Андрей Уланов - Первый удар (сборник) Страница 16

11. Простая работа

Майора Половодова взяли ночью. Тихо и без шума. Взяли вместе с его ППЖ – «походно-полевой женой», связисткой из штаба полка. Ничего не подозревающий Половодов спал сладким сном на топчане в своей офицерской землянке, когда выбитая дверь грохнула об стену и несколько черных фигур мгновенно окружили парочку. Разбуженный майор некоторое время тупо смотрел в дуло пистолета, сунутое ему прямо под нос, суматошно вдыхая запах смазки и пороха. Потом обмяк, сел, свесив ноги в кальсонах на пол и обхватив худые плечи руками. Связистка, прикрывшись одеялом, неподвижно смотрела на обступивших топчан, чуть прищурив немыслимой синевы глаза, в которых не было и тени страха. Красивая девка, ничего не скажешь. Два месяца назад Половодов приметил ее среди пополнения, прибывшего в полк, и тут же, что называется, «положил глаз».

И не он один. Многие пытались завести с Натальей скорый фронтовой роман, да никому не удалось. Лешка Шутов из разведроты, известный на весь полк красавец и ухажер, даже хлопнул по рукам с друзьями, что не пройдет и недели, как переспит с девчонкой. Однако, после того не прошло и пяти дней, и однажды под утро Шутов явился в роту злой как черт и с огромным синяком под глазом. На все вопросы и смешки дружков отвечал только матом, а успокоившись, махнул рукой:

– Ну ее к черту! За проигранный спор расплачусь и больше чтоб не спрашивали ни о чем!

А вот Половодову удалось. Ни ростом, ни статью не вышел майор – самый обычный, худой как жердь, на носу металлические очки. Командовал майор секретной батареей, которая стояла в лесу, куда хода не было никому из полка. Большой, в несколько километров, участок леса был со всех сторон утыкан постами, которые чуть что – открывали огонь на поражение. Правда, и так понятно было, что где-то в этом лесу стоят реактивные установки – «Катюши», да не обычные «Катюши». Откуда были такие слухи – особисты так выяснить и не смогли. Обычные солдатские разговоры – кто-то где-то слышал, а может, и сам придумал.

Секретная батарея показала себя осенью, когда сумела остановить прорыв немцев, подкрепленных адскими гончими.

«Царица полей», зарывшаяся по самые зубы в землю, уже изнемогала под натиском врага, еще чуть – и сомнут, и не остановить тогда будет… Но по небу вдруг ширкнули огненные стрелы, словно сам древний Перун сошел помочь своим славянам.

От грохота можно было сойти с ума. А впереди, в самой гуще немцев, всколыхнулась и закипела земля, словно в чертовом котле разбрызгивая ошметки горящей лавы. Там, внутри зыбкой синей стены, маревом дрожащей в каких-то метрах от окопов, плавилась сталь и горел воздух – но на солдат по-прежнему дул холодный октябрьский ветер, будто и не было ничего. Потом синяя стена рухнула внутрь и все накрыл непроглядный мрак, разом обрезав крики и жуткий нелюдской вой.

После боя из расположения батареи молчаливые санитары выносили закрытые с головой тела. На одних носилках ветер трепанул брезент, откинул угол, откуда бессильно свесилась рука – и остолбеневшие солдаты, прежде чем прозвучал резкий окрик особиста, успели заметить обтянутый высохшей кожей череп, словно бы человек голодал до самой смерти. С узкой ладони свисала серебряная цепь, увешанная непонятными знаками. Солдат разогнали по блиндажам, но было уже поздно – по окопам пошла гулять история о том, как на секретной батарее наши маги собственной жизнью пожертвовали, чтобы посильнее заклясть чудо-снаряды, которые спасли полк.

Пару-тройку таких болтунов забрали в особый отдел, откуда они потом вернулись тихими и мочаливыми, словно воды в рот набрали. На том все и закончилось.

Как в землянке у майора Половодова появилась эта самая Наталья – никто даже и не заметил. По всем правилам, должен был майор жить в расположении своей батареи и носа оттуда не показывать. Но, видимо, были у него связи в штабе – и жил Половодов неплохо, чуть ли не каждый день ездил на «виллисе» в ближайший городок, откуда возвращался ночью, да еще и под хмельком. До поры до времени никто на это не обращал внимания. Даже когда связистка каждое утро стала выходить из блиндажа майора, и то – позубоскалить на эту тему среди простых солдат много желающих не нашлось. С утра до ночи шло строительство новой оборонительной линии, ожидались затяжные бои. Тяжесть сырой земли на лопате – вот и все, что в такие дни помнит каждый, кто не при кухне, да не сидит на «губе».

Потом с Половодовым и вовсе стало твориться что-то неладное. Днями он молчал, глядел покрасневшими от недосыпа глазами в одну точку, невпопад отвечал на вопросы. И еще больше похудел, так что китель висел на нем уже как на вешалке.

