Андрей Земсков - Порядок в танковых войсках Страница 17

— Вольф! Это Визель-9! Русские танки ведут наступление по шоссе на юг в направлении Укмерге.

— Мы в курсе! Сейчас на подходе пикировщики. Выдвиньтесь ближе к шоссе и корректируйте их удары по подходящим по шоссе русским войскам.

— Яволь!

Новость про пикировщики порадовала Йозефа. Судя по всему, Люфтваффе начали расчищать дорогу для наступающих частей, а значит, скоро русский прорыв будет ликвидирован. Вдали уже был слышен гул авиационных моторов.

— Комераден! Сейчас этих унтерменшей настигнет возмездие! Кара придет с неба! А мы должны ее направить точно на головы тех, кто убил наших товарищей и вероломно сжег их танки! — торжественным голосом высокопарно объявил гауптштурмфюрер. — Хорст! К шоссе, полный вперед!

Танк взревел мотором и, развернувшись, пополз к шоссе. Всему экипажу не терпелось взять реванш над русскими за свое поражение. Хотя бы в качестве наземных корректировщиков авиации.

«Если идет снег или дуют ветра,Или солнце улыбается нам.Дневная обжигает жараИли ледяной холод по ночам.В пыли наши лица,Но радость в наших мыслях!Радость в наших мыслях!Наш танк ревет и рвется впередСквозь штормовой ветер».

Наводчик запел песню панцерваффе[17].

Заряжающий забарабанил ладонями в такт по казеннику орудия. А затем уже весь экипаж подхватил песню и принялся громко орать ее, не соблюдая ни ритм, ни мелодию, лишь бы перекричать рев двигателя:

«Когда вражеский танкПоявится перед нами,Дадим полный газИ мы уже рядом с врагом.Мы не дорожим своей жизнью.Армия — наша семья!Армия — наша семья!Умереть за Германию —Вот самая высокая заслуга!»

Йозеф высунулся по пояс в башенный люк и осматривал окрестности в бинокль. Неожиданно его внимание привлекло какое-то движение на шоссе. Гауптштурмфюpep присмотрелся и увидел, что там, где они первый раз наткнулись на русские танки, на асфальт выезжает один из них. Немец сразу схватил микрофон рации.

— Вольф, вызывает Визель-9! Прием!

— Вольф слушает.

— В четырех километрах к северу от хутора, где сейчас идет бой, на шоссе выезжают русские танки, как слышите, прием.

— Вас понял!

— Это наверняка подтягивается русское подкрепление. Сообщите пикировщикам.

— Вас понял, сейчас вызовем туда авиацию!

Вскоре «Юнкерсы», не успевшие еще разгрузить свои бомбы на несчастный хутор, ринулись атаковать одинокий русский танк, мчащийся по дороге. Затем к ним присоединились и те, что уже сбросили на хутор 500-килограмовые бомбы. У них еще оставалось по паре 50-килограмовых. Ну, и разумеется, — пулеметы. Русский танк начал петлять, как заяц. Вокруг него взлетали фонтаны земли от разрывов бомб. Но отважный экипаж продолжал на полной скорости вести свою машину под бомбами.

Неожиданно Йозеф увидел два русских самолета, которые неторопливо пролетали мимо. Но их заметил не только он. У барражировавших над полем боя пилотов немецких истребителей зрение было весьма неплохим, и они тут же бросились в атаку. Силы были уж очень не равны, шансов в таком бою у русских летчиков просто не было. И они действовали соответственно — почти сразу заложили крутой вираж и начали на форсаже уходить от бросившихся за ними немецких истребителей.

25 июня 1941 года. Шоссе Каунас—Даугавпилс.

Взгляд из кабины «Юнкерса Ju-87В».

Штаффель[18] пикирующих бомбардировщиков поднялся с полевого аэродрома, на котором немецкие солдаты и согнанные жители близлежащих деревень только-только засыпали воронки на взлетной полосе, оставшиеся после утреннего налета русских. Пикировщики направлялись на уничтожение прорвавшихся в тыл 4-й танковой группе русских танковых частей. По данным командования, русские применили какие-то новые танки, против которых были бессильны как пушки немецких панцеров, так и противотанковые орудия. Поговаривали, что русских могут остановить только батареи 88-мм зениток. Но таких орудий в войсках было немного, и основные надежды командование возлагало на авиацию.

В первые три дня войны русская авиация вела себя в целом весьма пассивно. В основном русские практиковали массированные налеты бомбардировщиков на транспортные узлы и скопления войск. В таких налетах участие принимали десятки или даже сотни машин с мощным истребительным прикрытием. Лавины Пе и Илов в считанные минуты стирали с лица земли крупные железнодорожные станции вместе со скопившимися на них воинскими эшелонами. Отражение массированных налетов было крайне затруднено.

