Александр Михайловский - Рандеву с Варягом Страница 15

   Но хозяева тут Ларионов с Остапенко, и они лучше меня знают, что тут можно делать, а что нет. Едва только мы успели скрыться внутри, и вахтенный закрыл за нами люк, как коротко взвыла сирена. Потом раздался ужасный грохот, корабль затрясся, и все снаружи заволокло плотными клубами белого дыма. Да, такой "Форт" лучше пересидеть внутри. Когда дым снесло назад, вахтенный снова выпустил нас с контр-адмиралом наружу. Высоко в небе, склоняясь к японской эскадре, набирал высоту ракетный снаряд. Да какой там снаряд - снарядище, длиною, наверное, сажени в три-четыре, и калибром, как у мины Шварцкопфа. Забравшись высоко-высоко, выше облаков, он развернулся, и камнем начал падать в сторону японских броненосцев.

   Когда сигнальщик доложил, что наш флот с кормовых углов атакуют три русских корабля, то я поначалу ему не поверил. Возможно, что это мое неверие стоило жизни тысячам сынов Ямато. Увидев, что происходит, я пришел в ужас. Эти русские открыли огонь с запредельных дистанций, в девяносто - сто кабельтовых. Они убивали мои бронепалубные крейсера, как волки режут овец - одного за другим. Какие же у них орудия, если они могут стрелять на такую огромную дистанцию со скорострельностью револьверных пушек. Что у них за снаряды, если после десятка попаданий идет на дно корабль, в три тысячи тонн водоизмещением.

   Удивляла их меткость - всплески от падающих снарядов имели малое рассеивание и ложились очень кучно. Теперь понятно, что стало с отрядом контр-адмирала Уриу. Если эта троица не побоялась напасть на весь наш флот, то, что ей шесть кораблей, к тому же не самых сильных. Озадачивало нас еще одно - вчера мы успели убедиться в том, что русские взрыватели тугие, и для их срабатывания обязательно нужны попадания в броню. При ударе об воду они не взрывались. Наши фугасные трубки, наоборот, очень чувствительные и срабатывают, едва коснувшись препятствия, будь это поверхность воды, или нежный шелк. Снаряды этих русских кораблей взводились при ударе об воду, но взрывались не сразу, а через некоторое время, когда снаряд успевал уйти на несколько ярдов под воду. Мои корабли один за другим выходили из строя, садясь на корму, с поврежденными винтами и рулем.

   На "Касаги" вспыхнул пожар в кормовом пороховом погребе, наверное, русский снаряд попал прямо в элеватор. Я отдал приказ передать на "Идзумо" приказ развернуться "всем вдруг", и атаковать наглецов. Надеюсь, господин Камимура выполнит свой долг.

   Но пока сигнальщики возились с флажками, пока их поднимали - русские успели превратить в пылающий костер мой последний бронепалубник "Читосе", и сами собрались совершить левый поворот. Они были прекрасны в своем убийственном великолепии, их остроносые корпуса разрезали море, как катана режет шелковый платок, подброшенный в воздух, а не сминали его неодолимой тяжестью металла. Вряд ли корабль, способный развить такую скорость обладает сколь-нибудь заначительным бронированием. Но, прежде, чем уклониться от весьма неуклюжей атаки отряда Камимуры, эти странные русские нанесли нам еще один разящий удар. Развернувшийся к нам в ракурсе "три четверти", второй русский крейсер вдруг затрепетал вспышками выстрелов обоих своих скорострелок в орудийных башнях. У меня даже начало складываться хокку, - "Прекрасная бабочка с крыльями из огня - несет смерть".

   Под его накрытие попал замыкающий нашу колонну броненосец "Хацусе". Меньше чем через минуту над мачтой броненосца затрепетал вымпел "не могу управляться", а сам корабль покинул кильватер. По широкой дуге его понесло прямо к русскому берегу, под огонь береговых батарей, которые немедленно открыли по нему стрельбу, и вокруг несчастного корабля начали вставать фонтаны воды. А русские корабли причинившие нам такой урон легко отрывались от погони наших броненосных крейсеров. По крайней мере, расстояние между преследователями и преследуемыми не увеличивалось.

   Внезапно я увидел, как над головным русским кораблем вспух клуб белого дыма. Я уже было обрадовался, как и все прочие из команды "Микасы", громко закричавшие - "Банзай"! - Наивные, мы думали, что на русском корабле что-то взорвалось. - Как бы не так! - Из клуба дыма, как демон из ада, вверх вырвался стремительный копьеподобный металлический снаряд, возносящийся вверх на струе ярчайшего огня. Где-то высоко над облаками он развернулся и ринулся вниз. Огненный демон, порождение ада, в полной тишине, подобно атакующему соколу, падал на мой флагманский корабль.

