Геннадий Марченко - Меняя историю Страница 15

Отобедав и оставив Валю разбираться со стиралкой, в начале третьего я отправился в комиссионный недалеко от Арбата. Народу у длинного прилавка почти не наблюдалось, только одна старушка пыталась всучить продавщице золотой медальон, за который, по её мнению, не давали достойной цены. Я подозвал другого продавца, и, когда он донёс до завмага весть, что я от Чарского, тот вышел к прилавку, удостоверился, что я тот самый Губернский, и лично принёс из подсобки телевизор.

– Морячок один, в загранки ходит, буквально вчера принёс аппарат на продажу, – рассказывал заведующий комиссионным, подключая телевизор к сети. – Он у меня частенько бывает, иногда мы что-то продаём, иногда я что-то для себя или знакомых оставляю. И вот вам, видите, подвезло… Ну вот, всё работает, видите, как чистенько с обычной антенной показывает? А если ещё и с усилителем купите…

– У вас есть?

– Антенна? Нет, чего нет – того нет, но в любой радиотехнический магазин можете зайти, наверняка там есть.

– Хорошо, беру телевизор. Сколько с меня?

Озвученная сумма заставила меня слегка приподнять брови. Заметив мою реакцию, завмаг вполголоса пояснил, что помимо той суммы, которая будет указана в чеке, он берёт себе за труды ещё и небольшие, скажем так, комиссионные.

– Недаром же я в комиссионке работаю! – улыбнулся делец. – У вас свой транспорт? А то за дополнительную плату…

– Нет, спасибо, я на «Волге».

– Тогда лучше везите на заднем сиденье. Целее будет.

По пути в Переделкино я приобрёл телеантенну с усилителем сигнала, и уже вечером мы с Валентиной пялились в цветной экран. Всё-таки хорошая вещь телевизор, особенно в то время, когда и компьютеров не было. Хоть какое-то развлечение для простых обывателей. Правда, смотреть по ТВ особенно нечего, на взгляд жителя первой половины XXI века, советское телевидение – самый настоящий отстой. Ну а что смотреть? «А ну-ка, парни!» или аналогичный вариант с девушками? «Песню года», считавшуюся в этом времени верхом счастья всех домохозяек? Ну, согласен, «Песня года» – ещё куда ни шло. «Музыкальный киоск», «Утренняя почта»… Всю музыкальную редакцию ЦТ нужно разгонять к чертям собачьим, нельзя же кормить зрителя такой хренью. И дать установку показывать клипы зарубежных групп, да и нашим ВИА расстараться, чтобы сочиняли не идеологически грамотные песни, а такие, чтобы народ их реально распевал. Вон, хотят люди Высоцкого – пусть его будет завались. И нехай «Машина времени» распевает на всех трёх каналах. «Очевидное-невероятное» с Капицей в принципе сойдёт, только побольше экшна в программу добавить, а то, слушая профессора, можно даже заснуть, что и очевидно, и вероятно. В «Кинопанораме» рассказывать не только о советском кино, но и о новинках зарубежного проката. Можно же в том же Голливуде найти сейчас фильмы, не несущие в себе какой-то идеологической нагрузки. Да и в наш прокат их пустить, то-то государству прибыль попрёт! Хотя на фоне западных блокбастеров наши фильмы будут смотреться серой массой… Ну и что, пусть тянутся, берут пример, чтобы было не хуже!

Что-то я размечтался, а жену вон уже в сон клонит, головку на плечо положила, глазки прикрыла, посапывать начинает. Пойду-ка Даньку гляну, как он там, а потом и Валюшку в постель, и сам с ней рядом. Прижмусь к ней, обниму, уткнусь носом в каштановую шевелюру и буду смотреть хорошие сны.

На следующий день я решил позвонить Чарскому и порадовать его новой песней для Инги. Чтобы не тянуть с подарком, всё ж таки человек мне уже не раз помогал, можно сказать, бескорыстно, а мой скромный композиторский труд оплачивал по высшему разряду. Настал черёд сделать ему презент. А поскольку подарок должен быть запоминающимся, то я выбрал творение Игоря Николаева «Айсберг». Всё-таки на заре моей жизни она звучала едва ли не из каждого утюга и поневоле отложилась в памяти. Хотел почти год назад презентовать его Пугачёвой, да в итоге придержал. Как оказалось, не зря.

– «Ледяной горою айсберг из тумана вырастает, и несёт его теченьем по бескрайним по морям», – напевал я, подбирая аккорды.

К счастью, не очень сложные, и часа через два я приступил к записи нот. А когда всё было готово, с лёгким сердцем набрал из своего кабинета телефон Чарского.

– Алло, – голосом потомственного дворянина выдал на том конце провода антиквар.

– Добрый день, Анатолий Авдеевич, это Губернский…

– A-а, Сергей Андреевич, приветствую.