А главное, черт бы побрал этих истребителей! Они так любят гоняться за пополнением личного боевого счета! А хитрые русские этим пользуются, уводя немецкие истребители небольшими группами своих самолетов из районов патрулирования. И пока немецкие асы гоняются за ними, армады русских бомбардировщиков без особых помех разгружаются над целями. А вот русские летчики ведут себя по-другому! Они могут вообще не обращать внимания на немецкое истребительное прикрытие и личные потери, атакуя всегда в первую очередь бомбардировщики. Для них главное — не дать немцам нормально отбомбиться. Но в этом есть и свои плюсы, они особо не рвутся в погоню за подбитыми машинами, пытающимися выйти из боя, пока немцы не закончат бомбометание или вообще не откажутся от него. А потому, даже получив повреждения в бою, есть шанс уйти.

Манфред Гольдберг смотрел из кабины своей «Штуки»[19] на проплывавший внизу ландшафт — леса, поля, деревеньки, хутора. Чуть левее сверкала на солнце лента реки. Уже при приближении эскадрильи к району боевых действий командование поставило по радио новую задачу — расчистить путь для дивизий 16-й полевой армии, идущей на соединение с отсеченной 4-й танковой группой. Летчиков это порадовало, так как, по слухам, русским удалось захватить полное господство в воздухе над всей территорией Литвы, а потому никому не хотелось лезть особо далеко за линию фронта, даже несмотря на то, что по бокам и сверху летели истребители Ме-109Е из элитной эскадрильи.

По данным штаба, противник занял оборону в небольшом хуторе на шоссе Каунас—Даугавпилс. Вскоре вдали показались немецкие части, готовящиеся к атаке. А затем и сам хутор. Бомбардировщики перестроились для захода на цель. Командир эскадрильи не стал делать лишний маневр и заходить со стороны солнца, штаффель так и пошел к цели прямым курсом.

Манфред шел в первой волне на левом фланге. Сверху можно было разглядеть кое-где русские окопы, а перед хутором были видны следы недавнего боя — воронки, разбитая немецкая техника и трупы немецких солдат в серо-зеленой форме. Присмотревшись, Манфред заметил в примыкающем к хутору фруктовом саду замаскированные русские танки необычной конструкции и, поскольку они были у него прямо по курсу, начал пикирование.

Неожиданно на башне одной из русских машин засверкали вспышки пулемета и к бомбардировщику потянулись огненные струи трассеров. Манфред надеялся, что все же повезет, и пули его не зацепят. Но одна из пуль все же со звоном расколотила боковое стекло кабины. Находившийся в жутком напряжении, Манфред от неожиданности рванул рычаг выхода из пикирования. Автоматика тут же отцепила бомбу от держателя и привела в действие закрылки, выводя самолет из пике. Манфред не обратил внимания на пронесшийся по фюзеляжу машины глухой стук, как будто кто-то просил разрешения войти. Лишь над его головой со звоном разлетелось еще одно стекло.

По радио поступила команда прекратить бомбометание по хутору и атаковать русскую танковую колонну, двигающуюся по шоссе в нескольких километрах впереди. Однако на шоссе был виден только один идущий на большой скорости русский танк. Манфред почувствовал, что самолет ведет себя как-то не так. Судя по всему, повредило рули, хотя и незначительно. Основная бомба сброшена, а на петлявший по шоссе танк уже набросилась почти вся эскадрилья. «Штуки», встав в очередь, друг за другом заходили в пике. Вокруг танка гремели взрывы, но он все продолжал петлять между разрывами и воронками.

— Карл, что у нас с рулями?! Их сильно повредило?! — вызвал он по внутренней связи кормового стрелка, но ответа не последовало.

Манфред оглянулся через левое плечо и ужаснулся — пулеметная очередь прошила борт прямо около его кресла. Повернув голову дальше, он увидел, что в задней кабине разбито несколько стекол, а кормовой стрелок сидит без движения, безжизненно склонив голову вбок. Манфред принял решение возвращаться на свой аэродром.

— На связи Коршун-6! Убит бортстрелок, имею повреждения рулей направления. Возвращаюсь на базу, — доложил он по радио и осторожно начал разворот.

Далеко впереди показались силуэты двух русских самолетов. И тут же, подобно стервятникам, на легкую добычу бросились истребители прикрытия. Русские среагировали мгновенно. Они заложили крутой вираж и начали уходить, набирая скорость. Манфред развернул свой самолет на юго-запад и начал набирать высоту. Напоследок он посмотрел на своих товарищей, продолжающих охоту на русский танк. Но что это?! Или ему показалось?! С юга, со стороны солнца заходили для атаки русские истребители. Пока истребители прикрытия гоняются за парой самолетов, возомнив себя орлами, основные силы русских будут хозяйничать в небе, как в курятнике.