– Да что вы мне все майором тычете? – раздраженно отмахнулся комполка Севастьянов, когда ему доложили о странностях Половодова. – Меньше по ночам надо!.. – и полковник загнул крепкое словцо, хлопнув по столу ладонью.

Следующей ночью был авианалет. Земля встала дыбом и полковник, вытряхнутый из кровати, дрожашими пальцами застегивал рубаху, когда в распахнутую дверь, светя себе фонариком, без стука вбежал начштаба.

– Товарищ полковник! Бомбят!

– Слышу, что не в ладушки играют! – заорал в ответ Севастьянов и выскочил на улицу.

Горела роща, в которой стояла секретная батарея. Факелами вспыхивали березы и среди всего этого хаоса метались и орали люди, пытаясь что-то тушить. Что-то взрывалось и с треском полыхало, застилая рощу клубами черного дыма.

– В душу мать! – скрипя зубами, выматерился полковник. – Батарея! З-землю рой, начштаба, но чтобы батарея цела была! Сам! Сам иначе рядовым пойдешь!

– Цела ваша батарея, – спокойно произнес кто-то позади, негромким вроде бы голосом перекрыв треск огня и крики людей. Севастьянов яростно обернулся, уже готовый разорвать наглеца голыми руками, – и наткнулся на холодный взгляд серых глаз. Небрежно оперевшись на стену блиндажа, позади стоял невысокий человек в черном глухом комбинезоне. На бедре у него висела кобура с пистолетом. Человек перекатывал из угла в угол рта травинку и безмятежно глядел в наливающееся гневом лицо комполка. Угадав настроение полковника, сбоку подскочил начальник штаба и закричал:

– Кто такой? Отвечать… старшина! – еще повысил он голос, углядев погоны, освещенные бликами огня. – Быстро!

Ободренный молчанием в ответ, начштаба расстегнул кобуру, уже готовый выхватить свой «ТТ».

– Тихо! – вдруг схватил его за руку Севастьянов. Пораженный майор разжал пальцы на рукояти пистолета, а полковник, уже не обращая на него внимания, пристально всмотрелся в лицо старшины, который стоял так же, не изменив позы.

– Товарищ старшина… – начал было он, но тут неизвестный вытянулся по стойке «смирно» и четко произнес:

– Старшина Нефедов, командир особого взвода, прислан по приказу командования…

– Так. Понятно, – кивнул большой, всклокоченной со сна головой Севастьянов. Помолчал и спросил:

– Охотники?

– Так точно, – отозвался старшина Нефедов, прищуренными глазами разглядывая горящую рощу.

Начштаба судорожно вздохнул и осторожно застегнул кобуру. С Охотниками лучше было не связываться. Он отступил на шаг, стараясь стать незаметным – впрочем, на него и так уже никто не обращал внимания. Полковник по-прежнему не отводил взгляда от старшины.

– Поясни, Нефедов, – спросил он наконец, – как это – батарея цела?

– Обыкновенно, – отозвался старшина и снова оперся плечом на бревно стены. – Мы ее вчера перебазировали. Без шума и пыли. Оставили только маскировочные сети, да часовых не стали снимать.

– Так вы что ж, знали о налете?

– Знали.

– И… кто? – в голосе Севастьянова скользнуло жадное и хищное нетерпение, а пальцы рук скрючились, как когти. Степан Нефедов понял и усмехнулся краем губ.

– И это знаем, товарищ полковник. Сегодня возьмем. Даже, – тут он поддернул рукав и поглядел на светящийся циферблат часов, – даже уже взяли.

– Кто? – выкрикнул комполка.

– Майор Половодов, – спокойно, рубя фразы на короткие куски, сказал старшина. – Он вашу батарею рассекретил. С большой охотой притом. Но ему помогли это сделать. Ее мы тоже должны взять.

– Связистка? – только и спросил Севастьянов, обессиленно потирая широкую грудь, заросшую седым волосом. Нефедов кивнул.

– Она. Опоздала самую малость. Если бы сумела передать раньше… труба вашей батарее.

Он снова поглядел на часы и козырнул.

– Разрешите идти, товарищ полковник? Дел много.

Севастьянов кивнул головой и в тот же миг старшина словно бы канул во тьму, растворившись в ней моментально и без остатка. Начштаба недоуменно заморгал глазами, всматриваясь в темноту и пытаясь понять – куда делся непонятный человек. Потом он решился и спросил:

– Товарищ полковник! Но вы ему не приказали доложить о следствии…

– Остынь, Иванов, – оборвал его полковник и сморщился, точно от зубной боли. – Они мне докладывать и не обязаны. Понял? А кому они докладывают – не твоего ума дело. Со своих ухарей лучше спроси!