносили в какофонию лишь некую гармоничную связующую, без которой шум дворового боя походил на соревнование безумных барабанщиков.

…Потеряв троих из шести боевиков и двух одетых в цивильное "каменщики" отошли за фургоны, стены которых оказались непроницаемы для пуль залетных бородачей.

Кавказцы тоже не досчитывались шестерых. Парочка, зажимая хлещущую кровь, отползала с линии огня, матерясь и порыкивая от боли. Четверо, нашпигованные свинцом, давно не дышали. И лишь трое бородачей при поддержке громил и брюнета продолжали поливать огнем машины противника. Патроны у них остались, но задора поубавилось.

Одна из Газелей взвыла мотором и подала назад. Очереди автоматов кавказцев стали истеричней. Всаживая по половине рожка, те пытались удержать врага во дворе дома.

Напрасно… Грузовичок, колышась на бордюрах, уже рванул в арку.

Телефон, так и не выключенный на момент боя, взорвался в руках брюнета вопросами. Пришлось отвечать:

– Да! Нет! Шестеро убитых… Не знаю…

Сбивчивые поначалу слова вновь обрели командные интонации:

– Я не знаю! Подопечных среди тех, кто вышел, не было! Еще раз говорю – не знаю!!

Брюнет повернулся к кавказцам:

– Кто из вас Ринат?

Один из кавказцев указал пальцем на труп у расстрелянной девятки.

– А вместо него?

Тот же кавказец поднял руку.

Брюнет взмахом руки остановил представление по имени.

– Займись своими ранеными и проследи, чтобы никто больше во двор и со двора не ушел!

Бородач кивнул.

Брюнет повернулся к громилам, деловито поигрывавшим трофейными пулеметами.

– Вы со мной.

Они гуськом вошли в подъезд, взбежали по лестнице. Знакомая обитая дерматином дверь открылась с первого же толчка. Комнаты оказались пусты – ни баулов со снаряжением, ни книг, ни свертков с доспехами.

Брюнет прошелся по всем комнатам, заглянул в шкафы и под кровать. После чего вытер уголки взопревшего рта и обреченно потянул из кармана сотовый.

– Шеф? Это я… Подопечные улизнули… – ответная тирада была так эмоциональна, что брюнет отодвинул динамик подальше. – Нет. Не знаю как. Видимо, через чердак или крышу.

Он покосился на магнитофон, оставленный на столе у включенного торшера. Из динамиков доносилось равномерное дыхание спящего человека.

Брюнет согласился с невидимым собеседником:

– Слушаюсь! С нами Бог!

Он выключил аппарат и повернулся к застывшим громилам:

– Выдвигаемся. К утру мы должны быть в Ростове.

4.

Потрепанные Жигули, въехавшие на бывшую Пролетарскую, а нынче имени адмирала Колчака улицу, никак не выделялись в потоке других таких же грязных и подержанных произведений отечественного автопрома. Иномарки здесь если и встречались, то только очень-очень подержанные. Так что модель оказалась весьма даже кстати в смысле камуфляжа… Удобная.

Сидевший за рулем тщедушный водитель притормозил, читая название улицы, удовлетворенно кивнул и прибавил газа. Попавший в рытвину амортизатор жалобно хлипнул.

Вот и нужный дом!

Вернее, домик. Обычная сельская хибара, недавно вместе с селом вошедшая в черту города, и явно претендующая на снос. Покосившийся ветхий забор, некрашеное крыльцо, окна с потрескавшейся старой краской. Кусты малины, скрывающие убожество дворика, разрослись и нависали над калиткой.

Машина, скрипнув выработанными дисками, остановилась. Двое сидевших на заднем сиденье мордоворотов слаженно выдохнули и потянулись к ручкам открывания дверей.