Николай I Освободитель. Книга 5 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич Страница 16

Другим же знаковым событием конца зимы-начала весны 1830 года стали изменения в Великом Княжестве Финляндском. Во-первых, территория княжества полным составом вошла в состав таможенных границ империи, а все внутренние таможни отделяющие земли княжества от остальной России упразднялись. Соответственно с этого момента на финнов в полной мере начинало распространяться имперское финансовое законодательство.

Во-вторых, шведский язык в княжестве терял статус официального и с 1830 года допустимыми языками в ВКФ становились только финский и русский. Почему это решение было принято так поздно, а не сразу в 1809 году — сказать сложно, но ситуация, когда на части территории страны официальным является язык «вероятного противника» мне казалась совершенно шизофренической.

Такие действия правительства в Петербурге, вызвали естественное недовольство финнов, которые привыкли чувствовать себя в империи особенными. Получать все выгоды от пребывания в составе большого государства и при этом не платить «за проезд». Смешно, но финны даже в русской армии не служили, наши чиновники не придумали как организовать адаптацию отечественной рекрутской системы к финскому обществу. Формально финны продолжали служить по старой шведской еще системе, но реально эти самые финские батальоны существовали исключительно на бумаге. Тут я правда ничего менять уже не стал, все равно через пару лет планировался переход на срочную службу и вот там уже территория Финляндии должна была подпасть под изменения на общих основаниях.

В итоге никакого бунта и не случилось: несколько протестных выступлений в Гельсингфорсе — в основном возмущалась местная интеллигенция и старая шведская еще аристократия — были разогнаны силами финского стрелкового батальона, квартировавшего в столице княжества и местной жандармской командой. Оказалось, чтобы спровоцировать финнов на бунт, нужно нечто более серьезное чем удар по шведскому языку.

Если кому-то интересна тема военной формы и реформы военной формы, которая намечается ГГ в книге предлагаю посмотреть вот этот ролик на ютубе https://youtu.be/7DatrWoNhg8?si=rg2dSs7sTnZDMMoh

Собственно там много видео достойных просмотра и я, признаюсь, при работе над книгой не мало оттуда почерпнул.

Глава 6

— Папа! Папа! — В комнату быстрым шагом зашел наследник, за которым стайкой вбежали две средние дочери. Младший Миша пока еще ходил не очень уверенно и большую часть времени находился под присмотром мамок. — Мама опять долго собирается, спой нам что-нибудь.

Это уже стало своеобразной традицией, если мы собирались на какой-нибудь совместный выезд, то в ожидании императрицы дети просили меня спеть что-нибудь эдакого. Песни императора — которые были не для всех, а только для своих — разительно отличались от местных образчиков музыкального творчества. В лучшую, надеюсь, сторону.

— Ну давай, тащи гитару, — ухмыльнулся я и бросил взгляд на напольные часы. Минут десять, на самом деле, у нас в запасе еще вполне было. Александра была достаточно пунктуальным человеком, чтобы не заставлять всю семью — и остальных людей, которые ждали приезда императорской четы — опаздывать. Как говорил какой-то из Людовиков: «точность — вежливость королей и долг всех честных людей». Я сам ненавидел опаздывать и другим в моем окружении этого не позволял.

— Щас, — кивнул сын и бросился в соседнюю комнату где рядом с роялем — это жена баловалась — лежал мой музыкальный инструмент. Вернулся он буквально через десять секунд, — вот, держи.

— Что бы вам такого спеть? — Пробормотал я, пробежавшись пальцами по струнам. В положении императора все же были свои плюсы, например, за подстройкой инструментов во дворце следил специальный человек. Мне с моим далеко не идеальным слухом каждый раз заморачиваться подкручиванием колков не было необходимости.

— Того, что мы еще не слышали, — предложила Маша, и двое остальных детей сразу закивали, высказав таким образом согласие.

— Ну ладно, — усмехнулся я и ударил по струнам, — посмотрим, чем я могу вас удивить.

Белый снег, серый лед,

На растрескавшейся земле,

Одеялом лоскутным на ней,

Город в дорожной петле.

Из Цоя я помнил наизусть чуть ли не с десяток песен, — вернее помнил когда-то и вовремя записал, чтобы сохранить их для истории, все же тридцать пять лет прошло с момента моего попадания сюда — вот только ни «Группа крови», ни «Пачка сигарет», ни «Восьмиклассница», ни, прости Господи, «Алюминиевые огурцы» были бы местным совершено не понятны. А вот «Звезда по имени Солнце» — вполне.

— А над городом плывут облака,

Разгоняя небесный свет,

А над городом желтый дым,

Городу две тысячи лет.

Хотел сначала детям спеть балладу о борьбе, которую когда-то мне подправил сам Пушкин, но к сожалению, в обработке Александра нашего свет Сергеевича, песня потеряла какую-то внутреннюю жесткость, а с ней и значительную долю шарма. Я еще несколько раз пытался сам заполнить оставшиеся лакуны, но тоже не особо преуспел. Нет у меня поэтического таланта, что поделать.

— И две тысячи лет война,

Война без особых причин,

Война дело молодых,

Лекарство против морщин.

Кстати насчет Пушкина. Его судьба тут складывалась явно более счастливо чем в моей истории. Он хоть и женился на той же Гончаровой, но более стабильное финансовое положение, а Пушкин оставался самым высокооплачиваемым автором империи уже добрый десяток лет, явно сделали его куда спокойнее. Во всяком случае дуэлей у поэта в этом мире было точно меньше, ну а после того как я взбешенный очередной его выходкой сослал Пушкина на два года в Тобольск — надо сказать, эти годы вышли у него очень продуктивными по количеству написанного материала — тот и вовсе успокоился. Можно было надеяться, что тут он проживет гораздо дольше.

Более того поэт проявил еще и немалую долю политической сознательности. Взяв под крыло небольшой кружок молодых литераторов Пушкин организовал что-то типа творческой студии. Из под их пера выходило последнее время не мало произведений «правильной» направленности, освещая таким образом самые важные и актуальные моменты общественно-политической жизни. Была у меня задумка в будущем эту самодеятельность оформить в официальном ключе и создать на ее базе какой-нибудь «информационный департамент», который будет заниматься пропагандой целенаправленно и на профессиональной основе. Вот только руки до этого никак не доходили.

— Красная-красная кровь,

Через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава,

Через три она снова жива,

И согрета лучами звезды

По имени Солнце.

И да, наконец мое издательское дело вышло если не в стабильный плюс, то хотя бы в ноль и перестало отжирать бюджет десятками тысяч рублей ежегодно. Тут сложились вместе сразу несколько факторов. Во-первых, просто грамотных людей в империи с каждым годом становилось все больше. Росло население, росло количество учебных заведений, устойчивым потоком переселялись люди из перенаселенных европейских стран — особенно из Пруссии — и все это давало увеличение количества потенциальных читателей. Во-вторых, играла роль «раскрутка» топовых писателей. Людям нравится читать книги не неизвестных авторов, а тех о которых постоянно говорят и пишут в газетах, последнее устроить было совсем просто. Ну и в-третьих, мы начали издавать журнал «Путеводитель» — сначала как приложение к «Хозяйке», а потом и отдельным изданием — в котором печатали обзоры на популярные столичные и не только места.

Идея в общем-то банальная, но для этих лет вполне себе инновационная. Хочешь получить на себя отзыв — плати, ну а люди пока еще в массе своей верили печатному слову, и хорошие отзывы на те же ресторации или магазины мгновенно давали солидный прирост к выручке. Удивляет только, почему я об этом раньше не подумал.