В. Бирюк - Рацухизация Страница 15

Судя по рельефу — болото наполнялось так, что вода из него уходила в реку верхом, через гребень борта долины — есть промоина. Собственно говоря — в неё мы канал и вывели. Судя по выросшему в промоине кустарнику — это было давно. Как будет в ближайшие годы…? — Аллах акбар.

Если поток в канале будет достаточно стабильным и мощным — имеет смысл ещё пару жерновов поставить. На Руси говорят — постава. В начале 20 века в Западных губерниях были мельнички аж с семью поставами. Но… нет данных, нет личного опыта.

Не знаю. Постоянный рефрен: «не знаю».

Наверное, я неправильный попандопуло: правильные — всё заранее знают. Только глянут и сразу: среднесуточный расход воды в устье — ХЗ м3/с. Я так не умею. Приходиться набираться нового личного опыта. Хоть бы и средневекового.

Буду делать step by step — по шагам.

Первый «step» для этой мельницы состоит в извращении. Что для меня ну очень не ново.

Изврат в том, что сначала она не будет — молоть, а будет — молотить. При почти полном совпадении букв в словах — две большие разницы.

Колесо мельничное будет работать на верхний вал. По сути — просто «вал отбора мощности». От него передача вращения пойдёт вариантно: или на «веретено» с порхлицей и жерновом-«бегуном», или на другое устройства — молотилку.

По здешней традиции молотьба идёт сразу после жатвы: 2–3 недели в сентябре-октябре, а помол — всё последующее время. Пока есть что молоть.

Тут я снова удивляюсь. Удивляюся… человечеству.

Хлеб выращивают лет тысяч восемь. Занимается вот этим делом вот такое время — почти всё человечество. Просто горы голов и моря мозгов.

Все остальные: строители пирамид и храмов, жрецы и священники, культура, наука, аристократия, герои, мореплаватели и философы, кузнецы, ювелиры, поэты, скульпторы… — просто клопы на теле хлебопашца. В смысле — паразиты. В смысле — живут от труда пахаря.

Всё человечество занимается выращиванием хлеба. И — его молотьбой. Тысячи лет. Миллионы людей. Основное занятие человечества. Исполняется непрерывно и повсеместно. Без мозгов. Извините.

Сообразить, что цеп — орудие молотьбы хлеба — можно применять как оружие, для убийства или калечения представителей своего вида — сообразили. Боевые цепы, нунчаки… А вот заменить возвратно-поступательное движение цепа на вращательное барабана…

«Душа не принимает»?

Все — помахивают. Тысячи лет. До 18 века, Шотландия.

И ещё сто лет, прежде чем оборвавшие связь с прежними родинами, с прежними верами… и с прежними «душа не принимает» американцы, тупо, или наоборот — остроумно, очень прагматично, без всякого «спасения мира», «построения общества всеобщего счастья» или «возвещения благой вести», просто — ради прибыли, ради «презренного металла» — заменили форму рабочей части молотилки, «била». Прирост хлеба от использования «правильной молотилки» — 5-15 %. Не сеяно — не пахано… просто — правильно обмолочено.

Я не могу пересчитать это в людях. Так, на вскидку — 10000 ежегодно. Умерших от голода. И втрое-впятеро — больных, дегенеративных, мучающихся своими, в эту очередную зиму подхваченными от недоедания, болячками всю свою недолгую жизнь. Детей. Здесь, в «Святой Руси». Не ставших нашими бабушками и дедушками. Никому никем не ставшими.

А дело-то нехитрое: имеем вращающийся барабан с неподвижным подбарабанником снизу. Подбарабанник охватывает поверхность барабана примерно на треть. Барабан мы сделали деревянный с железными билами в форме «американского зуба»: кверху несколько расширен и сплюснут, с боевой стороны имеет выпуклое очертание, так что бьющая грань его закруглена.

Сразу предупреждаю: «американский зуб» к «голливудской улыбке» моего времени — никакого отношения.

Подбарабанник составлен из деревянных планок, утыканных по спирали аналогичными железными зубьями. При вращении — снопы проходят между зубьями так близко, что колосья обшмыгиваются.

Вот именно это они там и делают!

Такие молотилки — «штифтовые» — требуют меньшей силы, меньше мнут солому, чище вымолачивают сыроватый хлеб и меньше дробят зерно.

Важное отличие молотилки от ручного обмолота, отмечаемое ещё в 19 веке: «доброкачественность работы в них не зависит от прилежания и аккуратности самих работников»! Для большого хозяйства, при использовании наймитов или крепостных, как у меня — весьма существенно.

