Реализация - Дмитрий Николаевич Дашко Страница 16

– Так я что – я ничего. Потерплю, коли для следствия надо. Вы чего плохого про меня не подумайте, я ить не трус, в германскую воевал. Просто к покойникам так и не привык.

– Скажите, пожалуйста, Дужкин был женат? – спросил я.

– Что он – не мужик, что ли, – даже обиделся за соседа Вощинин. – Давно уже как Гапку в жёны взял. Только вот деток господь не дал, так и живут вдвоём.

– Гапка – это я так понимаю, Агриппина?

– Она самая.

– И где сейчас находится Агриппина Дужкина?

– Так работает она: сутки через сутки, – пояснил Вощинин. – Сегодня как раз на смену заступила. Вечером с работы придёт. Я ить почему хорошо знаю – Гапка вместе с моей трудится. Деньжищу не зашибает, кто ж им, бабам, хорошо платить станет, но копейка в доме лишней не бывает.

– И о смерти мужа, разумеется, ещё не в курсе? – предположил я.

– Не успели сообщить, – виновато произнёс Леонов.

– Как здесь освободимся, надо будет обязательно сообщить Дужкиной о гибели супруга. Ну, и если получится – допросить. Может, она знает что-то полезное, – распорядился я и вернулся к главному, зачем, собственно, и попросил позвать соседа:

– Скажите, Вощинин, а у Дужкиной волосы какого цвета? Случаем, не рыжие?

– Скажете тоже – рыжие, – хмыкнул мужчина. – Тёмненькая она.

– Понятно, – протянул я.

Похоже, наш драгоценный покойник имел обыкновение изменять супруге, и женский волос рыжего цвета тому доказательство.

– А духами Агриппина Дужкина пользуется?

– А ей-то зачем? – удивился Вощинин. – Баба должна пахнуть бабой, а не цвяточками. Она ж не шалава какая, а мужняя женщина. Ей духи ни к чему. Моя тоже на себя всякую гадость не льёт.

– Я слышал, что Дужкина видели в компании какой-то рыжей надушенной женщины, – пристально посмотрел я на Вощинина.

– Чего не знаю, того не знаю, – вяло произнёс тот. – Это, наверное, прости меня господи, параститутка какая была. Видать, не всё гладко у Агриппины по бабьей части с мужем, вот и бегал Васька по другим бабам. Когда совсем невмоготу становилось, так и параститутками не гнушался.

– Понял вас, гражданин Вощинин. Спасибо за помощь следствию.

– Ну дык всегда пожалуйста, – он с явным облегчением выскочил из спальни.

– Товарищ начальник, а чего это вы вдруг про рыжих спросили? – заинтересовался Леонов. – И откуда знаете, что убитый с какой-то рыжей девкой гулял? Вы ведь у нас в городе первый день только… Может, научите «пинкертонить»?

– Да тут особого секрета нет. Вот, сам погляди, – показал я ему волос. – На простыне нашёл. И, обрати внимание, на запах духов.

Он повёл носом.

– Есть маненько.

– Я б не сказал, что маленько. И в связи с этим есть у меня одна гипотеза.

Я приоткрыл дверцу шкафа, заглянул в него: там хватало пустого места, и при желании мог бы спрятаться человек невысокого роста и стройного телосложения, то есть женщина. К тому же здесь ещё ощутимее пахло духами – что наталкивало на мысль: внутри кто-то сидел, и этот «кто-то» вряд ли бы полез в шкаф ради прикола. Нет, скорее всего, ему пришлось прятаться.

Если супруга была на работе и должна вернуться только вечером – ответ напрашивается сам собой: кажется, у нас есть свидетель, вернее – свидетельница убийства, которая могла из шкафа слышать и наблюдать за происходящим.

Сумеем отыскать – найдём убийцу или убийц.

– И как – нашли в шкафу что-то интересное?

– Похоже, что нашёл.

– Дайте догадаюсь: в шкафу могла спрятаться рыжая?

– А ты делаешь успехи, Пантелей, – одобрительно произнёс я. – Это, конечно, догадка, но, сдаётся мне, мы на верном пути. Давай мыслить логически: жена отбыла на работу, Дужкину стало скучно. Он снял себе девочку и принялся кувыркаться с ней в постели. Внезапно заявились некие незваные гости. Дужкин на всякий случай велел подруге спрятаться в шкафу.

– И та всё видела?

– Видела вряд ли, а вот слышать могла.

– Эх, найти бы её, – мечтательно произнёс Леонов.

– Пантелей, ты только моему вопросу не удивляйся, пожалуйста, – заранее стал готовить Леонова я.

– Спрашивайте, товарищ начальник.

– Ты местных проституток хорошо знаешь?

– Кхм! – чуть не поперхнулся Леонов. – Товарищ начальник, вы чего? Я ведь комсомолец!

– Я тоже комсомолец, но в первую очередь – милиционер. А милиционер просто обязан знать тех, с кем по долгу службы ему приходится регулярно иметь дело. И на будущее заруби себе на носу: жрицы продажной любви – отличные информаторы. Только к ним надо знать подход.

– Да какой тут подход? – разгорячился парень. – Если не встала на путь исправления, пусть в тюрьму идёт. Уж там-то её точно перекуют.

– Насчёт последнего – не уверен. А нам, как ни крути, нужно искать рыжую проститутку. И, как мне кажется, это – не дешёвая вокзальная шлюха, а девочка подороже. Думаю, Дужкин мог себе позволить такое развлечение.

Леонов задумался.

– Тогда, наверное, надо через «мамок» поспрошать. Даже если рыжая на себя сейчас работает, наверняка кто-то из «мамок» её должен знать.

– А ты – не так прост, каким кажешься, – улыбнулся я. – Сдаётся, мы с тобой сработаемся.

Кажется, я нашёл нового начальника подотдела угрозыска. Да, молодой, да, неопытный, но молодость проходит быстро, а опыт появляется со временем и с каждым новым делом. Вряд ли мне горком и исполком предложат кандидатуры матёрых волков – так что будем учить и воспитывать собственные кадры.

Леонов скромно улыбнулся.

– Хотелось бы сработаться, товарищ начальник.

– Тогда называй адреса «мамок». Поеду знакомиться.

– А я? – вопросительно поднял подбородок Леонов.

– А ты здесь останешься за главного. Дождёшься следователя, фотографа – сообщишь наши выводы про имитацию самоубийства. Только про рыженькую – чур, молчок! Пусть это останется нашей тайной.

– Похоже, вы не очень-то верите людям, – хмыкнул Леонов. – Странно, что мне доверились, товарищ начальник.

– Ну, на кого-то же мне нужно здесь опираться, – сказал я. – Давай, диктуй адреса. Посмотрим, как тут интим-сервис организован, – добавил я уже вполголоса. Первый «салун», из названных Леоновым, находился по странному стечению обстоятельств на Советском проспекте в доме, который носил название «генеральского». До революции в нём действительно жил какой-то генерал. Теперь особняк превратили в бордель.

Над входом висела вывеска «Частная гостиница», у дверей стоял швейцар в форме, стилизованной под генеральскую. С него и начинался фейс-контроль клиентов.

Прямо передо мной в гостиницу зашли двое солидных мужчин в костюмах, с тросточками и плащами, небрежно переброшенными через руку. Швейцар любезно пропустил гостей в заведение, даже ножкой расшаркался.

У меня внешний вид далеко не затрапезный, но и на обладателя тугой мошны тоже не