Павел Дмитриев - На распутье Страница 16

Но имелись и настоящие оригиналы. Они собирали в один корпус персональную АТС. За основу обычно брали здоровенный ящик из полированного дерева. На верхней панели из оргстекла находилось три десятка тумблеров, каждый был снабжен лампочкой и табличкой. Трубка одна, но дисков номеронабирателя два. Еще имелись микрофон и, наверное, звонки с разными мелодиями. Страшно представить, каков был подобный «комбайн» при интенсивной работе[77].

Впрочем, а что еще делать, если интеллект офисных АТС близок к нулю? Они годятся только для экономии линий до ГТС, и не более того. Вот, скажем, обычный вызов из города ведет к тому, что сразу начинает надрываться звонками чуть ли не десяток аппаратов во всем отделе. Кто первым возьмет трубку, тот и будет разговаривать. Остальные при желании могут слушать и вставлять комментарии. Ввести дополнительный номер в тоновом режиме тут никто не попросит. Автоответчиков нет, да что там, даже переадресовать звонок нельзя. Остается только попросить абонента перезвонить еще раз или бить ногой в стену с криком: «Ва-а-ася, трубку возьми, тебя Ма-а-аша просит!»

Поначалу я плюнул на местные привычки и поставил себе только один аппарат. В конце концов, глухотой не страдаю и поднятую у секретарши параллельную трубку услышу. Тем более что она вообще приучена не трогать параллельный телефон, когда я на месте. Позвонить же ей всегда можно через внутреннюю АТС. А кто перепутал мой номер и приемную — сам себе злой Буратино, пусть перезванивает.

Реальность быстро откорректировала понятия. Оказывается, набирать номер на диске попросту долго. Дождаться возвращения диска на место «нуля» — так это родить проще! Совсем не похоже на тыканье кнопочек любимого Cisco 7961G[78]. Так на моем столе появился отдельный телефон, не соединенный с секретаршей. Вторая засада — ГТС оказалась необычайна жадной до линий. Выбить удалось только десяток пар, и то, как я понял, это было нечто запредельное в их практике.

Но сотрудники в шестидесятых, дорвавшись до телефонов, вели себя как дети при виде отцовского смарта! Пока все игрушки не запустят, в смысле, все линии не займут, не успокоятся. Ладно, если бы можно было разделить звонки на исходящие и входящие, так нет, физической линии все равно, с какой стороны ее использовать. После того, как начальник главка не смог дозвониться, пришлось провести в кабинет отдельный прямой номер. Дальше «восстала» супруга. По ее мнению, занят у меня был телефон слишком часто. А получить свободное ухо требовалось немедленно, любой ценой. Так на мой рабочий стол встал пятый аппарат.

Как посмотрю — самому смешно, но иначе не получается. Зато гости стали больше уважать. Кто смог разглядеть аппаратик с гербом, так и совсем чуть не в равные секретарям М-градского горкома ставили. Там-то вертушка была только у «первого», это где-то на уровне «Porsche Cayenne Turbo» у дверей офиса, если вспоминать Россию нулевых.

От соседей дошел слух, что «какой-то идиот в МЭПе решил организовать вычислительный центр на базе ТЭЦ». Разумеется, виновника такой странной инициативы я прекрасно знал. И даже каждый день видел в зеркале. Поэтому подшучивал при случае с показной завистью: «Вы вообще знаете, что такое ЭВМ? Это сто квадратных метров площади, двадцать пять человек обслуживающего персонала и тридцать литров спирта ежемесячно!»

Но руководству ТЭЦ было не до шуток. Спешно готовили помещение, к Новому году должны были завезти новейшую БЭСМ-4. Странная ситуация, вроде бы Шокин говорил недавно на каком-то совещании: «Закончена разработка БЭСМ-6»[79]. Но реально поставить машину обещали года через два-три. Если внедрение в СССР всегда идет такими темпами, можно заранее «накрываться простынкой и ползти на кладбище». За такое время в будущем станут меняться целые поколения техники! Все хорошо, но спецов-то нет, нужно как-то завлекать их из Москвы. Местные недоброжелатели в полный голос хихикали над глупостью ответственных работников МЭПа. Попали в точку, гады-пессимисты. Дело программирования в СССР шестьдесят пятого года — сущая экзотика. Поэтому пришлось предложить «соседскую» помощь и при поиске сотрудников действовать сразу на два фронта.

Спасали только братья Стругацкие. Им непременно надо медаль выдать, потому что без романтизации новой профессии (а также ВЦ на задворках цивилизации) черта с два удалось бы укомплектовать штат. И то не обошлось без помощи Шелепина, который опять позвонил кому-то в ЦК, и квартирный вопрос для программистов в М-граде стал решаться самым волшебным образом.

