Владислав Морозов - БронеМашина времени Страница 15

Тут на поверхности воды показались два самоплавающих предмета, медленно движущиеся по течению в мою сторону. При ближайшем рассмотрении они оказались обломками досок, покрытыми облупившейся краской. На одном из них отчетливо проступал характерный германский «рейхсадлер» с распростертыми крылышками и свастикой в лапках. Рискуя нырнуть в эту помойку, я ухватил деревяшку и прочел надпись, сделанную по трафарету аккуратными буковками: «DEUTSCHE WEHRMACHT 1941». Это было понятно без всякого перевода. Не веря своим глазам, я выловил вторую доску, перевернул и увидел: «ROYAL ARMY ARSENAL. LONDON 1939», — тоже ясно и тоже без перевода… Приехали… Вот тебе и Сербия-Черногория! Ну не могли в нынешних «горячих точках» сохраниться импортные боеприпасы полувековой давности. Совершенно легко и естественно, что неудивительно после чудовищного болевого шока, мне пришла в голову совсем уж дикая мысль: я где-то в Европе, но не современной, а в Западной Европе сороковых годов. Но что я знаю о том периоде, кроме кинохроник и фотографий в книжках? Лучше учиться надо было, пока давали… Вспомнились «Юнкерсы-87», переворачивающиеся в пикировании кверху брюхом, сыплющиеся из них пачками бомбы и марширующие под бодрую музыку колонны «дойче-зольдат» с закатанными рукавами. А потом сразу штурм Рейхстага с молодецким «ура-а-а!». Но цельной картины, как ни крути, не вырисовывалось.

Бог ты мой, какие идиотские мысли лезут в голову, а ведь сам факт, что я навсегда покинул родное «светлое сегодня», меня уже нисколько не волновал… Что-то я чрезмерно огрубел душой после десятилетнего сидения в окопах. Видимо, надо было девушек любить и винцо пить вместо этого… Вспомнив разговор с «благодетелем», я, памятуя о «15 возможных вариантах», здраво предположил, что это может быть и не «та самая» Вторая Мировая. Тогда даже интересно, кто сейчас кого бьет? Впрочем, все это чушь, мне бы лучше побыстрее во времени и пространстве определиться… Между тем я заметил, что дождь стихает. Вместо него в воздухе повисла пелена густого влажного тумана, сгущавшегося по мере прекращения ливня. Я вышел из своего укрытия и побрел дальше. Ручей под ногами все еще тек, но уже не столь бурно. Видимость была от силы метров пятьдесят, дальше за туманом не просматривалось ни черта. Тащиться между бесконечными валами надоело, и я, изрядно перепачкавшись и изматерившись, взобрался кое-как на гребень одного из них — правого.

Оглядевшись с вершины этой кирпично-щебеночной груды, я обомлел: за моей спиной, где в тумане можно было разглядеть массу руин и строительного мусора, по гребню второго вала тянулась провисшая между покосившихся столбов колючая проволока. А прямо напротив меня, с приколоченного к одному из столбов фанерного щита, довольно натуралистически нарисованный череп скалился над надписью «ACHTUNG! MINEN!» За проволокой имело место быть довольно обширное минное поле. Интересно, что получилось бы, полезь я влево, а не вправо? И с чего это вдруг немцы взялись минировать пустыри, у них разве в минах излишек?

Я сплюнул на кирпичи и осмотрелся — там, куда я собирался направиться, все вроде было чисто, если только такое определение подходит к подобной свалке. Обширная пустошь была сплошь засыпана разным битым хламом, несколько лет назад представлявшим собой дома. Кое-где над завалами возвышались обугленные коробки четырех-пятиэтажных домов старинной архитектуры, виднелось небольшое грязное озеро — судя по всему, воронка от тяжелой авиабомбы. Кто тут кого бомбил — непонятно. Спустившись с внешней стороны вала, я побрел дальше, обходя особенно крупные груды мусора. Под ногами хлюпала жидкая грязь, порою чуть ли не затекая через край в мои сапоги. В одном месте из-под груды мусора проглядывал горелый танк английского вида — то ли «Валентайн», то ли «Матильда», определить точнее мешало полное отсутствие всех деталей, которые можно было отвинтить или отодрать с мясом. «Разутый» корпус не имел ни гусениц, ни других деталей ходовой части, башня наполовину разрезана автогеном, на ней нет ни маски с пушкой, ни командирской башенки. Мотор и задний лист брони тоже отсутствовали: кто-то, не имея возможности вытащить подбитый танк из развалин, явно попытался раскурочить его, «не отходя от кассы».

