Ермак. Война. Книга седьмая - Игорь Валериев Страница 15

Но главной её особенностью, наверное, был запах, которым я уже успел надышаться. В нём перемешивались своеобразные ароматы китайской кухни: запах раскалённого соевого масла, поджаренного кунжута, сменявшийся рыбным духом, и вонь от выгребных ям и гниющих куч мусора, просто выброшенного на улицу. А ещё непрестанный, оглушающий шум, который было слышно и сейчас в комнате: выкрики торговцев и зазывал, бормотание предсказателей судьбы, звуки барабанов и дудочек, взрывы петард, хохот людей, обычный разговор китайцев, больше похожий на ссору или выяснение отношений.

«Разыскать меня здесь не смогли бы, даже задействовав весь гарнизон крепости», — подумал я, закончив переодевание, нахлобучивая на голову соломенную шляпу с опущенными полями, к которой изнутри была прикреплена натуральная коса из черных волос.

— Хорошо. Только голову не поднимай. Нам надо пройти ещё немного, чтобы выйти из квартала, который контролируют японцы, — невозмутимо произнёс китаец и направился на выход.

* * *

Начальник Владивостокской жандармской крепостной команды ротмистр Радиевский сидел за столом, бездумно рисуя карандашом какие-то узоры на листке бумаги.

Осенью прошлого года исполняющий должность коменданта Владивостокской крепости генерал-майор Дмитрий Николаевич Воронец провел инспектирование жандармской команды и выявил ряд существенных недостатков в организации её службы. В своем докладе начальнику штаба Отдельного корпуса жандармов Дмитрию Петровичу Зуеву он указал на почти полное бессилие Владивостокской крепостной жандармской команды справляться с теми особыми задачами, которые на неё возложены, особенно в преддверии войны с Японией, когда город Владивосток и его окрестности дают приют множеству шпионов японской и английской службы.

Помимо слабости личного состава, немаловажной причиной низкой оценки деятельности команды, по мнению коменданта крепости, стали личные качества ее начальника ротмистра Гирилловича, которого Воронец охарактеризовал вялым, нераспорядительным и мало подходящим к самостоятельной и ответственной должности начальника такой команды, которою является Владивостокская.

Приказом по ОКЖ от шестого ноября одна тысяча девятьсот второго года начальником Владивостокской крепостной жандармской команды был назначен ротмистр Радиевский, занимавший до этого должность начальника Хабаровского отделения жандармско-полицейского управления Уссурийской железной дороги.

«Господи, как же хорошо и спокойно было служить на прежней должности. Здесь же, что не день, то какие-то проблемы и постановка задач, которые просто не реально выполнить. В гробу я видел такое повышение, — с тоской подумал Константин Константинович. — Хотя, дважды уже отмечен «искренней высочайшей признательностью» императора. Так что следующий чин не за горами».

В январе этого года в город прибыла интересная парочка молодых людей, состоящих на службе в Министерстве императорского двора и уделов при кабинете Его императорского величества, которых ротмистру представил лично комендант крепости и о которых больше не должен был знать никто из жандармской команды и других ведомств. А Радиевскому было приказано оказывать этим двум хватким ребятам всемерную помощь.

Именно они обнаружили, что на полуострове Назимова в отвесной скале вырублен лаз в виде ступеней позволяющий незаметно подняться к укреплениям с двумя батареями. Информацию они сообщили, но о своём участии попросили умолчать. И все плюшки достались жандармской команде. А ротмистр получил первую высочайшую признательность.

В мае уже самостоятельно удалось задержать трёх японцев Окано Сёдзиро, Танака Синсаку и Усиронэ Мацутаро во время составления ими чертежа Токаревской батареи. Однако задержанные не признали факта занятия разведкой, а обнаруженный чертёж выдали за рисунок владельца их столярной мастерской Харагути Кинтаро, который это подтвердил, заявив, что это чертёж полок, которые ему хотели заказать в типографии Уссурийской железной дороги, и случайно остался в кармане его шубы, данной им Усиронэ в день его задержания. Раньше бы после такого объяснения задержанные были бы с извинениями отпущены, но не теперь. Следствие по делу этой арестованной четвёрки продолжалось.

Ротмистр с раздражением отложил в сторону от себя исчёрканный листок и, придвинув новые дополнения к инструкции по действиям крепостных жандармских команд, начал читать: «Осуществлять надзор за постоянно проживающими в крепости и ее районе, а также приезжающими на временное жительство, не пропускать беспаспортных и неблагонадежных. Выдавать всем проживающим и временно прибывающим особые билеты на право жительства в крепости и ее районе взамен изъятых удостоверяющих личность документов. При убытии из района крепости, принадлежащие физическому лицу документы, хранящиеся у начальника команды, возвращать.

Собирать негласным путем точные и подробные сведения обо всех новых жителях крепостного района и о подозрительных личностях относительно их национальности, звания, общественного положения, деятельности, входящей и исходящей корреспонденции, политической благонадежности и цели прибытия в район. Вести списки рабочих и иностранцев, живущих в крепости и ее районе, регулярно сверяя их со сведениями полиции и жандармского управления».

«И кто это будет делать. Где я людей возьму?! Вся команда — я, вахмистр и десять унтер-офицеров. А по штату для крепости второго класса мне заместитель в офицерском чине положен и ещё пятнадцать унтер-офицеров. А их нет!» — ротмистр откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок.

Причиной раздражения была не инструкция, а то, что двое суток назад в городе пропал начальник Аналитического центра и личный эмиссар Государя подполковник Аленин-Зейский, с которым Радиевский был знаком ещё по службе в Хабаровске, когда расследовали дела по покушению на цесаревича.

Полковник Савельев, который в этом году сменил на посту начальника жандармско-полицейского управления Уссурийской железной дороги полковника Водо, три дня назад прислал телеграмму с просьбой-приказом оказать полковнику всемерную помощь и негласную охрану. Прибытие старого знакомого в крепость не афишировать.

Ротмистр лично встретил на вокзале подполковника, но тот, сославшись на какие-то свои секретные дела, пообещал, что нормально пообщаются дня через два-три, вспомнив былое, и укатил на рикше к ближайшей гостинице.

Всё было бы нормально, но сутки назад Радиевского на встречу вызвал один из той парочки служащих при кабинете Его императорского величества. На конспиративной квартире он сообщил, что полковник Аленин-Зейский и второй агент, которого ротмистр знал под псевдонимом Маклер в оговорённое время на связь не вышли и пропали.

Используя свои силы и информацию от второго агента с псевдонимом Купец, Константин Константинович, начал своё расследование, и его результаты были удручающими.

В гостиничном номере, где остановился Аленин-Зейский кто-то провёл негласный обыск, особо не заботясь, что это обнаружат. На конспиративной квартире, о которой сообщил Купец, нашли форму и оружие полковника. Опрос свидетелей привёл в бани Антипаса, и там след обрывался. Маклера вообще никто не видел четверо суток.

— Вашбродь, там к Вам китаец какой-то просится, — прервал воспоминания — размышления ротмистра, вошедший в кабинет солдат из караула штаб-квартиры