Роман Буревой - Мечта империи Страница 15

Кассий Лентул с размаху бухнулся на колени, перерезал ремни шлема и замер.

Девушка с нашивкой младшего медика на рукаве вколола в вену иглу капельницы, не обращая внимания на немую растерянность Кассия. Вер подошел и остановился.

Остекленевшие глаза Варрона смотрели на своего убийцу и не видели его. Мелкие песчинки золотыми искорками горели на фоне черных зрачков. Но песчинки больше не мешали Варрону.

— Он угодил в лапы к Орку, — сказал служитель Эскулапа и тронул девушку за плечо, давая понять, что все усилия бесполезны.

Осколок шлема вошел Варрону глубоко в висок. Желание Сервилии Кар было исполнено. Элий ждал его у выхода в машине. Мог бы и не ждать. Зачем сенатору якшаться

с гладиатором-убийцей? Но Элий демонстративно распахнул дверцу. Вер плюхнулся рядом с ним на заднее сиденье.

— Кажется, я должен пойти в храм? Таков ритуал? — он не знал, как надо вести себя, и потому был развязан.

— Рим потерял честного мужа, и мы пойдем в храм. Но не сразу.

Наверняка Элий думает, что Вер сходит с ума от отчаяния. А он не сходит. Он растерян — да. Его разум мечется как зверь в клетке. Он проклинает нелепость происходящего. Но разве это те чувства, которые должен испытывать человек, убивший своего товарища?

— Я не хотел его убивать, — сказал Вер. — Варрон погиб из-за маленькой девочки, которую я никогда не видел.

Элий положил ему руку на плечо. Что, если изобразить раскаяние, боль? Может, тогда он в самом деле ощутит и раскаяние, и боль? Но как долго придется изображать чувства? Час? Два? Всю жизнь?

— Куда мы едем? — спросил Вер, оглядываясь. К его удивлению, они свернули на Тибуртинскую дорогу.

— На Эсквилин. В больницу. Вер с удивлением глянул на Элия.

— Зачем? Варрон мертв. Его никто не может воскресить. Будь у него один шанс из тысячи, я бы дрался за него в следующем поединке! — Хорошая фраза. Благородная. Так мог бы сказать Элий. Играй свою роль дальше, дружище, и у тебя что-нибудь да получится.

— В этой больнице находится Летиция Кар. Я позвонил туда, и мне сказали, что ее состояние улучшилось. Полагаю, нам стоит пообщаться с этой юной девицей.

— Она получила жизнь, о чем с ней еще говорить?!

— Хочу задать ей несколько вопросов. Ты же будь за дверью. На всякий случай. Так даже лучше. Твоя черная туника может ее напугать.

Черная туника. Траурная туника. Ее надевают на обвиняемого в суде. Вер будет носить черную тунику до конца Аполлоновых игр. Гладиатор, убивший противника на арене. С ним это впервые. За сорок игр — впервые. Какие муки ожидают убийцу в твердыне Тартара? Верно, свои сорок кругов. И свист плетей, и пронзительный скрежет железа. Как у Вергилия. Но даже мысль о посмертных муках не пробудила жалости к Варрону.

Вместо жалости явился гнев.

Все было подстроено. Домна Сервилия купила клеймо. Явился гений и стал угрожать. Элий подсказал «формулу независимости». И Вер скрепил кровью нерушимый договор с богами. Гений предал. А друг помог убить. Вер почувствовал, как где-то в глубине живота растекается ледяной холод. Но не знакомый — сладостный и страшный холод азарта, а совершенно иной, сродни болотной жиже. Нет, это невозможно, Элий вне подозрений. Уж скорее себя он может подозревать, нежели Элия. И все же…

— Ответь-ка мне на один вопрос, дружище. Но только не лги.

— Лгать не стоит даже в сенате. Зачем мне врать тебе? — пожал плечами Элий.

— Кто тебя просил передать мне «формулу независимости»? Припомни-ка.

Фраза хлестнула, как пощечина. Лицо Элия перекосилось.

— О чем ты?! Кто меня мог просить? Я позаимствовал ее из книги. Моя душа обращена к тебе, а ты обвинил меня в… — Элий замолчал на полуслове.

— Ты что, не видишь, как все связано — твоя формула, заказ этой сучки Сервилии и смерть Варрона! — заорал Вер.

Элий несколько секунд смотрел на Вера, потом болезненная гримаса исказила его лицо, и Элий поспешно прикрыл ладонью глаза.

— Ты прав, меня поймали, как самовлюбленного идиота. Месяц назад, выступая в сенате, я упомянул о «формуле независимости». Речь была удачной, ее полностью напечатали в «Акте диурне». Марция еще вырезала текст и вставила в рамку из золоченого багета. Получается…

— Получается, что Сервилия Кар читает «Акту диурну» от первой страницы до последней. Только и всего, — перебил его Вер.

