Олег Северюхин - Кольцо приключений. Книга 3. Кольцо России Страница 16

– Пожалуй, Петр Аркадьевич, – с улыбкой сказал я, – кроме царя Соломона никто этот узел разрубить не может, но вопросами проблем чиновников обязательно займутся, уйму книг понапишут, и законы откроют, но проблемы не решат. Нерешаемая эта проблема. Каждый правитель начинает с этой проблемы, но воз и поныне там. Уволенные чиновники знают, что время их еще придет и лучше взять готового специалиста, чем десять лет готовить нового.

Глава 18

Как-то так получилось, что в России образовались две правящие верхушки. Одна – во главе с императорской фамилией и демоном Григорием Распутиным. Вторая – во главе с председателем Совета министров и министром внутренних дел Столыпиным и демоном Петром Распутиным. Сплошная распутинщина. Я, конечно, не демон, но и не ангел. Приходится использовать правила математики: умножение положительной величины на отрицательную в итоге дает отрицательное значение. Поэтому и я себя тоже обозвал демоном.

Любой человек, находящийся у власти, является демоном, потому что ему приходится принимать решения, которые не нравятся большинству населения. Получается, что он выступает против всех, но если бы он принял то решение, которое нравится всем, то в стране воцарилась бы вакханалия и беспорядок. Кто, скажите, положа руку на сердце, выступает за принятие ограничительных мер в отношении людей, не любящих трудиться? Фамилии бездельников становятся общим достоянием, семьи узнают причины того, почему снизилась заработная плата главы семьи, соседи пальцем тычут и т. д. И большинство оказывается против этих мер, мотивируя это нарушением права человека трудиться так, как ему хочется или вообще не трудиться. Так, разве не демон тот руководитель, который заставляет трудиться бездельника?

Петр Столыпин тянул Россию вперед, царское семейство с Распутиным утягивало ее назад. Столыпин старался избежать революции и социальных потрясений, императорская чета с Распутиным толкала ее в пропасть революции. Коммунисты должны были ставить памятники Николаю Второму, но в ранг святых царскую семью возвели демократы, которые больше всех пострадали от коммунистического режима. Не жизнь, а череда преступлений и парадоксов.

Хотя с Петром Аркадьевичем мы встречались с соблюдением мер конспирации, как заговорщики, но все равно начали ходить слухи, что премьер-министр пользуется советами Распутина. Царь почувствовал себя оскорбленным и чем больше Распутин и Столыпин уверяли его, что не поддерживают никаких контактов, тем больше царь не верил ни тому, ни другому. Все, что предлагалось Григорием Распутиным, царем отвергалось сразу. Из принципа, из-за гонора.

Вот особенность абсолютных властителей – капризы в ущерб здравому смыслу. Тот же грузин, ставший царем в коммунистическое время, обвинил начальника вооружений армии в шпионаже и уничтожил все то полезное, что было создано расстрелянным маршалом. Вот почему задача устранения условий создания абсолютной власти является основной задачей государства и народа, населяющего его.

Гришка был в ауте. В ауте оказались и те, кто подсунул его царю и царице. Так бывает тогда, когда на выборы выходят десять кандидатов с одинаковыми фамилиями. Кто будет разбираться в том, что предложил Иванов-1, Иванов-2, Иванов-3 и так далее. Главное – Иванов. И выиграет тот, у кого есть доступ к средствам массовой информации.

Наша двойниковость даже не рассматривалась. Гришка хотел быть в центре внимания, и он попал в центр. Сейчас ему даже шевелиться было нельзя. Департамент полиции понимал, что он попал в свою же ловушку. Распутинская партия оказалась под угрозой отлучения от тела царя и императрицы. Это опала. Это удар царя по императрице и по царской фамилии вообще. И все из-за суеверности и ретроградства власть предержащих. Лучше ничего не делать. Все, что нужно, само пробьет дорогу со временем, как-нибудь. Пусть сначала Запад опробует, а потом мы попользуемся объедками – чисто романовская черта.