Поскольку молотилка не ручная, а более мощная, то добавляю соломотряс и чистильный аппарат.

Зерно пропускаем через шасталку. Его там шастают. Вот именно это с ним и делает быстро двигающийся барабан с шероховатой поверхностью. Потом сортируем по Пиннею: цилиндр из винто-спиральной проволоки, завитки которой сближаемы или раздвигаемы. Соответственно меняется размер проскакивающего в них зёрнышка.

Развязанные снопы раскладываются поперек стола и подаются в молотилку небольшими, но скоро друг за другом следующими пучками. Вкладывание снопов производится немного вкось и всегда колосьями вперед.

Чтобы не было препятствия к свободному выходу из машины соломы, для уборки приставляю пару рабочих.

Имеем намолот в 20 пудов зерна в час, рассортированное на три сорта. Зерно «праздничное» — светлое, чистое, чуть блестящее от полировки. И кучу всякого остального: солома, мякина, хоботьё…

Этим словом здесь называют полову — при провеивании она ложиться хвостом или хоботом по ветру.

Псковское выражение «хобОт» о хамовитом, неприятном мужчине — к слонам отношения не имеет, только — к сельскохозяйственному мусору.

Как пойдёт жатва на господских полях, так начнут сюда снопы возить да обмолачивать. У меня своего хлеба немного посеяно — десятин сорок. Такая… игровая площадка. Я уже объяснял — первогодние новины выгоднее крестьянам отдавать — на них остаётся, после первичной росчистки да раскорчёвки, ещё много работы. Но вот, два клина я себе забрал, пшеничку посеяли. Мне интересно новые технологии проверить. Вспашка лемехом, а не сохой, парная упряжка, двойное боронование… Нынче опробую жатву зерновых косами с крюком да обмолот с барабаном.

Я планами насчёт молотилки и мельницы сильно не хвастался, но, когда рисовал и мастерам задания давал — не прятался. Народу, временами, много собиралось. Селяне слушали внимательно. Мнения… разделились.

Именно поэтому я и не секретничал: мне интересно знать — кто как мои, даже самые завиральные идеи, воспримет. Просто на слух, просто по карябываемым на песке да на вощаницах картиночкам.

«Ищу человека!» — со времён Диогена — ничего нового.

Того, кто может себе представить будущее — в чертеже, образом, в цифрах — можно смотреть на начальника. Кто будущего не представляет — даже и пробовать не надо. Руководитель — всегда воображение ещё несуществующего.

Потаня-то изначально был в курсе — он всё видел, в самых первых разговорах участие принимал. А вот Хрысь с десятком «пауков»… Ещё и Аким со своими «за компанию» припёрся.

Народ хмыкал, почёсывался… Наконец, одного прорвало:

— Эта… ну… а тута вота… Не… Слышь, боярич, а тута скока будет? Тута ж по-разному надоть…

— Тебя как звать?

— Чегой-то? Да я ж ничего… тока спросил…

— Вот и я о том. Два десятка мужей добрых одно и тоже видят. А спросить никто не догадался — один ты. Так как звать?

— Ну, Глазко.

— Правильно тебе имя дали, Глазко — глазастый ты. Верно сказал: зазор между барабаном и подбарабанником надо пробовать и смотреть. Причём зазор не одинаков: вверху должно быть пол-вершка, в середине — четверть, внизу — осьмушка. Заранее точно не скажешь — придётся клиньями выставлять. А при тряске — они будут вываливаться. Надо будет постоянно присматривать.

Аким послушал, как я мужика нахваливаю, окинул орлиным взором моё рисование и явил своё вятшество:

— Ну, ты, Ваня, и нагородил! Это у тебя чего? Железо? Такую кучу доброго железа вбить во всякую хрень надумал… И чего ради?

— Скорости ради, Аким Янович. Эта машина годовой урожай хлеба с крестьянского двора — за полдня обмолачивает. А не за две-три недели.

— И чего? Чего смерды три недели делать-то будут? Груши околачивать? Эх, Ванятка, от безделья у людей в голове тараканы заводятся. Портятся люди от безделья. Правильно я говорю, мужики?

— А… ну… оно конечно… истинная правда… само собой… как же без этого…

Крестьяне дружно выражают своё полное согласие с боярином. Ещё бы они возражали! С людьми надо жить. А с владельцем земли — особенно.

Какой-то чудак, поощрённой моей ласковой беседой с Глазком, предлагает способ проверки качества работы молотилки: сунуть руку под барабан и пощупать — хорошо ли обмолот идёт, не надо ли барабан поднять-опустить.

— А чё? Низя? Руку оторвёт?! Ну нихрена себе! Не, нам тады такого не надоть…