В ноябре привезли жесткий диск, именно тот, который я видел в американском проспекте, IBM 2311. Похоже, кому-то в министерстве выделили немалый валютный ресурс, если отправили без длительной волокиты. Причем надеюсь, не только мне, зря, что ли, заваливал Шелепина просьбами немедленно начать копировать «чего можно и нельзя». Вроде бы такой простой ход, Советскому Союзу еще не поздно ухватиться за американскую технологию. Перепрыгнуть пропасть без секретов «винта» Dell’а, который в данном случае совершенно бесполезен. Почему в реальной истории до последнего держались за идиотские перфораторы и магнитофоны?

Ходил неделю, как кот вокруг сметаны, пытаясь придумать способ подключения к ноутбуку. Но потом решил все же не рисковать ради спортивного интереса. Тем более, что ВЦ ТЭЦ вот-вот получит свою БЭСМ. Поможем… Надо только придумать, каких ништяков выбить с них за американскую семимегабайтную тумбочку. Дешевле, чем открытием своей (и вроде бы неплохой) столовой для моих сотрудников они не отделаются.

Постановлением СМ СССР от двадцать шестого ноября тысяча девятьсот шестьдесят пятого года было образовано высшее учебное заведение по подготовке специалистов в области микроэлектроники — Московский институт электронной техники — МИЭТ. Вуз начал функционировать по приказу Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР девятого декабря тысяча девятьсот шестьдесят пятого года[80].

Насколько я слышал, личное шефство над этим учебным заведением взял все тот же неугомонный Шокин. Может, хоть в этой истории МИЭТ сможет поспорить качеством образования с MIT[81].

Глава 4

Северный Вьетнам

Молчаливое противостояние в Президиуме ЦК КПСС уже можно было ощущать без приборов. Несмотря на понесенные аппаратные потери, номенклатура Леонида Ильича в ЦК оказалась очень сильна и сдавать позиции без боя не собиралась. Это было хорошо заметно по консервативным секретарям обкомов. Оказавшись в Москве, они по-прежнему старались попасть на прием как к Шелепину, так и к Брежневу. На всякий случай.

Но международные дела не собирались дожидаться XXIII съезда. Необходимость в личном присутствии первых лиц СССР за границей была такова, что лидеры Президиума пошли на компромиссное соглашение. На середину января тысяча девятьсот шестьдесят шестого года были запланированы одновременные поездки: товарища Шелепина во Вьетнам и товарища Брежнева в Монголию[82]. Оставить столичные дела сопернику они опасались даже на неделю, хорошо помнили, чем закончился для Хрущева отдых в Пицунде.

…Остались позади подготовительная суета и тяжелейший перелет из Ташкента через Индию (согласовывать полет через революционный Китай никто не хотел), жестокая болтанка над Гималаями. Ил-18 бортовой номер 75717[83] уже давно достиг Юго-Восточной Азии и начал снижаться в Ной Бай[84]. Внизу раскинулся яркими огнями Ханой[85], но Шелепин не обращал внимания на красивое зрелище. Он продолжал перебирать записи в блокноте, в них скупо и иносказательно было перечислено все, что помнил пришелец из будущего об этой стране в общем и о текущей войне в частности.

Армия США уйдет из Вьетнама в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, но причиной станет не ее поражение в какой-то битве типа Дьенбьенфу[86]. В отличие от разгромленных французов уже к концу шестидесятых основные военные задачи United States Army and Navy будут решены. Также они без особых проблем смогли бы полностью захватить коммунистический Север. Вот только серьезно обострять отношения с СССР и КНР Белый дом так и не решится. Или, скорее, не сочтет нужным. На этом фоне солдаты и офицеры будут чувствовать себя по-идиотски, неся при этом вполне приличные потери (более пятидесяти тысяч американцев убитыми и ста тысяч инвалидов). Закончится все острейшим политическим кризисом, «вьетнамский синдром» будет преследовать США еще двадцать лет.

Но в результате ничего хорошего не получит и СССР. Разве что вполне удачный опыт применения зенитных комплексов (увы, наложенный на навыки пилотов США по уклонению от атак), жалобы некоторых ветеранов на несправедливую «оплату по чекам», несколько десятков погибших специалистов… Да военно-морскую базу в Камрани, быстро ставшую скорее головной болью и попросту брошенную в девяностых или нулевых. Совместное коммунистическое развитие длилось недолго и не оставило следов в виде развитой торговли или совместных предприятий. Зато американские туристы в две тысячи десятом году стали охотно посещать места былых боев, палили по мишеням из АК-47 и М-16 да прикидывали места для строительства заводов[87].