Игорь Градов - Пока «ГРОМ» не грянул. На Берлин в 1941 году Страница 17

– Я иногда забываю об этом. Все время думаю о Лондоне, где совсем другие настроения. Но вы, конечно, правы, мой друг, глупо осуждать людей только за то, что они молоды и хотят быть счастливыми. Так вы говорите, что контролируете Анну Горн? – резко сменил тему Радольфи.

– Да, теперь она работать на меня. То есть на нас, конечно, – поправился Лонг.

– Хорошо. Тогда перейдем к следующей задаче. Вы должны показать Анне вот это, – Радольфи протянул Кристоферу бумагу, – чтобы она передала информацию Остерману. Для нас очень важно, чтобы полковник получил ее как можно скорее. Когда вы встречаетесь с Анной?

– Завтра, – ответил Лонг.

– Прекрасно. Кстати, я давно хотел спросить, почему вы помогаете нам? Не из-за денег же, конечно…

– Разумеется, нет, – улыбнулся Лонг, – для джентльмена деньги не самое главное в жизни. Считайте, что я делаю это сугубо по идейным соображениям.

– Вот как? А я и не знал, что вы марксист.

– Дело не в марксизме, – поморщился капитан, – а в том, что я ненавижу нацизм. Гитлер – враг Англии, он собирается разрушить все то, что мне дорого. А Советская Россия – враг Гитлера. Поэтому все просто: враг моего врага – мой друг.

– Но Советский Союз сейчас дружит с Германией…

– Неужели вы в это верите? – рассмеялся Лонг. – Разве может быть дружба между Гитлером и Сталиным? У русских есть хорошая пословица: "Двум медведям не ужиться в одной берлоге". Так что война между СССР и Германией неизбежна, и я на стороне русских. Кстати, а почему вы помогаете большевикам?

– Тоже по идейным соображениям, – улыбнулся Радольфи. – Только они у меня несколько иные, чем у вас. В молодости я верил, что можно изменить мир, построить более справедливое, честное общество, где не будет богатых и бедных…

– Ага, "либерте, эгалите, фратерните", – понимающе кивнул Лонг, – "свобода, равенство, братство". Было уже, полтора века назад во Франции. Насколько я помню, все кончилось диктатурой и кровавой бойней в Европе. В которой, кстати, больше всего пострадали Россия и Англия. Кажется, канцлер Бисмарк заметил: "Революцию задумывают идеалисты, совершают романтики, а плодами пользуются негодяи".

– Да, что-то вроде этого, – согласился Радольфи. – К сожалению, не все юношеские мечты сбываются. Но остается долг перед людьми и родиной. В моем случае – перед Венгрией. Мне не нравится, что там сейчас происходит. К тому же я еврей, а евреи не могут допустить, чтобы Гитлер поднял под себя весь мир. Хватит одной Европы.

– Согласен, – кивнул головой Кристофер, – хотя и не уверен, что полностью разделяю ваши взгляды. Диктатура большевиков ничуть не лучше нацистов.

– Но мы союзники, – примирительно произнес Радольфи, – и давайте действовать сообща. Скажите, как у вас в правительстве относятся к перелету Гесса?

– Все сильно удивлены. Но позиция Черчилля осталась прежней – никакого мира с Германией, война до победного конца.

– Преклоняю голову перед твердостью премьер-министра. Хотя полагаю, что ему сейчас нелегко.

– Не то слово. Наши лорды из прогерманской партии словно с цепи сорвались, только и кричат, что о необходимости заключить мир с рейхом. Мол, Гитлер и Сталин сговорились и вместе нападут на Британию. Старушке Англии не пережить вторжения нацистских легионов и большевистских полчищ.

– Да уж, Черчиллю не позавидуешь, – произнес Радольфи, – но будем надеяться на его пресловутое упрямство.

– И на английский флот, который держит немцев вдали от Британских островов, – добавил Лонг.

– Кстати, о флоте… Вы в курсе, что немецкие транспорты заходят на ремонт в Мурманск? Подкиньте вашим адмиралам идею – что если подкараулить германские суда на выходе из советских территориальных вод? Улов может быть богатый.

– Спасибо, я передам нашим.

– Мы же делаем одно дело…

Радольфи остановился, посмотрел на Женевское озеро и мечтательно произнес:

– Жаль, что мне не двадцать. Будь я помоложе, обязательно покатался бы с девушками на лодке. А вы не упускайте свой шанс, Лонг, потом может быть поздно. Берите лодку, приглашайте красавиц – и вперед!

– Когда-нибудь я обязательно воспользуюсь вашим советом, – улыбнулся Кристофер, – но не сейчас. Увы, нужно срочно возвращаться в Берн, к своим скучным обязанностям.

