Сергей Буркатовский - Черепаший галоп или Титановые звезды маршала Каманина Страница 15

По приземлении начали разбор полетов. Выяснилось - чтобы переждать лунную ночь при такой утечке тепла, аккумуляторный блок должен был быть вчетверо больше - то есть весом с саму станцию. Такое расточительство позволить себе не мог никто. Мог помочь реактор - благо как раз ночью охлаждать его одно удовольствие - но "Буки" и "Топазы" работали пока не совсем чтобы надежно, да и ресурс у них был максимум год - даже если глушить их на ночь. Ну и безопасность, само собой. Решили выбросить на посадочном блоке "Севера" дополнительную батарею и дополнительную ЭВТИ для элементов конструкции. Однако же дополнительный пуск сокращал количество экспедиций в 78-м до одной - выделить дополнительную тяжелую ракету на фоне намечавшихся проблем не было возможности.

В привезенной "поллитре" кислорода обнаружили существенное количество хлора, использовавшегося в технологическом процессе. Дышать им было нельзя, да и хранить было стремно - благо везти было недалеко, дьюар выдержал. Немцы рвались на Луну, пощупать установку в работе. Французы согласились. Двое из разработчиков аппарата прошли медкомиссию и готовились к полету 78 года.

Доктор Дитер Фальке из VEB Buna-Werke был одним из разработчиков установки по выделению кислорода из реголита. Одним из основных разработчиков, добавим сразу. И здоровье у него вполне отвечало полетным требованиям. И зачеты по матчасти экипаж, в который входил Фальке, сдал лучше основного. Однако же первоначально его определили в дублирующий экипаж, при том, что назначенный в основной состав инженер Шмидт разбирался в установке несколько хуже. Причина в том, что членом СЕПГ доктор Фальке не был, а был он стойким католиком. И заявленный им "личный" килограмм багажа состоял из семейной библии с иллюстрациями Дюрера. Однако ставки были очень уж высоки - производство кислорода и сопутствующих вкусняшек было для освоения Луны ключевым. Вопрос решили на самом верху. Дублирующий экипаж перевели в основные.

Восемь лунных ночей, по показаниям приборов, станция пережила нормально. Нагрузки, создаваемые экипажем, отсутствовали, и емкости аккумуляторов хватало. В июле в 50 метрах от нее "положили" аккумуляторный массив, снятый со станции-дублера - с СБ от нее же, и в августе очередной "Север" доставил к "Селене-1" экипаж в составе подполковника Сергея Третьякова и доктора Дитера Фальке. Общаться экипаж мог и по-русски, и по-немецки - Третьяков в бытность вертолетчиком служил в ГСВГ и поднаторел в языке.

Пробросили и подключили в разъем, предназначенный для дополнительных СБ кабель от аккумуляторного блока. Над станцией развернули "шатер" из тканевой ЭВТИ, укрывший почти всю конструкцию, а вдобавок - изрядный кусок прилегающего грунта. Такой же шатер развернули и над аккумуляторным блоком. Немец экспериментировал с кислородной установкой. За остаток лунного дня накачали в баллоны почти тридцать килограмм. Фальке высказал мнение, что проблема с хлором кроется в уплотнителях, недостаточно защищенных от перепада температур. После совещания с Землей приняли решение после окончания всего цикла разобрать установку и привезти наиболее подозрительные узлы на Землю, благо комплект инструментов на станции имелся внушительный.

Стали пережидать ночь. До комфорта было далеко - несмотря на удвоенный запас энергии и меньший теплоотток, выше пятнадцати по Цельсию температура на станции не поднималась. Фальке ворчал о позабытой дома перине. После наступления утра вздохнули с облегчением. Успешно сжиженный кислород испарили в вакуум, оставив толику для анализов "дома". Начали разбирать установку. Через дистанционно-управляемый клапан выпустили хлор, развинтили все, что развинчивается. Кое-какие детали надо было отрезать. Эту операцию провели в предпоследний перед стартом с Луны выход. Когда все интересные узлы были сняты и уложены в вакуумированные контейнеры, ранее служившие для доставки лунного грунта, вернулись в "бочку".

Станция тем временем нагревалась. Меньше, чем раньше, но все же существенно. Сама "бочка" крепилась к силовому каркасу на шести узлах, через которые, к слову, и утекала изрядная часть "незапланированного" тепла. Два из них приходились на область шлюза, четыре - на основной отсек. Пока Фальке в основном отсеке обслуживал скафандры, Третьяков ворочал в шлюзе почти невесомые - Луна все-таки, но не потерявшие массы ящики. Один удар - не очень даже и сильный - пришелся как раз в область крепежного узла.

