Интервенция - Игорь Валериев Страница 16

– Это конница генерала Ли. Он враг императора Гуан Сюй и генерала Юаня. Нам конец, – мрачно произнёс полковник Ванг.

В подтверждение его слов я увидел, как с буксира в воду начал прыгать его экипаж, стремясь как можно быстрее уплыть по течению. Наша последняя надежда лопнула как мыльный пузырь.

Пока я мрачно смотрел на уплывающий экипаж буксира, вражеские всадники успели добраться до жалких остатков нашей полусотни и занялись любимой забавой – охотой за отступающим противником. Через несколько секунд на берег вылетели три «тачанки», быстро развернулись, и на наш паром уставились три ствола пулемётов Максима.

Дожидаться открытия огня я не стал и в каком-то непонятном акробатическом прыжке, отталкиваясь от поручня, прыгнул в воду. Уже в полёте, словно в замедленной съёмке, увидел, как на спине полковника Ванга расцвели два кровавых тюльпана.

* * *

Селивёрстов Пётр Никодимович, сидя на прикормленном им для рыбалки месте у реки Амур, любовался встающим из-за горизонта солнцем, лучи которого разгоняли туман на реке.

Улыбаясь от ощущения зарождения нового дня, старый казак достал из стоящей рядом корзины стакан и неполную бутылку «беленькой». Налив чуть меньше чарки, вернул бутылку назад и достал свободной рукой малосольный огурец.

Резко выдохнув, Селивёрстов опрокинул стакан, крякнул и смачно захрустел огурцом. Вернув пустую посуду в плетёнку, достал оттуда бутерброд с копчёной белорыбицей, который был так же быстро уничтожен.

Старый казак прислушался к ощущениям в организме и удовлетворённо кивнул. Наконец-то похмелье отпустило – выпито за последние три дня было не мало, а он уже не мальчик. Всё-таки шестьдесят семь стукнуло. Два года уже в старейшинах станицы ходит. Но и повод был знатный. Алёнка Аленина в станицу приехала. Точнее, с приличной свитой прибыла вдова командующего армией провинции Гирин Ли Чан Куифена с тремя своими сыновьями – наследниками генерал-губернатора той же провинции Чан Шуня.

– Тьфу ты, чёрт возьми! Язык сломаешь с этими китайскими именами, – вслух произнёс Селивёрстов и вытер тыльной стороной ладони губы. – А Алёнка-то какой фифой стала. Настоящая генеральша.

Старый казак воровато оглянулся по сторонам, не слышит ли кто его разговора самого с собой. Ещё не хватало, чтобы слухи по станице пошли, что Селивёрстов заговариваться начал.

Да, это лето стало богатым на события. Сначала Тимоха, точнее флигель-адъютант Генерального штаба подполковник Аленин-Зейский Тимофей Васильевич, Георгиевский и Владимирский кавалер, обладатель «Золотого» оружия, он же Ермак, он же Белый Ужас, в гости заехал. Привёз с собой груду подарков чуть ли не для всей станицы и от себя, и от братов.

Кто мог подумать, что первый десяток казачат, собранный Тимохой для обучения воинскому делу четыр надцать лет назад, достигнет таких успехов.

То, что Ермак в ближниках самого царя ходит, – это отдельная песня. Это вообще гордость и честь всего Амурского казачьего войска. Так и сын Ромка нынче сотник и командир особого подразделения Аналитического центра при царе-батюшке, Георгиевский кавалер. Вторым, за Ермаком, был этой наградой в Амурском казачьем войске награждён. Недавно Анну и Станислава 3-й степени получил. И всё с мечами. Жутко сказать, командовал штурмом дворца великого князя Владимира Александровича, который против императора на измену пошёл.

Данилов Петька тоже сотник и тоже в Аналитическом центре служит. По словам Тимохи, скоро женится на дворянке. Это Петька-то, который голожопый на хворостине четверть века назад по улице скакал, а потом от сверстников постоянно огребал из-за своей физической слабости.

Антипка Верхотуров и Вовка Лесков первые во всём Амурском войске получили на грудь Георгия второй, третьей и четвёртой степени, да золотые медали «За храбрость», а остальные пятеро из того десятка все Георгия 4-й степени имеют и все урядники. К тому же инструкторами в Аналитическом центре служат, аж по сто рублей в месяц получают. У нас хорунжий меньше получает. А тут служивые казаки…

Селивёрстов тряхнул головой, словно отгоняя сомнения в правдивости информации, после чего гордо улыбнулся. В одной станице три офицера выращены из обычных казаков, два из них Георгиевские кавалеры. А столько солдатских Георгиев нет ни в одной станице, кроме Черняева. Слава по всему Приамурью и Забайкалью идёт! И сейчас вон браты Тимохи у генерала Ренненкампфа опять какими-то инструкторами служат. Обучают казаков новым видам боя. Чувствуется, точно ещё Георгия выслужат. А Антипка с Вовкой, может быть, полный Георгиевский бант получат. Вот славно было бы!

Мысли старого казака перекинулись на приезд в станицу Алёнки Алениной.

– Деда, меня батя прислал. К тебе домой сейчас китайская генеральша в гости придёт. Она в нашей гостинице остановилась, – выпалил одним духом шестилетний внучок Матвейка, буквально влетевший в горницу.

– Что за генеральша, да ещё китайская? – спросил удивлённо Селивёрстов.

– Она сегодня с тремя детьми и сопровождением на пароходе приплыла и на постой к нам в гостиницу встала. А потом спросила у батьки, где ты живёшь. Он сейчас с ней идёт, а меня вперёд отправил, – как из пулемёта протараторил малыш.

– Вот те на! Что за напасть-то такая! – Старый казак перекрестился и кинулся к шкафу, где висел его парадный мундир.

Через несколько минут Селивёрстов уже был на крыльце и увидел, как открывается калитка и старший сын Никифор с поклоном пропускает во двор женщину, одетую в длинное маньчжурское платье «ципао» красного цвета, украшенное золотым шитьём. На её голове замысловатую причёску поддерживали украшения, блестя драгоценными камнями. С толку сбивало то, что лицо у гостьи было явно не китаянки, особенно выделялись блестевшие изумрудами зелёные глаза.

Сделав несколько семенящих шагов по двору, незнакомка чисто по русскому обычаю поклонилась в пояс, после чего произнесла:

– Будь здрав, дядька Петро! Тимофей сказал мне, что ты ему отца заменил, когда вся наша родня умерла. Как к отцу я к тебе и пришла. Я Алёна Аленина.

Женщина вновь низко поклонилась.

– Алёна… – неверяще произнёс Пётр Никодимович, сделав два шага с крыльца, покачнулся и плюхнулся пятой точкой на ступеньку. – Мы же тебя давно похоронили…

– Живая я, дядька Петро, – Аленина просеменила к старику и взяла его за руку. – Живая. Вот приехала могилам поклониться. Брат моего покойного мужа отпустил на время родные места посетить.

Старик внимательно всматривался в лицо гостьи.

– Боже мой, как же ты на мать похожа. Копия Катерины. И с Тимохой одно лицо, только ему глаза от отца достались. – Селивёрстов не заметил, как по его щекам потекли слёзы. – Надо же, живая…

– Охренеть! А я думал, на кого же госпожа Чан похожа. И правда, вылитая тётка Катерина, – раздалось от калитки, где столбом застыл Никифор.