Мужчины раскланялись и разошлись в разные стороны. На них никто не обратил внимания. Женевцы продолжали радоваться отличной погоде и выходному дню.

Берн. 3 июня 1941 года.

Чрезвычайно срочно! Секретно!

Министру иностранных дел И. фон Риббентропу

Господин министр! Сегодня вечером в наше распоряжение попал документ, имеющий чрезвычайную важность. Он получен от полковника Карла Остермана. Это копия докладной записки капитана Кристофера Лонга английскому послу Николасу Гарденсу.

"Дорогой сэр!

Вчера я встретился в Женеве с руководителем венгерской секции Коминтерна Шандором Радо. Он сообщил мне, что получил от московских кураторов категорический приказ добыть любую информацию, касающуюся визита Рудольфа Гесса в Англию. В Кремле, судя по всему, серьезно встревожены этим перелетом и прилагают максимум усилий, чтобы получить сведения о германских предложениях. Очевидно, большевики опасаются, что правительство Великобритании пойдет на мир с фюрером, и это изменит всю политическую и военную ситуацию в Европе.

Аналогичные приказы, кстати, получили все советские агенты за границей. Кремлевскому руководству необходимо срочно выяснить нашу реакцию – Сталин не рискнет начать летнюю кампанию до тех пор, пока не будет уверен, что мы не пойдем на соглашение с Гитлером. Из этого можно сделать вывод, что операция "Гром" будет отложена на более поздний срок, скорее всего на середину июля. Раньше вряд ли появится ясность в этом вопросе.

С уважением, Кристофер Лонг".

Господин министр! В связи с этим прошу дать разъяснение: надо ли нам подчеркивать возможность заключения мира между Германией и Англией или же стоит придерживаться официальной точки зрения, что Гесс совершил перелет под воздействием душевной болезни и действовал на свой страх и риск?

Адольф фон Рихтгорен, посол Германии в Берне.

Берлин. 4 июня 1941 года.

Чрезвычайно срочно! Секретно!

Чрезвычайному и полномочному послу Германии в Берне Адольфу фон Рихтгорену.

Господин посол! Благодарю вас за своевременно переданные сведения, они действительно очень важны. По поводу же вашего вопроса разъясняю:

1. Посольству следует придерживаться официальной точки зрения: Рудольф Гесс, к нашему большому сожалению, серьезно болен и утратил связь с действительностью. Он совершил перелет во время очередного приступа душевной болезни, чем весьма огорчил нашего фюрера, а также всех товарищей по партии.

2. В разговорах с иностранными дипломатами необходимо подчеркивать, что Германию вынудили к войне с Англией и что она, если потребуется, она будет сражаться до конца.

3. Тем не менее наше правительство открыто для мирных переговоров и готово немедленно остановить кровопролитие между братскими арийскими народами.

4. Но мирные переговоры не могут начаться до тех пор, пока британское правительство возглавляет Уинстон Черчилль.

5. Если же премьер-министр подаст в отставку и в состав нового кабинета войдут лояльные к нам люди, то мир может быть заключен немедленно.

6. Переговоры с Гессом, однако, никак не направлены против Советского Союза и нисколько не ущемляют его интересов. Они не противоречат встрече руководителей Германии, Италии и СССР в Варшаве и заключению Пакта четырех. Мы стремимся к миру в Европе с той же настойчивостью, что и советское правительство.

Министр иностранных дел И. фон Риббентроп.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Берлин

5 июня 1941 года.

Потсдамерштрассе

Полковник Зеленцов шел на очередное свидание с Гертрудой Райх. Он уже купил красивый букет роз и дорогое французское вино. Цветы нес в руках, бутылку поместил в портфель между бумагами. Кроме того, в кармане у него лежала маленькая бархатная коробочка, в которой пряталось изящное золотое кольцо с изумрудом и двумя бриллиантами. Это был подарок, купленный в одном из известных берлинских ювелирных магазинов (деньги, разумеется, выдало посольство). Стоило кольцо немало, но дело, для которого оно предназначалось, того стоило.

За полковником на некотором отдалении следовали два человека. Петр их заметил еще в подземке, но отрываться не стал – в гестапо и так знали, к кому он шел, следовательно, это была обычная подстраховка. Но на всякий случай решил выйти на улицу и проделать оставшуюся часть пути пешком – посмотреть, кто еще за ним наблюдает. Петр поднялся из подземки на Потсдамерштрассе и смешался с толпой мелких служащих, спешивших в этот утренний час по своим делам. До цели – Курфюстенштрассе – оставалось еще минут десять быстрой ходьбы.