Алексей Щербаков - Интервенция Страница 16

Джеком поглядел туда, куда девица показывала пальцем. Это была куча какого-то мелкого металлического мусора. Присмотревшись, Джекоб увидел, что этот мусор цвет хаки. На здоровенную машину было не очень похоже. Однако за время знакомства с Васькой Джекоб убедился, что девица говорит мало — и всегда по делу. К тому же, осмотрев окрестности, Джекоб увидел висящие на проводах четыре хаммеровские колеса.

… Двое разведчиков со всеми предосторожностями приблизились к куче, осмотрели ее и вскоре принесли лейтенанту два образца. Один — металлический треугольничек со стороной около двух дюймов. Цвета хаки — да и невооруженным взглядом было видно, что металл тот же, что и у бортов «хаммера». Другой — такой же треугольничек из бронестекла. Более всего поражало то, что куски были идеально ровные — эдакие равносторонние фигуры из учебника геометрии. Ребра же смотрелись гладкими, как зеркало.

— Там вот огромная куча этих кусков, — доложил один из разведчиков.

— А люди? А следы хоть какие-то остались?

— Ничего. Посреди травы лежит эта куча.

Все это время Джекоб загорал, высунувшись из люка. В очередной раз, оглядев безрадостный пейзаж, он вдруг заметил не железной эстакаде нечто странное. Взяв у одного из солдат бинокль, журналист навел его на данный объект — и глаза у него стали больше линз бинокля. Джекоб сильно зажмурился, и поглядел снова. Да, похоже тот парень с блок-поста не зря предпочел помалкивать. Если он видел то же — ему пришлось бы вести беседы даже не с психологом, а с военным психиатром. Это был… В Петербурге Джекобу доводилось видеть многочисленные каменные изображения крылатых львов. Так вот, это был их, если можно так выразиться, младший родственник. Крылатый кот. Только вот не каменный, а живой. Размером ОНО было с обычного крупного кота серо-полосатой расцветки — с мощными лапами и пушистым хвостом — эдакого уличного хулигана. В Бостоне на их улице такой же жил в рыбном магазине. Сидело ОНО как обычно сидят коты — кувшинчиком, подняв голову и навострив уши, обернув задние лапы хвостом. И все был хорошо — но на спине твари торчали крылья, покрытые черно-серыми перьями… Пока Джекоб приходил в себя, создание почесало задней лапой крыло, а потом подпрыгнуло вверх — и медленно пошло на бреющем в сторону одной из бетонных коробок.

— Это… Что это? — Джекоб схватил Ваську за руку.

— Да, водятся такие у нас… — Девица задумчиво проводила тварь, скрывшуюся за бетонным сооружением. — Низко летел, однако.

— К дождю? — Задал глупый вопрос Джекоб.

— К дождю! К дождю — ласточки летают. А этот — к большому кирдыку. Валить надо. Сейчас начнется…

И в самом деле — началось тут же — не успел журналист даже переварить сказанное. Бронетранспортер уже давно как-то хитроумно маневрировал — и в итоге в этот момент оказался под бетонной кишкой. Раздался мерзкий хруст — на броню посыпались обломки — а потом вдруг из кишки хлынул мощный поток горящего бензина. Бронированная машина вспыхнула, как факел. Один из «хаммеров» судорожно дернулся, рванулся с места и врезался в охваченный огнем бронетранспортер — вскоре также запылал. Одновременно оборвались провода, тянувшиеся вдоль железнодорожной ветки. Они упали на командирскую машину — блеснула огромная ослепительно-белая электрическая искра — машина тоже заискрила — и стало видно, как по ее бокам течет расплавленный металл. У Джекоба успел мелькнуть идиотский вопрос — откуда в этих проводах ток? Тем более — ТАКОЙ ток, который они бы просто не перенесли — сгорели бы вмиг?

В следующую секунду водитель их машины, видимо, обезумев от развернувшегося перед его глазами триллера, рванул с места и погнал «Хаммер» на предельной скорости. Но не туда, откуда они приехали, а по железнодорожной колее, ведущей в какие-то индустриальные дебри. С одной стороны виднелся бетонный забор — в другой какой-то котлован.

Потом… Джекоб так и не понял, что произошло. «Хаммер» тряхнуло, машина вылетела с железнодорожных путей — и плюхнулась в котлован. Джекоб не помнил — то ли он сумел выбраться на автомате, то ли его просто выбросило из люка. В памяти осталась машина, которая погружалась в ядовито-зеленую жидкость, которая растворяла металл на глазах. Над головой прошло три вертолета — своих вертолета — за спиной стали грохотать взрывы и встала стена огня. Дальше Джекоб все помнил отдельными кусками — с жуткими воплями бежали и падали охваченные пламенем солдаты. Они с Васькой тоже куда-то бежали по этой проклятой железнодорожной ветке между бетонными заборами. Журналист падал, бежал дальше.

Затем он запомнил Обводный канал и мост через него — но не тот, через который они переехали, а другой, куда более мрачный, со всех сторон тут были одни угрюмые заводские корпуса. Тут никакого блок-поста не наблюдалось. Дальше были длинные угрюмые улицы, по которым Васька тащила его за руку.