Я понимал, что такое положение не может сохраняться вечно. Кто-то должен предпринять усилия, чтобы разрядить ситуацию. По-русски ее разряжают одним способом – устранением конкурента. Я стал более острожен и был в готовности повернуть кольцо в любую сторону, чтобы избежать опасности. Я натренировался на перемещении во времени как на несколько часов, так и на несколько дней в ту или иную сторону. Скачок вперед нес в себе опасность того, что я мог не знать о том, что произошло в предыдущие дни, и тем самым действовал бы вслепую.

Встречных действий ждать долго не пришлось. Я возвращался со встречи с премьером. Настроение было хорошее. Обсуждали вопросы организации кампании по переселению граждан из европейской части в Сибирь и на Дальний Восток. Мероприятие задумано колоссальное. Задействуется огромный управленческий аппарат, вовлекаются большие материальные средства, которые как магнит притягивают к себе различных «жучков» и мошенников, что вообще-то одно и то же. Переселение – это как война или как стихийное бедствие и государство идет на это сознательно, чтобы задействовать дополнительные ресурсы для своего процветания путем вложения средств в новый проект расширения.

Только что царь высочайше обнародовал манифест от 17 октября 1905 года:

1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.

2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив этим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.

3. Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выбранным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от НАС властей.

Конституционной демократией не пахнет, но готовность поделиться законодательной властью уже есть. В среде интеллигенции эйфория, в среде революционеров замешательство, стишки типа:

Царь испугался,Издал манифест,Мертвым свобода,Живых под арест.

Когда бьют в поддых революции, то революционерам начинает сочувствовать так называемая передовая часть общества – интеллигенция. Она берет лопату с пением революционных песен:

Вы жертвою пали в борьбе роковой,Служа беззаветно народу…

и с энтузиазмом идет рыть себе могилу размером один метр девяносто сантиметров в длину и восемьдесят сантиметров в ширину.

Я шел и рассуждал о превратностях судьбы и о том, как кидает меня судьба, или я сам кидаюсь в объятья судьбы, разыскивая для себя эпохальные приключения там, где меня никто не ждал и где мое вмешательство опасно поворотом истории в сторону.

Возможно, не один я так устроен. Многие люди с восторгом бы ринулись в окопы Сталинграда, Порт-Артура или пошли на бал в Зимнем дворце, чтобы потусоваться среди сановников и приближенных императора.

Мало ли какие приключения мог искать пытливый ум в далеком прошлом. Может он хочет посидеть где-нибудь в засаде на большой дороге, чтобы пополнить свою коллекцию антиквариатом, который ему никто и никогда не продаст. Во время послереволюционного обыска и реквизиции вещь могла уплыть в совершенно другие руки или кто-то другой перебежал бы ему дорожку в блокадном Ленинграде, скупая за тушенку художественные раритеты. Кто скажет, а что случится, если одним гадом в прошлом или будущем будет больше? Возможно, что ничего и не случится, история все равно будет развиваться так, как ей предписано Книгой. Я пробовал. Я знаю.

Глава 19

Я шел по тротуару и думал о том, что выглядывающий из-под рясы шнурок от ботинок сейчас развяжется, я наступлю на него и упаду, вызвав смех у прохожих. Я это сделал не нарочно. Длинный шнурок развязался, я наступил на него и шагнул ногой с незавязанным ботинком. Можете поэкспериментировать. Я почти не упал. Я согнулся и уперся руками в цементное покрытие тротуара. И в этот же момент сзади раздалось три выстрела из «браунинга» в человека, который стоял передо мной с финским ножом.

Из нагана так быстро три раза не выстрелить. Человек, в которого стреляли, с криком, – что делаешь, сука, – вонзил нож в живот стрелявшего. Оба упали. Я сидел на тротуаре, смотрел на упавших, и не совсем соображал, что же все-таки случилось.

Девушка, похоже, курсистка, подбежала ко мне, спросила, не ранен ли я, помогла мне подняться и повела в сторону от места происшествия: