Александр Мазин - Место для битвы Страница 17

«Ну и ладно,– утешил себя Духарев.– Хоть на виду будет».

Он стал достаточно самоуверен, чтобы не сомневаться, что сделает нурмана один на один. Но, блин, у Бьярни железный козырь в рукаве. Разбойнички. А это, если все же поверить ночной подружке, точняк, еще один крутой боец-нурман. И неизвестно сколько подручных. С другой стороны, Бьярни вряд ли рискнет просто так прикончить гостя-варяга. Это ж надо какое-то оправдание придумать. Списать на разбойников? Спросят: а сам ты где был? А если отбился, то почему не отбился варяг? И где побитые тати? Это ведь только слабоумный поверит, что какие-то, блин, разбойники напали на лучших гридней – и ушли без потерь. И кто, интересно же, рискнет Роговолта полоцкого или Свенельда-воеводу в слабости ума подозревать?

Духарев пробирался сквозь чащобу вслед за Бьярни и прикидывал, откуда ожидать подлянки. Наверное, впервые он пожалел, что не в Диком Поле, где все – на виду.

Нет, к бою он был готов. Полный доспех, меч, лук, в колчане всего пять охотничьих срезов. Остальные – боевые, бронебойные. Не на зверя – на человека.

Пригибаясь к гриве коня, чтобы не задеть низкие ветви, Духарев боролся с искушением всадить одну граненую стрелочку в бармицу Бьярнина шлема. Только нехорошо это. Да и нурман наверняка начеку. У хорошего воина затылок чуист, как нос гончей. Но Серега тоже клювом не щелкал: принюхивался, прислушивался, вычленял из звуков безопасных, вроде отдаленного лая гончих и перестука дятлов, признаки возможной опасности, напрягал интуицию… Однако явной опасности не обнаруживал.

Выехали на небольшую полянку, всю усыпанную боровиками.

– Здесь,– коротко бросил Бьярни, спрыгивая на землю и привязывая коня.

Серега тоже спешился, огляделся.

Слева пованивало болотце. Справа – бурелом. Впереди – заросли; путаница ветвей, в которой звериная тропа – как собачий лаз. В траве Духарев заметил черные ошметки сети. Видно, здесь не раз ставили тенета, в которые загоняли зверя. Но сеть – это не так интересно. Вот принять на копье двухсоткилограммового секача – это по-мужски!

Бьярни прошелся взад-вперед, нещадно давя сапогами бурые шляпки. Боровики его не интересовали. На грибы пусть смерды охотятся. Нервничает? Или просто ноги разминает?

Серега прислонил к стволу тяжелую рогатину, перевесил из-за спины на бедро меч и уселся на пенек. Пока еще гончие поднимут зверя, пока пригонят сюда…

Но ждать пришлось совсем недолго. Собачий лай звенел еще далеко, а Серегино ухо уже уловило глухой тяжелый топот.

– Секач, похоже,– негромко произнес Бьярни. – Не собаки подняли – сам уходит. Опытный.

И впился в Серегу испытующим взглядом. Духарев кивнул. Узнать по собачьему лаю, идут ли псы по следу или просто брешут, Духарев не умел. Не говоря уже о том, чтобы определить, кого именно гонит свора. С другой стороны, зачем нурману врать?

– Сам возьмешь? – спросил Бьярни.

Духарев кивнул, и нурман тут же отошел назад, за деревья. Будь рядом Устах – встал бы сбоку, с рогатиной наготове. Мало ли… Вдруг хрустнет древко рогатины или нога заскользит по мокрой траве?

Ничего. Обойдемся! Кабана Серега уже брал пару раз. Причем в одиночку.

Топот приближался.

Бегущий вепрь – это живой таран. Удержать его – навык нужен и сила. Но удержать можно. Духарев поплевал на ладони, встал прямо на тропе, уперся каблуком в выпирающий корень, приготовился. Ветерок дул в лицо. Глазенки у секача мелкие. Сразу не разглядит. Может, притормозит даже, от неожиданности. Главное – к себе не подпускать. Кабаний клык режет почище кривого засапожного ножа.

Зверь приближался. Тяжелый мерный топот. Здоровенный кабанище, должно быть… Духарев ощутил, как приятно бурлит внутри азарт. Вот это житуха, мать ее!..

Страшный рев оглушил Сергея. Огромная рыжая голова неожиданно вынырнула из зарослей, разметав ветки. Серега еще успел удивиться, почему это кабанья морда – не на уровне бедра, а существенно выше, еще успел вздернуть рогатину, поставленную на удар по приземистому зверю… И тут голова резко нырнула вниз, Духарев увидал корень шершавого, как древесная кора, рога, рванулся в сторону, уходя от прямого удара, но его уже зацепило, под страшный звук лопающихся кольчужных колец, вскинуло вверх со страшной силой, будто бампером грузовика снизу ударило.