   Я отдал рулевому приказ на маневр, чтобы избежать его атаки, но это порождение западных демонов было быстрее. Как молния он врезался в нашу несчастную "Микасу" между трубами. Сильнейший взрыв сбил меня с ног, и швырнул в угол мостика. Я еще дешево отделался. У сигнальщика, что стоял рядом со мной, куском металла снесло полчерепа. Еще несколько офицеров моего штаба были искалечены. Поднявшись на ноги и обернувшись назад, я увидел картину ужасного разрушения. Труб не было. Вместо них на палубе возвышались куски искореженного металла, срезанные примерно на высоте человеческого роста. Повсюду стелился жирный черный дым. Часть котельных вентиляторов была изуродована и бездействовала, те же, что продолжали работать, тянули в кочегарки не свежий воздух, а удушливый угольный дым. Скорость "Микасы" ощутимо падала, ее ранение было серьезным, почти смертельным. Особенно опасно было то, что рядом был враг, готовый в любой момент отомстить за нанесенную обиду.

   Последние четверть часа мы совершенно не обращали внимания на Порт-Артурскую эскадру. Наши глаза были обращены на крейсера, что атаковали нас со стороны моря. Сказать по правде, они заслужили такое внимание. Принадлежи эти корабли флоту Страны Восходящего Солнца, про них было бы написана не одна хвалебная танку. Так и должен действовать каждый воин дерзко, с отвагой, соразмеряемой точным расчетом, сознавая свои сильные и слабые места.

   Но мы были в этом море не одни. Забытая нами Порт-Артурская эскадра, набрала ход и пошла наперерез. "Кроссинг Т" - пять русских броненосцев, один броненосный и один бронепалубный крейсер, против четырех с половиной японских броненосцев - бой насмерть.

   "Асахи", "Фудзи", "Ясима", "Сикисима" никуда не уйдут, пока здесь есть подбитая "Микаса", и их адмирал в опасности. Долг самурая тяжел, как гора, а смерть - легка, как перышко. Расстояние до русских кораблей стремительно уменьшается. Эти безумцы решили подойти на пистолетный выстрел? - Приказываю поднять приказ остальным броненосцам - оставить "Микасу", и уходить в открытое море. Я тоже знаю, что такое долг. Сегодня не наш день, и надо спасти хоть что-то. Проклятые русские крейсера - они так легко превратили победу в поражение, а охотника - в дичь. Мне докладывают, - фалы оборваны, почти все сигнальщики погибли. Нет, нашли одного, и он флажками семафорит мой приказ на "Сикисиму".

   Все, приказ принят, и четыре броненосца беспорядочно направляются на юго-восток в сторону открытого моря, по пути перестраиваясь в строй пеленга. А вокруг "Микасы" уже стали падать эти проклятые русские снаряды.

   В рубке "Москвы" крики восторга и аплодисменты. Все поздравляют лейтенанта, так снайперски пославшего ракетным снарядом в "Микасу". Взрыв был немалой силы и, кажется, японский броненосец лишился всех своих труб. Картина действительно интересная: окутанная жирным черным дымом, теряющая скорость "Микаса", висит, как гиря, на хвосте японской эскадры.

   Но тут поблизости от нас разыгрывается новая драма. Уходящий от преследования "Адмирал Ушаков" открыл по ближайшему вражескому крейсеру, трехтрубный "Якумо", беглый огонь в парфянском стиле из кормовой башни. Дистанция между кораблями составляла кабельтовых семьдесят. Это примерно на милю больше чем дальнобойность орудий "Якумо", и примерно половина от максимальной дальности для "Ушакова". Белопенные столбы разрывов начали стеной подниматься у форштевня японского броненосного крейсера. Не все снаряды уходили в воду, некоторые ударялись о корпус крейсера, а один разорвался на броне боевой рубки. Неужели таким способом можно остановить громадину водоизмещением в десять тысяч тонн? - Не верю. - Но, что это, на двадцати узлах скорости нос крейсера все глубже и глубже зарывается в воду. Это не сильно заметно, наверное, оттого, что вокруг все время рвутся снаряды, и японский крейсер продолжает идти прямо на нас...

   Опасно кренясь в левом развороте, и шатаясь, будто пьяный, сбрасывая скорость, "Якумо" выходит из атаки. На его мачте болтаются какие-то сигналы. Огонь по нему прекращается, точнее, и переносится на следующую цель. Когда он разворачивается к нам кормой, то видно на треть торчащее из воды перо руля. Еще немного и... - Что за чудеса?!