Александр Афанасьев - Отягощенные злом 2: Разновидности зла Страница 15

Разъяренная толпа, размахивая черными флагами с шахадами – катилась по Хайбер – Роад, похороны очередных бандитов, ликвидированных точным ударом ракеты с русского беспилотника, собрали не меньше десяти тысяч человек. Ислам запрещает хоронить мертвых в гробах – и убитых, обернутых в чистые белые простыни, несли не чем-то напоминающем носилки, несли на руках, над толпой. Полиция не просто бездействовала – полиции не было, она разбежалась из этой части города, чтобы не попасть под удар. Шли быстро, над толпой колыхались запрещенные флаги, зеленые – цвет ислама и еще хуже – черные, с белыми надписями на них арабской вязью – шахада! Точно такие же повязки были на головах у многих правоверных – широкая лента, повязывающая волосы, на ней было написано: нет бога кроме Аллаха и Мохаммед пророк его. Достаточно было и оружия – от палок до автоматов. То тут, то там – то хрустело стекло: грабили лавки, которые держали не мусульмане, то жалким, заячьим вскриком оканчивалась жизнь человека, которому не повезло быть кяффиром, и которому не повезло оказаться на пути толпы. Разъяренная толпа катилась по широкой улице, оставляя за собой разбитые стекла, искореженные машины и искалеченных, оплывающих кровью на асфальте людей…

В одном из мест севернее Хайбер роад, на последнем этаже одного из немногих высотных зданий в Пешаваре, высота которого была достаточной, чтобы видеть форт Бала-хиссар в старом городе, в квартире стояли два стола, составленных друг с другом. Поверх этого сооружения лежал матрац, вперед – положили упругие, наполненные наполнителем на основе поролона диванные подушки – чтобы создать опору для цевья. Увы… мешка с песком, который лучше всего подошел бы в такой ситуации – тут не было, его негде было купить и некогда набирать. Зато – у тех двоих, которые лежали на столе уже несколько часов, сменяя друг друга у винтовки – было много чего другого. Винтовка Barrett M107А1 с прицелом BORS и штатным глушителем, не влияющим на точность попадания, оптической системой Celestron, не Цейс, конечно – но тоже ничего. Наконец у них была карманная метеостанция Kestrel 4000NV, первоначально разрабатывавшаяся для туристов, но за последнее десятилетие ставшая неотъемлемой частью снаряжения любого снайпера по всему миру.

Было жарко. Опасаясь, что все что происходит – происходит с ведома британцев и полицейские вертолеты, кружащие над городом высматривают, в том числе и снайперов, они оборудовали позицию так, как ее оборудуют в боевых условиях. Стол с позицией для стрелка – ни в коем случае не с балкона, выставив ствол на метр на улицу. Балконная дверь не открыта – а приоткрыта, перед их укрытием они повесили два больших полотна ткани, чтобы видно было только ствол и часть цевья… пойди, разбери, что это такое. Вчера – Бес прошелся по городу, залез на пару крыш и примотал там к антеннам небольшие куски зеленой ткани – старый трюк, позволяющий снайперу узнавать силу и направление ветра без Кестраля. Сейчас – было почти полное безветрие, что несказанно радовало обоих, лежащих бое о бок на импровизированной стрелковой позиции людей. Все-таки ни Бес, ни Араб не были настоящими снайперами. Меткими стрелками – да, безусловно, даже чрезвычайно меткими стрелками. Но не снайперами, способными попасть в цель одной – единственной пулей с двух тысяч ста пятидесяти метров. Для того, чтобы сделать такое – недостаточно просто тренироваться, нужно быть одаренным от Бога.

Но таких снайперов в распоряжении командования специальных операций на этом направлении не было. Верней, быть то были – но ни один из них не говорил по-арабски как на родном языке, не знал пушту, не понимал сказанное на урду, не умел совершать намаз, не воевал вот почти уже двадцать лет на Востоке. Поэтому – послали их.

– Крайняя гастроль… – Араб оторвался от соломинки, через которую он потягивал сок – хватит с нас.

– Иншалла – пожал плечами правоверный Бес. Чего только не прошедший за свою жизнь, бывший хулиган из Казани, ставший не бандитским авторитетом, а подполковником русской армии, Бес в последнее время сильно заинтересовался исламом, он читал книги, какие ему удавалось добыть, говорил с авторитетными богословами и даже допрашивал пленных, ведя подчас с ними многочасовые богословские споры. Вера не мешала ему продолжать войну – тех же деобандистов, осквернителей веры и переносчиков заразы он считал поправшими святое дело Ислама, опоганившими Коран и за это – заслуживающими смерти.

Арабу было жарко, душно, он видел через прицел то, что творится на улице – и типично арабское, фанатическое "иншалла" его разозлило. Даже если это слово – произнес его друг и напарник вот уже два десятка.

– Ты туда глянь – раздраженно сказал он – это что, тоже "иншалла"? А?