Между тем я добрался наконец до высоких закопченных стен. Смотреть и здесь было, в общем-то, не на что. Туман слегка рассеялся, и как-то неожиданно за развалинами показалась улица, имевшая вполне ухоженный вид: мостовая и тротуар очищены от обломков, местами торчат уличные фонари. По другую сторону улицы снова начинались развалины. Я выбрался было на тротуар, когда за углом послышался отчетливый шум мощного мотора и характерное клацание гусениц по булыжной мостовой, очень похожее на обычный бульдозер. На всякий случай пришлось нырнуть за ближайшую стену и затаиться — мало ли что… Лязг приближался, и оказалось, что это не бульдозер, а кое-что посерьезнее. Из-за угла вырвался на полном ходу типичный немецкий бронетранспортер с колесами впереди и гусеницами сзади, кажется, «Ганомаг-251», за ним второй такой же. Машины прошли от меня на таком расстоянии, что можно было свободно плюнуть в открытый сверху кузов, где болтались из стороны в сторону головы в германских армейских кепарях и затянутых в маскировочные чехлы касках. Установленные на турелях пулеметы с дырчатыми кожухами торчали на передней машине направо, а на задней — налево. У автоматчиков с небритыми мордами, наряженных в камуфляжные куртки на грязно-белой подкладке, в руках оказались не только «Шмайсеры», но и «Штурмгеверы-44». А значит, на дворе явно не 1941 год. Между тем мимо меня проскочил желтый, в коричневых и зеленых разводах, борт заднего транспортера; пулеметчик-эсэсовец у кормовой турели курил, пуская дым через нос. Сидящий рядом с ним солдат приподнялся и швырнул наружу какой-то белый бесформенный предмет, бесшумно шлепнувшийся в лужу. Через пару минут броневики скрылись в конце улицы. Это явно был армейский патруль, обеспечивающий безопасность в завоеванном городе, но в каком? В предмете, выброшенном на дорогу, я между тем рассмотрел мятый газетный лист, и еще не осела бензиновая гарь, когда я уже доставал его из лужи. В газету была завернута горсть объедков, которые я вытряхнул, и присел на какой-то обломок стены, торопливо разглаживая на коленях мокрую бумагу.

Это оказалась самая нацистская газета «Фелькишер беобахтер» за 29 июля 1944 года. Вообще-то, я по-немецки разбираю еле-еле, но тут вдруг без всякого напряжения начал читать вполне бегло, причем внутренне газетный текст воспринимался почему-то как русский, а не немецкий. Между тем от прочтенных первых строк на меня нашел некоторый столбняк, и я быстро пробежал глазами остальное содержание. Итак, на лицевой стороне имела место большая статья «Фюрер на приеме в честь героев Рейха» с парой фотографий. На первой Адик Шикльгрубер, бодренький и здоровенький, прочувствованно жмет руку какому-то пацану в погонах. На втором фото — две шеренги мужиков в мундирах, кого там только не было: танкисты в черной форме, небритые подводники в белых фуражках, пехотинцы, летчики, эсэсовцы в нарукавных повязках со свастиками. Собрались эти герои по случаю вручения им рыцарских и железных крестов, дубовых листьев, золотого оружия и прочих цацек. Читать весь список я не стал, но в числе награжденных были: летчики Мельдерс и Марсейле — за 480 и 385 сбитых самолетов противника соответственно, подводники Шлихтер и Клейберн, успешно обстрелявшие ракетами Фау-1 американскую морскую базу в Гуантанамо, какой-то Отто Вольф из танковой дивизии СС «Лейбштандарт», подбивший в одном бою два десятка тяжелых канадских танков, и еще куча народа. Отдельно отмечался генерал-полковник люфтваффе Адольф Галланд, получивший дубовые листья ко второму рыцарскому кресту и золотое оружие за успешные действия своего 5-го особого воздушного флота в районе Панамского канала. В честь героев был дан банкет и прием в Рыцарском зале нового здания Имперской канцелярии с присутствием всех нацистских шишек…

В следующей статье «Восточный вопрос становится большой проблемой» автор злорадно описывал быстро идущие к провалу переговоры в Праге между Союзом освобождения России в лице генералов Краснова и Шкуро с одной стороны и временной администрацией Западной Украины — с другой. Украинцы в лице И. Мельника требовали по-быстрому убрать с ряда украинских территорий (в частности, с Одессщины) белогвардейские формирования, формально подчиненные Третьему Рейху, а лучше разоружить их под немецким контролем. А представители недобитых белых генералов ссылались на какой-то договор с Гитлером от 30.11.1941, разрешающий им контролировать ряд восточных территорий и развернуть казачьи формирования численностью не менее 40 тысяч штыков и сабель. Автора статьи при этом почему-то особенно возмущала «непомерная наглость» русских коллаборационистов во главе с Керенским в вопросах обретения «национального суверенитета», несоизмеримая с их вкладом в общую борьбу на фронтах.