– Я звоню с хорошими новостями. Помните, обещал вам подарить песню? Так вот, она готова, однозначно станет хитом.

– Вот это действительно новость так новость! Не ожидал, что вы так скоро управитесь… Я просто в нетерпении! Когда же можно будет её услышать?

– Да могу подвезти хоть сегодня. Тут вполне можно обойтись роялем, незачем тревожить Гараняна.

– Тогда жду, я весь день дома. Надеюсь, послезавтра полечу в Италию с хорошим настроением. Заранее уверен, что ваша песня станет шлягером.

До Чарских я добрался через полтора часа, пообещав Вале вернуться как минимум к ужину. Инга в очередной раз порадовала, схватывая всё на лету. Даже по моей просьбе сумела первый куплет пропеть на пониженных, подражая Пугачёвой. Но в итоге мне всё же больше пришёлся по душе её вариант, когда она поёт легко и естественно. Решили идти своим путём. Кстати, сама Чарская и подыгрывала себе на рояле, причём мои ноты в который уже раз страдали минимализмом. Однако Инга сумела прекрасно себе аккомпанировать, добавив некоторой аранжировки.

– Мне нравится! – с детской непосредственностью заявила девушка, опуская крышку рояля.

– Спасибо, Сергей Андреевич, удружили! – сказал Чарский. – Поистине королевский подарок, и мелодия запоминающаяся, и слова прямо-таки за душу берут.

«Спасибо нужно говорить Игорю Николаеву и Лидии Козловой, – подумал я. – Надеюсь, она ещё не написала эти стихи, а то ведь оконфузишься – мало не покажется».

Между тем я подумал, почему бы мне не вступить и в Союз композиторов? Тоже, наверное, нужны рекомендации уже состоящих в Союзе, как было и в случае с писательским. Тут у меня имелся какой-никакой выбор: Паулс, Слободкин и Гаранян. Тем более что ноты я в принципе знаю, а что не умею пока играть на рояле – это не фатально, где написано, что композитор обязан владеть клавишными?

Кто из этой компании наиболее влиятелен? Паша ещё молод, но всё равно довольно известен. Не говоря уже о Паулсе и Гараняне. С другой стороны, Раймонд Вольдемарович в Прибалтике, а эти двое в Москве, да и работал я с ними чаще, а с Паулсом только с песней «Миллион алых роз» моя жена сотрудничала. Решено, сейчас же звоню Слободкину и Гараняну.

Вопрос с рекомендациями решился без проблем, оба согласились за меня поручиться перед руководством Союза композиторов. И уже на следующий день я заехал сначала к одному, затем к другому за рекомендациями, которые приложил к своему заявлению.

– Простите, а какое музыкальное заведение вы заканчивали? – поинтересовался у меня очкастый пенсионер, которому я вручил заявление с рекомендациями.

Вот же подстава! Хотя ещё и Гаранян предупреждал, что спросят о музыкальном образовании, а я понадеялся на авось. Ладно, пойдём ва-банк.

– Никакое, самородок я, – и развожу руками, мол, бывает же такое.

– Но позвольте, вы должны были закончить как минимум музыкальное училище, а желательно вообще консерваторию…

– А что, Моцарта и Бетховена, которые консерваторий не заканчивали, в Союз не приняли бы?

– Ну, знаете, сравнивать себя с такими колоссами!..

Казалось, пенсионер сейчас задохнётся от возмущения.

Я же ощущал полное спокойствие. Ну не примут, и хрен с ними, мне пока и Союза писателей за глаза хватает. Просто подумалось, а почему бы заодно не податься в композиторы? Лишние плюшки не помешают.

– А рекомендаций Слободкина и Гараняна вам что, недостаточно? Вы вообще слышали песни на мою музыку?

– У нас тут не Дом культуры, чтобы песни слушать, у нас серьёзная организация, а на вашем счету, как я догадываюсь, ни одной симфонии или оперы.

– То есть вы считаете, что простых советских граждан на трудовые и боевые подвиги поднимали оперы и симфонии? А не песня «Вставай, страна огромная!» или «Марш коммунистических бригад»?! Что вы скажете французам, которые сражались за свою свободу под слова «Марсельезы»?

– Вы передёргиваете…

– Нет, уважаемый, не знаю, как вас зовут…

– Модест Илларионович Шпон, к вашему сведению, автор симфонии «Ленин жив!», – заявил старичок и попытался гордо выпятить свою впалую грудь. Подумалось, не подыграть ли ему, может, примет за чистую монету?

– Ну как же, слышал, великолепная симфония! А я и не знал, что это вы её автор. Польщён лицезреть вас перед собой, а также искренне надеюсь на ваше содействие.

Ага, вон как глазки-то заблестели. Любит, старый пердун, чтобы ему осанны пели. Ну да мне не жалко, пусть на старости лет потешит своё самолюбие.