– Это от сатаны – терпеливо и беззлобно сказал Бес – ты меряешь этих людей по нашим меркам, ты не хочешь понять, почему они так поступают. Если мы родились в стране, где армия защищает людей – то они родились в стране, где армия их угнетает. Они никогда в жизни не видели ничего хорошего ни от англичан, ни от военных, ни от полицейских, они знают – что закон это не для них, что их никто не защитит кроме их рода, да вот этих вот подонков, которые толкуют Коран как им вздумается, и дают фикхи,[17] хотя не имеют на это никакого права.

– Ты слышишь, что они кричат? Смерть русским!

– Слышу, брат. Но они имеют на это право, ведь мы убили людей из них. И собираемся убить еще кое-кого. Но это честная игра.

– Это не игра. Уже не игра. Они убивают нас. Лично я, в детстве понял только одно – когда здороваешься с арабом – вторую руку держи на рукояти пистолета, вот и все.

– Успокойся. Ты прав, брат, это – уже не игра…

Черный Даймлер-Соверен, роскошная, слишком роскошная для этого места машина – выехала на дорогу с территории одного из самых крупных имений в Хаятабаде, дорогом пригороде Пешавара – но гражданском, военные жили в районе Хайбер-клуба. Следом за ней – на дорогу выехал черный Рейндж Ровер, старый, но бронированный, раньше он ездил в кортеже губернатора этого района, а потом был продан с торгов вместе со многим другим имуществом. Покупатели – остались неизвестными.

В салоне Даймлера сидел на водительском месте человек, по виду моложе сорока, высокий, худой, бородатый. Он не имел при себе ни сотового телефона, ни коммуникатора, ничего подобного – только ключи от машины, от этого самого Даймлера, за рулем которого он ехал. Его охраняли всего четыре человека – четыре до зубов вооруженных и преданных бойца, каждый из которых являлся убежденным деобандистом. Пешавар был опасным местом, кишащим беженцами, которых прогнали пуштуны со своей земли после того, как русские захватили ее,[18] торговцами, пришедшими неизвестно откуда, всякими темными людьми. Но ему здесь нечего было опасаться. Потому что его звали моуллави Абдалла Рахмани и он был предводителем этих людей, обездоленных, озлобленных, готовых убивать и умирать. Он был одним из лидеров Джамаат – Исламия и единоличным лидером созданного им не так давно военного движения, названного по книге моуллави Маудуди – Талибаном. Ему нечего было опасаться, даже если бы он решил пойти до Хайберской крепости пешком – любого, кто посягнул бы на него – разорвали бы на месте.

Вчера – налет русских беспилотных самолетов, которые обнаглели до того, что наносили удары и по лагерям на территории Британской Индии – привел к тому, что амер Ажаз Мушашак и с ними все, кто собрался на вечерний намаз в одном из лагерей – стали шахидами на пути Аллаха. Русская ракета – не обошлось без предателя! – попала в дом, совершенно такой же, как и десяток других рядом, когда молящиеся еще не успели дочитать и первого раката. По исламским канонам – погибших надо было похоронить до захода солнца – но удар был нанесен, когда солнце уже скрылось на западе и получалось, что погибших надо похоронить до следующего заката. Амер Мушашак был удачливым, отмеченным благословением Аллаха воином, не так давно он взорвал целый автобус, где ехали русисты – и он погиб точно так, как должен погибнуть любой, кто стремится в рай – смертью шахида. Теперь сам Мушашак был в раю, вероятно, он сидел в окружении тех, кто стал шахидами до него, рассказывая новости с Джихада – но даже мертвым – он был еще нужен. Его смерть должна была послужить примером дл молодых и знамением для всех остальных. Он, моуллави Рахмани собирался еще раз выступить перед народом, и сказать – нас не победить. Не сломить. Не убить. Конец империи нечестивых, неверных близок – и следующую создадут они.

Моуллави Рахмани и не думал скорбеть по павшему соратнику – как не скорбел здесь по нему никто, ни те, кто нес сейчас трупы на руках по улицам города, ни те, кто готовился пойти путем павших, чтобы найти и свою смерть. Русские кое-что не понимали. Они держали удары и наносили удары ответные, как вчера – но это невозможно было остановить ракетами и минами, подложенными на дороге. Даже те, кто пал в этой неравной борьбе – они продолжали бороться мертвыми. Взорванные, повешенные, расстрелянные, сгоревшие – они продолжали борьбу, их портреты висели на стенах домов, записи их подвигов на видео продавались в любой лавке и переписывались с телефона на телефон. Когда погибал кто-то из русских – русские скорбели, оплакивали павших. Когда погибал кто-то из его людей – остальные радовались, потому что он попал в рай, проторив дорогу и им. Возможно, он скажет Аллаху доброе и про них, ведь молитва шахида, павшего на пути Джихада – будет выслушана в первую очередь!