Да, продумано умно! Нет сомнения, Сервилия Кар знала, что гений вмешается в это дело, и заранее все рассчитала. Она справедливо предположила, что Вер обратится за помощью к Элию, и сенатор непременно вспомнит о формуле. Желание Элия помочь убило Варрона вместе с нежеланием Вера подчиниться. Но почему смерть? Никогда прежде с Вером не случалось подобного на арене — он всегда

контролировал свои удары, всегда разил вполсилы, сознавая, что легко может убить даже тупым оружием. Но сегодня он будто обезумел. Он хотел победить во что бы то ни стало. Он дрался насмерть, как приговоренный к арене. Вот именно — приговоренный. Ведь это формула смертников. И Вер сделался смертником, едва ее произнес. Зачем он сделал! Если бы можно было повернуть время вспять и выбирать

вновь, он бы не последовал совету Элия. Он бы вышел один против Варрона и против своего гения. И плевать на угрозы! Он бы все равно победил. Сейчас он был уверен в этом. Тогда бы Варрон не погиб. Но не это главное. Тогда бы ложь не победила — вот что важно!

Что же кроется за таким безобидным на первый взгляд желанием Сервилии Кар?

— Варрон погиб из-за меня, — сказал Элий, проводя ладонью по лбу.

— При чем здесь ты? Просто эта дрянь Сервилия обвела нас обоих вокруг пальца.

— Значит, я виновен в глупости, — не уступал сенатор. — И это не так мало.

Вер не стал возражать. Интересно, что сейчас чувствует Элий? Вер пытался это представить, но не мог. Тогда он впился зубами в руку повыше запястья. И, ощутив во рту вкус крови, подумал: «Наверное, что-то похожее на это…»

Элий тряхнул его за плечо:

— Юний, прекрати, не сходи с ума!

Вер разжал зубы и улыбнулся. Губы его были в крови. Разве он, Вер, может сойти с ума? О нет, никогда! Он всегда логичен.

— Элий, а ты исполнил свое главное желание? — спросил Вер.

У Элия дрогнули губы — будто хотел что-то сказать, но в последний момент не посмел.

— Ведь у тебя было главное желание? — продолжал допытываться Юний Вер, понимая, что доставляет Элию боль, но не мог остановиться. — Не пытайся спорить или врать. Я знаю — было. Ты исполнил его? Или… проиграл?

Элий отвернулся:

— Сейчас не время об этом говорить.

— Как раз наоборот. Скажи — да или нет?

— Нет, то, главное, я не исполнил, — признался он. — Я проиграл… тебе…

Всякий раз, когда Вер выходил против Элия, выигрывал Вер. Всегда выигрывал.

И свое главное желание Элий проиграл ему.

Повторно брать клеймо нельзя.

Одно желание — одно клеймо. А что он пожелал — неважно… Теперь уже неважно. Гладиаторы редко исполняют свои желания. Гораздо реже, чем кажется простым смертным. Едва попав на арену, они торопятся осуществить заветную мечту. Ту, ради которой они терпели столько лишений, ради которой явились в школу гладиаторов и ждали, ждали. Слишком долго ждали. Ждать еще, пока придет мастерство, уже нет сил. Едва ощутив под подошвами сандалий песок арены, они торопятся наверстать упущенное. И проигрывают. Ибо новички должны проигрывать умудренным ветеранам. А после этого им остается лишь сражаться за других и утешать свою гордыню надуманными мелкими капризами. Но то, главное, ради чего они вышли на арену, уже никогда не сбудется.

Но в этой истории самым нелепым было то, что Элий не торопился. Он долго выбирал момент — ведь Вер появился на арене на год позже Элия. Первый поединок Вер проиграл ветерану Максиму, фавориту того года. А второй выиграл у Элия, у которого к тому времени было уже с десяток побед. Вер помнил и сейчас, как Элий лежал на песке, а зрители ревели от восторга. О боги, какое лицо было тогда у Элия! Вер кинулся его поднимать, решив, что ранил противника. Но побежденный оттолкнул его руку. Элий позволил служителям вытащить себя за ноги с арены, изведал все унижения до конца. Вер решил, что Элий расстроен, потому что проиграл новичку.

Самолюбие аристократа и бойца было уязвлено. И только сейчас Вер понял, что же произошло. Он отнял у Элия мечту.

Второго шанса боги не дают никому.

После того поединка они с Элием сделались друзьями. Причем натянутости в их отношениях Вер никогда не замечал. Элий не ставил ему в вину то поражение.

Сейчас ему хотелось попросить у Элия прощения. За свою победу и еще за что-то.

Он даже не знал за что… За свою силу? За свое умение? Нет, за другое. Он что-то не сумел. Чего-то не смог совершить. О боги, да что это с ним такое? Он сходит с ума? Где его гений? Пусть немедленно подскажет ответ! Но гений не может явиться — формула независимости все еще действует. И некому решить, что делать…