Перевал Дятлова. Назад в СССР - Павел Барчук Страница 16

— Да вот, шёл узнать, когда твоих отпустят. Да и вообще, — неопределённо махнул рукой новый участник нашего междусобойчика. — Товарищей бросать нельзя.

Затем он по очереди со всеми поздоровался, включая меня. Рукопожатие у него было крепкое, мужское. Мне нравятся такие люди. Как правило, у них всё чётенько.

— Вы знакомы? — Дятлов с сомнением посмотрел сначала на Блинова, потом глянул в мою сторону.

Я напрягся. Чёрт его знает, что отвечать. Лично я вижу этого Юрия Третьего впервые, а вот он, похоже, в курсе, кто такой Замирякин. К счастью, мою реакцию никто не заметил, потому как Блинов ответил первым:

— Лично — нет, незнакомы.

Я выдохнул, но тут же снова напрягся, потому что оказалось, это вовсе не конец фразы, имелось ещё продолжение.

— Просто наслышан. Да ты тоже про него знаешь. Игорь, ну же! Замирякин… — Юрий Блинов хмыкнул и многозначительно округлил глаза, намекая Дятлову, что эту фамилию грех не знать. — Лучший студент, отличник, чемпион, честь института, золотой мальчик, непревзойдённый лыжник. Как его только не называли в газетах. А вот с дисциплиной серьёзные проблемы.

— Золотой мальчик?

Мы с Дятловым задали этот вопрос одновременно. Только с разным подтекстом. Игоря удивило сочетание слов. Меня удивило, что оно вообще прозвучало. Я думал, в это время таких характеристик ещё не давали партийным сынкам.

— Конечно, золотой, — рассмеялся Блинов.

Жизнерадостный, однако, тип. То улыбается, то радуется, то откровенно веселится.

— Все знают: если в соревнованиях участвует Замирякин, пиши-пропало. Золотые медали заберёт по всем дисциплинам, ни с кем не поделится. Ему бы ещё ответственности побольше, да и совести можно немного отвесить. Иной раз такие вещи творит, только диву даёшься.

Дятлов нахмурился, а затем окинул меня удивлённо-недоверчивым взглядом. Я, не теряя времени, расплылся в широкой, самой искренней улыбке, на которую был способен. Заодно расправил плечи, демонстрируя богатырскую стать и спортивный вид. Надо пользоваться ситуацией, пока не прошёл эффект от рекламы, которую неожиданно сделал мне Блинов.

— Ну, да… Ты прав… Фамилию слышал. Вот почему она показалась мне знакомой. Просто… Думаешь, он в походе будет полезным? — с сомнением уточнил Игорь.

Судя по всему, в его голове плохо укладывалось сказанное Блиновым, и моё недавнее поведение. А ещё, судя по тому, как внезапно затосковал Дорошенко, думаю, студенты вспомнили не только мои заслуги, но и моего папу. Потому что Кривонищенко вдруг тихо «ухнул», а затем толкнул Дятлова локтем в бок:

— Тот самый Замирякин, — произнёс он с нажимом на «тот самый». — Как же мы сразу не сообразили.

— Слушай, ну насчёт пользы абсолютно уверен, — решительно кивнул Блинов. — У тебя ведь кто-то уже выбыл. Кстати, Константин, а ты как здесь оказался?

— Да вот как-то так… — Я развёл руками, лихорадочно соображая, что сказать.

Если припомнить слова подполковника, папаша сослал неугодного сынка за грехи его тяжкие с глаз долой, из сердца вон, как говорится. Но ведь не пояснишь это студентам. Вернее, объяснить-то можно, просто тогда снова встанет вопрос: зачем им брать с собой раздолбая? И без того Блинов вскользь упомянул мой сложный характер и сомнительные заслуги перед обществом, хорошо хоть не в подробностях.

— Слушайте, а чего мы возле милиции топчемся? Не ровён час доблестные стражи заподозрят нас в нехорошем, — в итоге съехал я с темы. — Может, на вокзале договорим? Да и группа вас, поди, уже заждалась. Надо обрадовать народ, что всё благополучно разрешилось.

— О чём с тобой разговаривать? — недовольно скривился Дорошенко. — Наговорились уже…

Правда, после того как фамилия моя оказалась настолько общеизвестной, гонору у него поубавилось.

— Тебя спросить забыли, — тихо бросил я в его сторону.

Ты посмотри, не успокоится никак. Нет, не два зуба выбью при случае. А я уверен, при таком ослином упрямстве случай точно представится. Надо сразу штук пять, чтобы думал головой, прежде чем людям свою мерзкую натуру показывать.

— Да, ты! — Юрик Бесячий в одну секунду взвился на месте.

Точно говорю, у пацана явно проблемы в личной жизни. Обычно вот такие припадки случаются, когда этой личной жизни вообще нет. Хотя… Они же комсомольцы. У них всё по любви и после свадьбы…

— Хватит! — гаркнул Дятлов, оборвав начинающуюся ссору. — Ребята ждут. Идёмте, надо ещё Биенко найти. Скоро выдвигаться, а у нас товарищ пропал.

— Как пропал? Куда? — заволновался я.

— Ну, не совсем пропал. Просто, когда не удалось вызволить Георгия… — Дятлов поймал мой удивлённый взгляд и сразу пояснил. — Кривонещенко у нас, вообще-то, Георгий. Но мы зовём его Юрой. Ему так больше нравится. Так вот. Когда Георгия и Юру не удалось освободить, Биенко отправился в местную комсомольскую ячейку, чтоб ребята помогли вызволить наших заключённых. Обратились в милицию, подтвердили наши намерения. Взяли на поруки, в конце концов. У нас график весь летит в тартарары.

— Ясно. Он же Жора, он же Гога, — хмыкнул я себе под нос.

Ничего не могу поделать. Как только слышу имя Георгий, моментально в голове всплывает известная сцена из не менее известного фильма.

— Что ты сказал? — начал было Кривонищенко.

— Идём, говорю, или будем дожидаться, когда мен… милиционеры поинтересуются, чего мы тут толпимся? — я кивнул в сторону дороги, которая вела на привокзальную площадь.

Парни молча двинулись вперёд. Особо резво топали Кривонищенко и Дорошенко. Они даже немного оторвались от коллектива. Дятлов и Блинов тихо переговаривались о чём-то своём. По обрывкам их беседы я понял, что жизнерадостный товарищ возглавляет ещё одну группу, которая пойдёт по другому маршруту. Молодцы! Судя по тому, что фамилию «Блинов» я прежде не слышал, точно дойдут и вернутся живыми.

Буквально через десять минут мы уже стояли рядом с вокзалом, со всех сторон окружённые студентами. Парни радостно хлопали Кривонищенко и Дорошенко по плечам, по спине, некоторые жали руки. Умереть — не встать, конечно. Встречают, как героев.

— А этот что тут делает? — девчонка в дурацкой шапке уставилась на меня злыми глазищами.

Кстати, они у неё прямо ничего так, выразительные.

— Зина, прекрати, — тут же заступился Дятлов. — Это — Константин. И с ребятами у него вышло недопонимание. Сейчас всё уже хорошо. Между прочим, он помог