…Пришел в себя он в каком-то переулке. Он огляделся — и увидел, что стоит только лишь в кампании Васьки рядом с кирпичными домами, а в двух шагах виднелся Старо-Невский. Васька толкнула его в какой-то двор, покрытый треснувшим асфальтом, с двумя деревьями в центре. Во дворе, как ни странно, было довольно людно. В глубине виднелось нечто вроде окна с железным прилавком, из которого торчала широкая красная морда какого-то мужика. По двору были раскиданы ящики, в центре возле деревьев виднелась огромная резиновая шина — видимо, от какого-то трактора. Всюду сидели небритые люди с сильно помятыми лицами. Между ними стояли пластиковые бутылки, стаканы, виднелась какая-то еда.

Увидев вошедших во двор Джекоба и Ваську, они оторвались от своих занятий и посмотрели — равнодушно, но достаточно дружелюбно.

— Привет Америке, — сказал кто-то.

— Привет синякам! — Бодро ответила девица и направилась к окошку. Краснорожий мужик без вопросов выставил на металлический прилавок здоровенную пластиковую бутылку и два пластиковых же стакана.

— Чесночная! — сказал он.

— Сколько?

— Фирма угощает!

Васька вернулась и деловито налила в стаканы жидкость.

Джекоб каким-то закоулком сознания понял, что девица снова права: сейчас самое лучшее для него — это крепко выпить. Он машинально глотнул — желудок обожгло, машинально сжевал протянутую Васькой дольку чеснока — и в голове несколько прояснилось. Но не совсем. Мысли крутились в голове в темпе вальса, журналист никак не мог собрать их в одну кучу.

— Слушай… Что это было? — Наконец спросил он Ваську.

— А я знаю! Там места… Ну, ты сам видел какие. На фиг было соваться. Вот и попы предупреждали. А они в таких делах понимают.

— Но… Этот кот… Ты ведь знаешь…

— Вот дурной! Что вы все американцы такие тупые, что ли?! Тебе же русским языком талдычат — тут у нас в городе много чего случается и встречается. Кот…Живет он тут. Мышей, наверное, ловит. Летучих. И не то увидишь!

Тут к парочке подошел мужчина. Вид он имел достаточно благообразный — русая бородка и очки в позолоченной оправе. Судя по всему, человек уже успел побывать в местах, где солдаты ООН раздавали гуманитарную помощь — его цивильный, профессорский вид плохо сочетался с серой шерстяной норвежской формой. В руках незнакомец держал стакан и был пьян в сосиску.

— Вы, молодой человек, ее послушайте. Она все правильно говорит. Ик… Тут бывает разное.

— Но почему?

— Ну, как вам объяснить? Как сказал поэт Уильям Шекспир, распалась связь времен. Доигрались вы, американцы. И теперь… — Мужчина глотнул из стакана — и, видимо, этот глоток его подкосил. Он сбился с темы и стал бормотать что-то ритмическое.

— Это что, стихи? — Спросил Джекоб.

— Это не стихи! Это джаз! — Приподнявшись, рявкнул человек, свалился и захрапел.

— Ладно, пойдем отсюда. — Подала голос Васька. — Твои тебя, наверное, уже с собаками ищут.

Паровоз летит, стучит шпалами

Чертом буду, не забуду

Этот паровоз!

О коте Джекоб по понятным причинам никому не рассказал. Впрочем, особо никто и не расспрашивал. Дело-то в том, что когда за каналам начались взрывы, кто-то из начальства сильно психанул — и выслал штурмовые вертолеты. Действовали летчики, как и положено в американской армии, более всего заботясь не о выполнении задания, а о личной безопасности. Поэтому, не особо разбираясь, превратили весь тот район в выжженную площадь, где и через двадцать лет даже трава расти не будет. Заодно, видимо, смешав с землей все и всех, кто еще остался живыми. В общем, благодаря стараниям Речел и ей подобных, во всем оказались виноваты летчики и их безголовое начальство. Пилотов, понятное дело, отстранили от полетов, отправили куда-то подальше и назначили расследование. Которое, разумеется, будет длиться до тех пор, пока об этом деле все позабудут, а потом спустят все на тормозах. Да и полковник, отдавший приказ, давно и упорно копал под Адамса, стучал на него в Вашингтон и вообще был редкой гнидой, который делал карьеру совсем не там, где стреляют. Теперь же его карьера застопорилась надолго, если не навсегда, что, впрочем, никого в корпусе особо не огорчило. В общем, версия о «роковой ошибке» всех устраивала. Более всего генералу Адамсу понравилось, что единственный оказавшийся в месте событий журналист как раз и не лезет раздувать сенсацию. Да и что было Джекобу делать? Рассказывать про чудеса в решете? Ага, тогда заинтересуются — а не контузило ли тебя, парень, на всю голову? Запихнут в клинику на обследование — а потом, когда выпустят, останется лишь сочинять рекламные тексты в газете какого-нибудь Мухосранск-сити.