Виват, Романовы! Часть IV - Анна Литаврина Страница 15

Константин (качая головой). Ну вот, вы тоже это замечаете? Я всё время ей это говорю… (Задумчиво.) Она сказала «с братом». Я надеюсь, с тем, который император, а не с тем, который только что спрятал младенца в цветочный горшок.

Перекрутка.

Александр и Елизавета Алексеевна танцуют.

Александр. Вот что меня возмущает. С одной стороны, вы требуете равенства мнений и прав, с другой стороны хотите оставить себе все привилегии! То есть получается, что мне быть мужчиной всё равно менее выгодно!

Елизавета Алексеевна. Вам некуда деваться. Я не буду вести вас в танце.

Перекрутка.

Александра Фёдоровна сидит рядом с Марьфёдорной.

Александра Фёдоровна. Ах, mаman, не могу не заметить, что Елизавета Алексеевна и Александр Павлович удивительно гармонично смотрятся вместе! Я знаю их не так много, но мне кажется, они подходят друг другу во всём! Даже в некоторых странностях…

Марьфёдорна. Не могу не согласиться с этим, дитя моё! Разница между ними лишь в том, что Саша – ангел, а она – нет. Но она наконец-то начала под него подстраиваться.

Сцена 18

Поздний вечер. Малый зал Малого дворца.

Полумрак. Возле разожжённого камина сидят Марьфёдорна, Константин, Александр, Михаил Павлович и Анна Павловна. Елизавета Алексеевна в уголке укачивает младенца. Екатерина Нелидова играет в шахматы с Николаем. На коленях у Константина сидит Фру-Фру.

Михаил. А сколько лет вообще этой собаке? Я сколько себя помню, она всё время где-то тут…

Константин. Это Фру-Фру Вторая. Это дочь Фру-Фру. Её матушка скончалась пять лет назад. Точнее, как скончалась… она просто однажды исчезла. И я подумал: хорошо бы, если б и с людьми так было. То есть они не умирали в муках, доставляя страдания и себе, и другим, а просто исчезали, когда приходит время.

Александр (задумчиво). Какая глубокая мысль.

Константин. Миша, если я умру раньше Фру-Фру Второй, я завещаю её тебе. Как завещал мне Фру-Фру Первую отец. По наследству собаки в нашей семье переходят к младшим братьям.

Михаил. Я согласен… но если уж мы заговорили о наследстве, то меня беспокоит один вопрос. (Смотрит на братьев.) Я тоже облысею к сорока годам?

Марьфёдорна (осуждающе). Михаил, ну как можно такое говорить своим братьям! Это нехорошо.

Михаил. А что? Я честно спросил! От собаки я бы ещё мог отказаться, а от лысины – нет…

Константин. И правда, матушка, а в каком возрасте начал лысеть отец?

Марьфёдорна. Господи, ну откуда я знаю! Он же всегда носил парик! С самого детства!

Александр. И что? Я вот практически не носил его. И всё равно облысел. Думаю, с этим ничего нельзя сделать.

Михаил. Матушка, но вы ведь не облысели от того, что носили парик?

Марьфёдорна (с возмущением). Что за тему для разговора вы выбрали, молодые люди, ей-богу!

Перекрутка.

Глубокая ночь. Всё та же гостиная. В кресле у догорающего камина сидит Марьфёдорна.

Заходит Александр.

Александр (удивлённо). Матушка, вы не спите?

Марьфёдорна. Да вот… никак не уснуть.

Александр садится напротив. Смотрит на камин.

Александр. Можно тут с вами посидеть?

Марьфёдорна. Отчего же нельзя, Саша? Сиди, конечно. Давно мы не сидели вдвоём.

Александр. Сегодня был прекрасный вечер. Даже Елизавета Алексеевна выразила своё восхищение. Она сказала, что он напомнил ей екатерининские времена.

Марьфёдорна (задумчиво). Да, я всегда мечтала походить на свою свекровь. Хоть было нам от неё много горя, я переняла у неё многое. Правда, поняла не всё…

Александр молчит.

Марьфёдорна. Мы вот посмеялись сегодня. Это хорошо. А всё же нелегко, когда ты всё время чего-то не понимаешь. Или кого-то. Но я старалась. Может быть, слишком старалась. И перестаралась…

Александр (взволнованно). Матушка, я знаю, что вам было тяжело. Хоть вы никогда ни на что не жалуетесь… А вот скажите… А вы отцу изменяли?

Марьфёдорна вздрагивает. Удивлённо смотрит на Александра.

Александр. Только честно. Теперь ведь можно. Мне – можно. Я далёк от образцовой семейной жизни.

Марьфёдорна (тихо). Почему ты об этом спросил? Откуда у тебя такая… информация?

Александр. Интуиция. То есть я не в смысле, что его все обманывают по жизни… я в другом смысле.

Марьфёдорна (вздыхая). Ну… теперь-то уж что… Да. Один раз. Но в своё оправдание, которого у меня нет, я скажу, что он не разговаривал со мной перед этим почти целый год. И даже не писал. Я вообще-то в порыве отчаянья собиралась отравиться, но… Екатерина Ивановна меня отговорила.

Александр. А отец знал?

Марьфёдорна. Думаю, он догадывался. Но наверняка не знал. Мы никогда это не обсуждали. Я хотела ему признаться, но и тут Екатерина Ивановна меня удержала. Сказала, что если я не хочу стать виновницей массового кровопролития и одного самоубийства, то лучше молчать.

Александр. Я вас нисколько не осуждаю.

Марьфёдорна. Хуже всего то, что я и сама себя не осуждаю. Хотя очень старалась.

Александр (с любопытством). А с кем изменили? Я его знаю?

Марьфедорна (зевая). Ну хватит! Спать пора…

Встаёт и идёт к двери.

Александр (вдогонку). Матушка, но ведь все мои братья и сёстры – мои братья и сёстры?

Марьфёдорна. Конечно!

Уходит.

Александр. Просто я уже ничему не удивляюсь…

Марьфёдорна (заглядывая в дверь). Только никому не говори! И особенно Елизавете Алексеевне!

========== СЕЗОН 4 Сцена 19 ==========

Дополнительно действующие лица:

Граф Никита Иванович Панин – русский дипломат и государственный деятель, наставник великого князя Павла Петровича, глава русской внешней политики в первой половине правления Екатерины II. Автор одного из первых в России конституционных проектов.

Семён Андреевич Порошин – русский публицист, мемуарист, писатель, один из воспитателей цесаревича Павла Петровича

Густав III – король Швеции

Сцена 19

Михайловский замок.

Тайная комната Михайловского замка. Александр стучит в дверь.

Голос Павла из-за двери. Входи. Открыто.

Александр заходит в комнату. Павел сидит в кресле, закрыв лицо руками. Александр замирает в нерешительности.

Александр. Отец, что-то случилось? Или вы просто… грустите?

Павел молча показывает ему на письмо на столе. Александр берёт письмо.

Текст письма:

«Павлушка, возвращаю тебе твои реликвии. Мне они более ни к чему. Знай, что я всегда преданно любил тебя более всего на свете. Саша».

Александр переводит взгляд на стол. На столе лежит Орден Чёрного Орла и инкрустированная