Серега уронил копье, кувыркнулся в воздухе, попытался кое-как сгруппироваться и грохнулся на бок. Внутри что-то екнуло, словно оборвалось. Рыжая громада надвинулась сверху. Изогнутый, чуть ли не с руку длиной, рог шибанул Духарева сбоку, но Серега успел в последний миг ухватиться за него и не дать черному острию поддеть себя под ребро. А земля опять ушла вниз, мелкнула рыжая, к колтунах, спина пошире лошадиной – и Серега влетел прямо в бурелом, успев только прикрыть лицо от острых сучьев. По шлему ударило, словно великанской палицей. В глазах потемнело. На какое-то время Серега отключился… И очнулся, почувствовав, как его выволакивают из зарослей. Могучий зверь, как-то ухитрившись зацепить рогом подол кольчуги, сопя вытягивал Серегу из бурелома. Явно с самыми нехорошими намерениями.

Духарев изо всех сил вцепился в трухлявый ствол, впервые пожалев, что у него такая крепкая кольчужка.

Сука нурман! Знал же наверняка, что это не кабан, а тур. Турище, мать его! Бычара! Его бы в Испанию, к тореадорам, буйвола рыжего… И мокрое место останется и от тореадора, и от всей камарильи! Это, блин, не хилых бычков шпажкой тыкать… Меч, блин, где же меч?

Меч за спиной не ощущался, но тут Серега вспомнил, что перевесил его на бедро… Только толку – ноль.

«Что ж ты ко мне пристал, дурное животное? Что я тебе такого сделал?»

Но турище знай себе сопел и тянул, Духарев цеплялся из последних сил и вдруг – хряп – гнилая древесина подалась под пальцами, острый сучок полоснул по щеке, тур ревнул, мотнул башкой – и Духарев опять взлетел ногами кверху и опять плюхнулся спиной на что-то твердое. Кабы не броня, давно бы кости переломал.

Ах ты, погань рыжая!

Бычара неторопливо, в раскорячку трусил к Сереге. Уверен, блин, что не смоется человечек. И прав ведь, паршивец! Нету у Сереги сил ни драться, ни бежать к ближайшему дереву. Только ворочаться, как придавленный червяк. В пору нурмана на выручку звать. И позвал бы, но ведь не придет. Захотел бы – уже спешил бы на помощь. Ну нет, бычара, я тебе не червяк!

Серега разъярился. Может, именно из-за этой наглой уверенности умной скотины: хана человечку!

Рубануть мечом в лежачем положении почти невозможно. Особенно так, чтобы повредить этакую машину мышц. Зато кольнуть – вполне. И Серега ширнул зверюгу острием прямо в черную сопатку!

Ого! Вот это звук! Не нравится, да?

Тур отпрянул. Из порванной ноздри капала кровь… И тут Духарев увидел, что из турьего бока торчит обломок стрелы. И красный потек на шерсти – свежий.

Обдумывать это было некогда. Тур взрыл землю раздвоенным копытом и, опустив башку, понесся вперед. Серега откатился влево – он заметил, что тур бьет именно слева. Успел! Рог вспахал землю, слово лемех плуга.

Тур остановился. Удивился, гад!

Духарев услышал, как бьется и ржет лошадь. Серегина. Нурманской не было. Смылся, что ли?

Бык тоже услышал ржание и вдруг сорвался с места и ринулся на несчастное животное. Длинные рога вошли в лошадиное брюхо. Лошадь закричала почти по-человечьи. Тур рывком освободил рога и ударил снова. Совсем ошалел.

Серега, скрипнув зубами, поднялся и заковылял к деревьям. Дышать было больно. Наверное, ребро сломано…

Два десятка метров оказались невероятно огромным расстоянием. Серега споткнулся и чуть не упал. Оперся на меч, отдыхая… И в последний миг услышал за спиной дробный топот…

Выпучив глаза, весь перепачканный в крови тур летел на него.

Откуда силы взялись! Он так лихо отпрыгнул в сторону, что бык промахнулся.

Затормозив всеми четырьмя, тур тут же развернулся…

Где-то под солнечным сплетением у Сереги как будто открылась дверца. В голове прояснилось, колени перестали дрожать.

– Пошел вон, дурак! – заорал Духарев, выбросив в крике дурную ярость.

Конечно, тур не ушел. Конечно, он тут же бросился на Сергея. Но Серега уже был готов. В общем-то, это не труднее, чем уйти от удара секирой. Уход в сторону с разворотом, полосующий удар… Тур споткнулся и рухнул, ткнувшись рогами в дерн. Серега не бросился его добивать, ждал. Тур медленно поднялся. Передняя нога его подгибалась. Клинок подрезал связки. Но тур все равно захромал в атаку. Настоящий воин!

Серега снова пропустил потерявшего прыть зверя мимо себя, перехватил меч двумя руками, словно копье, и, держа плоскость клинка вертикально, изо всех сил вогнал его между турьих ребер. Тур издал короткое жалобное мычание – совсем как корова – и завалился. Алая кровь потекла из открытой пасти. Коричневый, выпуклый, еще живой глаз глядел на Духарева печально и обиженно.