Александр Мазин - Кровь Севера Страница 16

И ворота уже вскрыты с помощью собранного из подручных материалов тарана. Видать, их и закрыть толком не успели.

Наши драккары летели птицами. Ветер вздувал паруса, энергично крутились весла… Лоцмана у нас не было. Да и ни к чему. Мы шли в кильватере у идущего впереди драккара. И так – вся цепочка. Опытные кормчие не ошибались. Ни один из наших корабликов не выскочил на мель и не сел на камни.

Мы очень торопились, но поспели к финалу, так что места в гавани уже не осталось. Ярл дал команду, драккары свернули к берегу и выскочили прямо на песок. Мои соратники тут же посыпались с бортов и неорганизованной толпой устремились к городу.

Не воевать. Грабить.

Позже выяснилось, что время для нападения было выбрано не случайно. Добрый христианин Ламберт посоветовал. А мои соратники – одобрили.

Внезапное нападение сознательно приурочили к празднику: Дню Иоанна Крестителя. То есть не именно к этому дню. Просто так совпало. Какой именно был праздник, было не так уж важно. Их у католической церкви – много. Большие, малые, совсем незначительные. Но отмечать нужно все. То, что в изнуренной недавними войнами Франции[6] народу жрать нечего ни в праздники, ни в будни, церковь не волновало.

Как там, у Алексея Константиновича Толстого:«У приказных ворот собирался народ густо;Говорит в простоте, что в его животе пусто.»«Дурачье! – сказал дьяк. – Из вас должен быть всяк в теле:Еще в думе вчера мы с трудом осетра съели!»

Со школы запомнил. Очень характерная ситуация для моей матушки-Родины. Оказывается, и для средневековой Франции – тоже. Но вернемся к нашему славному походу.

Викингам было отлично известно: именно в праздник противник наиболее беззащитен. Даже при собственных, так сказать, внутренних разборках скандинавы активно пользовались этим подлым приемчиком. Напасть на кровного ворога в тот момент, когда тот, скажем, женится или отмечает рождение сына, считалось удачной военной хитростью. Резать расслабленных, перепившихся оппонентов – занятие бодрое и веселое. Так считала большая часть моих сопалубников.

Когда люди непрерывно рискуют жизнью, они делают всё, чтобы свести этот риск к минимуму, если хотят оставить жизнеспособное потомство.

Сейчас тоже получилось весело. Стража на воротах решила, что граф Ламберт прибыл именно на праздник, посему не ожидала глобальных бед. За что и поплатилась.

Веселуха по-нормански удалась на славу. Город был завален трупами. Обычно норманы не режут всех подряд. Рабы – это деньги. Но тут у всех будто крышу сорвало. Не думаю, что зачинщиками были люди Ламберта. Графу уж совсем ни к чему убивать будущих подданных. Но крови на улицах было не меньше, чем на дворе монастыря, взятого нами пять дней назад.

Стюрмир и Свартхёвди недовольно ворчали, перепрыгивая через тела и косясь на выломанные двери домов. Внутри некоторых слышалась возня. Бывало, и крики раздавались.

– Мы опоздали на пир героев, – сказал Ульфхам Треска. – Теперь здесь пирушка только для воронов!

Но мы продолжали пробираться к центру. Нашим маяком был купол городского собора.

Я бежал вместе со всеми, стараясь не глядеть по сторонам. Я привык в виду крови, к запаху вывороченных внутренностей. Но не в таких масштабах. Нант был первым большим городом, в котором я оказался непосредственно после взятия. Я знал, что норманы жестоки и кровожадны. Но считал, что в их действиях всегда есть система. Ведь главное для скандинавов не само убийство, а возможность наживы.

Здесь же системой не пахло. Пахло смертью. Тысячами смертей…

На центральной площади скопилось сотен тридцать наших. Обложили собор со всех сторон. Но внутрь еще не прорвались. Нантский собор – капитальное строение. Крепость посерьезней здешних феодальных замков.

Увидав, что главная сокровищница пока цела, мои соратники моментально воспряли духом.

Хрёрек дал команду, хирд построился боевым клином: впереди – лучшие. То есть команда нашего драккара. За нами – остальные. Замыкали вестфолдинги Харальда Щита.

Выстроились, сомкнули щиты и двинулись. Никого не убивали, конечно. Вся эта толпа – такие же норманы. И все хотели бы оказаться поближе к воротам собора, когда те наконец выломают. То, что из соборных окон-бойниц в осаждающих все еще летели стрелы, никого не смущало. Все были уверены: «кладовая» франкского бога доверху набита сокровищами. Серебро, золото, лучшие женщины, самые аппетитные с точки зрения выкупа мужчины – все там.