Перепад между дневной и ночной температурами на Луне - около трехсот градусов. Станция пережила десять циклов таких колебаний. В металле, окружающем узлы, произошли структурные изменения - в худшую, разумеется, сторону. Удар углом контейнера послужил последней каплей. Алюминиевый сплав треснул.

Еще хуже было то, что "бочка" прогревалась неравномерно - ни штатная ЭВТИ, ни "шатер" не закрывали ни входной люк, ни место крепления фермы с солнечной батареей сверху. Возник изгибающий момент - и резко ослабленную трещиной зону начало выворачивать. Телекамера зафиксировала действия Третьякова. Первым делом он дернул на себя кремальеру открытого люка между отсеками, изолируя стремительно теряющий воздух шлюз от основного объема. Микрофон был выключен, но ничего кроме "Скафандр!!!" кричать он не мог. Вторым - дотянулся до аварийного комплекта - баллона с пенообразующим герметиком и пластины, подозрительно напоминавшей габаритами пресловутую "не очень нужную" панель с "Салюта-2". Затем сорвал предохранитель и начал заливать трещину. Пену продавливало в вакуум. Гибкая панель легла на первый слой герметика, поверх заплаты ложились еще слои. И только отбросив опустевший баллон, уже харкая кровью из лопнувших легких, Третьяков открыл вентиль аварийного наддува.

Фальке не был профессиональным космонавтом. Он был профессиональным химиком. Рефлексы - в приложении к данной ситуации - схожие. Не пытаясь открыть люк, он щелкнул тумблером аварийного передатчика, влез в полузаправленный "Кречет" и загерметизировался. Давление в шлюзе росло - прошло уже несколько минут. Наконец, оно сравнялось с давлением в основном объеме. Можно было открыть проход. Работать в ограниченном объеме в полужестком скафандре - та еще акробатика, но "пустотный" стаж немца перевалил уже за двадцать часов. Дитер быстро втянул Сергея в проем и задраил люк. Сергей умирал. Кровавая пена на губах мешала говорить, из динамика связи орали и Земля, и орбитальный экипаж на "Салюте" вверху, и единственное, что смог услышать Фальке, было "Слава богу. Успел".

В эту же минуту в трехстах с лишним тысячах километров от места трагедии от сердечного приступа скончался председатель коллегии Главкосмоса, Маршал авиации, Герой Советского Союза, Дважды Герой Социалистического Труда Николай Петрович Каманин.

Двигаясь, как автомат, Фальке бросил в микрофон: "Сергей погиб. Я в порядке". Вторая часть была неправдой, но было не до точности формулировок. Давление в шлюзе держалось. Дитер снял скафандр. Первым делом он уложил тело командира в спальный мешок, закрыв лицо полотенцем. Затем поставил скафандр на дозарядку. И только после этого вышел на связь.

Жену и сына Третьякова известили через полчаса. Женщина молчала. Потом сказала всего одну фразу - "Похороните его там" - и отвернулась.

ЦУП настаивал на немедленной эвакуации. Однако Фальке игнорировал приказ. Затолкать мертвое тело в скафандр было нереально. Дитер перебинтовал тело поверх спального мешка всем, что попало под руку. Затем - уже надев свой скафандр - перетащил тело в шлюз. Сначала он погрузил на луноход возвращаемый груз - образцы, контейнеры с деталями разобранной установки, гермоконтейнер с личными вещами командира. Затем, не герметизируя шлюза, взялся за болгарку, выпилив кусок обшивки с симметричным залитому герметиком узлом крепления. И уже после, взяв лопату, начал копать могилу. Скафандр пришлось перезарядить еще раз - в кабине "Севера". Через двенадцать часов он уложил тело уже - посмертно - полковника Третьякова в неглубокую могилу, лицом к сияющей в небесах Земле. Засыпал реголитом. От перил, ведущих ко входу в базу, отхватил резаком две трубы. Сделал крест. Соединение перемотал проволокой, зафиксировал соединение аппаратом электронной сварки. Подумав, достал из набедренного кармана скафандра талисман Сергея - гвардейский значок со спиленным из соображений безопасности шпеньком - и той же сваркой прикрепил к перекрестью. Крест - в изголовье, на холмик - Библия с репродукциями Дюрера. Полковник Третьяков стал первым из землян, чей прах так и не вернется к породившему его праху - по крайней мере, в ближайший миллиард лет.

Есть трагедии - и трагедии, неудачи - и неудачи. Одно дело, когда причиной катастрофы становится криво спроектированный парашютный отсек, и совсем другое - когда ситуация описывается чеканной (правда, несколько адаптированной к новым реалиям) формулой Ллойда - "Вследствие неизбежных в Космосе случайностей". Да, конечно, кто-то не учел повышенного теплопотока, кто-то неудачно подобрал схему крепления. Однако все расчеты и проекты базируются на опыте - а опыт существования и работы во столь враждебной среде ох как редко дается без жертв.