Мы пришли одними из последних. Зато мы были организованны и нас было много. Когда ты упираешься в спину того, кто впереди, а в твою спину упирается задний, моща развивается – как у бульдозера. А впереди – не ковш, а обтекаемый клин из щитов самых здоровенных хирдманов. Десять минут – и мы уже в зоне досягаемости соборных стрелков. Чуть раньше – команда ярла: щиты вверх. И почти сразу же – сочные удары вязнущих в древесной основе стрел. Хорошо, что у защитников собора нет боевых машин! И то, что самые тяжелые предметы скидывают на тех, кто выламывает соборные врата, а не на нас.

Солидные были врата. Дубовые доски десятисантиметровой толщины. Усиленные металлом, плотно вписанные в мощную каменную арку…

Не помогло. Хальфдановы богатыри вышибли ворота, и в Храм Божий хлынул поток викингов. И я – в их числе. Правда, далеко не в первых рядах. Так что среди тех, кто прямо на алтаре убивал епископа и клир, а потом резал всех, кто укрылся в храме, меня не было.

Я вообще не грабил. Я думал. А подумать было над чем, потому что волей случая мы оказались у входа в сокровищницу.

Собственно, мы в этот придел не рвались. Нас просто оттеснили в сторону более энергичные грабители. А тут какие-то парни их Хальфданова хирда ломанули очередную дверь. А за дверью – решетка. То, что внизу именно сокровищница, а не просто склеп, парни не знали. Столкнувшись с новой трудностью – решетка железная и на замке) норманы решили не париться и рванули к алтарю, на котором бесчинствовали хирдманы Бьерна. У викингов – чутье на золотишко. Не сработало. Видимо потому, что всего в двадцати шагах драгметаллы лежали в открытом доступе, а тут – какая-то нора, из которой несет плесенью и тухлятиной. Всё, что угодно там может быть. Например, тюрьма.

В общем – не соблазнились. А я – заинтересовался. У меня, как-никак – опыт. Из прошлой «будущей» жизни. Немало католических соборов осмотрел я тогда туристом. Само собой, это были другие соборы. Потрясающая архитектура, великолепное убранство…

В девятом веке готикой еще не пахло. Даже стиль романский еще только-только начинался… Однако норы под сокровища святые отцы устраивали по тем же схемам.

Так что я клещом вцепился в кольчужный рукав Стюрмира и указал ему на решетку.

Хорошая идея. Мне бы нипочем не сбить такой замок. А ругающийся последними словами (там ГРАБЯТ, а мы тут всякой хренью занимаемся!) Стюрмир потратил на него минуты две, собрав вокруг нас (то есть меня, Скиди, Стюрмира и Свартхёвди, который тоже остался с нами) толпу тех, кто опоздал к главному пиру и надеялся поживиться хоть чем-то. Решетка вылетела, народ ломанулся… Но оттеснить нас не удалось. А может – не рискнули. Стюрмир – огромный громила, а Медвежонок вообще берсерк… Так что мы были первыми. А щелочка-то тесная. Вход строго по одному.

Хряп! Да тут, оказывается, живые имеются. Имелись. Пара монашков, укрывшихся за решеткой, сдуру кинулась на Медвежонка с факелами и какими-то штуковинами, более подходящими палачу, чем воину. Свартхёвди прихлопнул обоих – как моль. Факелы тоже пригодились. Медвежонок испустил восторженный вопль. Сокровищница! Серебро утвари так и сияло.

– Дальше! Вперед! – заорал я, как следует пнув протянувшего грабки к посуде побратима. Не может быть, чтобы сокровища такого продвинутого культового сооружения состояли из одной серебряной посуды.

Ну, так и есть! Впереди – еще одна щель. Занавешенная какой-то коричнево-серой, в цвет стен, тряпкой. Не обманул инстинкт. Одно настораживало: вряд ли там, впереди, еще один выход. Был бы – монахи бы точно по нему смылись.

Ценности – ценностями, а эта крысиная нора с одним-единственным узеньким лазом мне не очень нравилась. Сейчас вниз попрут викинги. И как, интересно, мы будем выбираться?

Тут я заметил маленькую масляную лампу.

– Стюрмир! Держи вход!

Могучий викинг не стал спрашивать, почему. Он тоже увидел серебро и уверовал в мою интуицию. Вернее, в удачу. Так что огромный дан просто растопырился в тесном проходе и заклинил его лучше, чем деревянная пробка. Лучше, потому что пробку застопорившийся норман раздолбал бы секирой, а Стюрмирову спину рубить не рискнул. Только орал и ругался не по-детски. А я тем временем, зажег лампу и проскользнул во второе помещение. Точно, сокровищница! Ага! А откуда ветерок? Может, выход всё-таки имеется?

Увы! Это был не выход. Узенькое окошко, выводящее в сточную канаву. Под ним – стоячая жижа. Довольно вонючая. Вот откуда здесь запашок. Но какой-никакой, а воздух. Значит у нас есть шанс не задохнуться, когда выход законопатят своими потными тушами братья по оружию.