Вернор Виндж - Дети неба Страница 17

– Можно сделать что-нибудь на заказ, вот даже из этой мозаичной материи.

– Ага, – согласилась Джоанна, и они свернули в Крошечный переулок, в глубине которого разместилась мастерская «Ларсндот, Иглз и К°».

К двухэтажному зданию пристроили летнюю веранду – навес на столбах. Венда Ларсндот-младшая стояла на коленях возле клиента, закалывая бархат вокруг его новых щенков.

– Привет, Джоанна, привет, Равна! – Семилетняя девочка просто просияла, но не поднялась. – Не могу сейчас разговаривать, эти надсмотрщики над рабами мне разогнуться не позволяют.

И она что-то чирикнула покупателю – что-то обнадеживающее.

– Но завтра ты в школу придешь? – спросила Равна.

Девочка – старшая во втором поколении – закатила глаза к небу:

– Конечно, конечно. Это у меня будет выходной. Мне шить нравится больше, чем мультики делать. Папа вон там, а мама в мастерской.

Это и были Бен и Венда Ларсндот, главные надсмотрщики Венды-младшей.

Бен был занят еще сильнее дочери. Народу было битком – для стай, – и наверняка от шума разум должен был глохнуть. Может, в такие погожие дни разыгрывается покупательская горячка?

Равна с Джоанной помахали Бену и пошли в мастерскую. У «Ларсндота, Иглза и К°» работниками были стаи. «Иглз» – это была в основном молодая стая-шестерка, изначально бывшая владельцем заведения. Иглз от партнерства выиграл, потому что профессия закройщика – одна из «проблематичных». Столь близко находиться к другой стае – это вызывает оцепенение ума, и потому есть всего несколько вещей, которые стаи могут делать в такой близости: драться, заниматься любовью и просто балдеть. Люди же для работы вблизи просто идеальны. Каждый человек не глупее стаи, и каждый может осмысленно работать даже вплотную к клиенту. Идеальная комбинация – хотя Равна опасалась, что Ларсндоты слишком далеко зашли. Встроиться в систему, стать нужными местному населению – это было невероятно важно. Но все-таки люди должны строить техническую цивилизацию, а не снимать мерки и подгонять ткань.

Сегодня дела было больше, чем могли переделать люди. И три закройщика из Стальных Когтей сидели на платформах с толстой мягкой обивкой. На полу перед каждым клиентом находился одиночный элемент закройщика, изо всех сил подгоняющий одежду. Для человеческих глаз процесс был комичен. Отделенные элементы были одеты в просторную форму, в пасти держали иглы в больших рукоятях, а портновские мерные ленты висели у них на шеях. Они не были совсем умалишенными – остальная часть стаи сидела на платформах, глядя вниз, и старалась поддерживать контакт, не оглупляя покупателя.

У элементов на полу была большая практика и существенное руководство сверху, но в способности к тонкой работе они лишь немного превосходили собак. Губы и челюсти могли давать сжатие, как пара слабых пальцев. Лапы у них тоже были неуклюжие, хотя часто на них надевали инструменты или металлические когти – с чем и было связано человеческое название местной расы.

У этих портных опыта хватало. Те части, что стояли внизу, умели снять с себя мерную ленту, умели передать ее клиенту. Следуя указаниям закройщика с платформы, клиент – если не слишком терял разум от пребывания среди себя чужака, – мог нормально держать ленту, пока портной его измерял. В иных случаях клиент придерживал ткань, а отделенный элемент портного брал булавку в зубы и аккуратно прикалывал.

Равна и Джоанна прошли через старую секцию дома, которую строили, не думая о людях. Пришлось наклоняться, чтобы не зацепить потолок, и неловко пробираться по короткому коридору в портняжную. Внутри в местном доме запах стай становился невыносимым. Равне в Верхнем Крае приходилось контактировать со многими расами, но всегда при хорошей вентиляции. Здесь таких удобств не было.

Впереди слышался смех Венды-старшей. Она в основном и вела дело, если не считать бухгалтерии. Как и большинство беженцев, она не очень хорошо владела устным счетом.

– Джоанна, Равна, привет!

Венда стояла возле рабочего стола – они выстроились в линию под высокими окнами дымчатого стекла, освещенные солнцем. В фирме «Ларнсдот, Иглз и К°» было три швеи, и сейчас все три были заняты. Венда сновала среди них, поправляя мерки, подавая новые штуки ткани, в том числе и драгоценного плетения «Внеполосного» – последний результат системы реализации графики.

Силка, младшая дочь Венды, сидела рядом с ней на столе, явно «помогая надзирать».

– Привет, Венда! Мне как раз нужен совет. – Джоанна положила мозаичную материю на смотровой стол. – Я хочу что-нибудь сделать для Невила, на его день рождения. Смотри, не слишком глупо смотреться будет на человеке?

– Силка, побудь пока здесь.

Как ни удивительно, трехлетняя девочка послушалась. Она глаз не могла оторвать от действий шьющей стаи.

Венда подошла к столу, боком протиснувшись между тяжелыми деревянными табуретами. Она уважительно кивнула Равне, потом подняла образец ткани, повертела в солнечных лучах.

– Да, это настоящий товар с нижнего берега, правда, Джоанна?

Они стали обсуждать ткань. Венде, когда детей отправили из Верхней Лаборатории, было шестнадцать, и она проснулась одной из первых. Получалось, что она старше всех беженцев, ровесница Невила Сторхерте. То есть ей было двадцать шесть. Лицо и голос у нее были довольные, но в волосах виднелась седина, на лице – признаки старения. Равна с самого начала изгнания читала человеческую историю как одержимая. В естественном состоянии без лечения человек начинал увядать немедленно, как только наступало взросление. Венда никогда не жаловалась, но тяжелее других – и уж точно тяжелее мальчиков ее возраста – несла бремя жизни Здесь. При этом она еще была счастливее многих других. Будучи достаточно взрослой перед бегством, она почти закончила обычный курс продления жизни. Ее возрастная группа продержится пару сотен лет.

Самые младшие ребята – и уж новое поколение точно – этого курса даже не начинали. Они будут стареть быстро и едва ли проживут хотя бы сто лет. Может быть, не доживут и до новых технологий, которые могли бы их спасти. В этом случае их единственной надеждой могло быть возвращение в гибернацию.

Один из закройщиков подошел и встал вокруг стола. Четверо его взобрались на табуретки, наклонились рассмотреть ткань со всех сторон. Стая эта была пятеркой, в основном старой. По-самнорски он кое-что понимал, но говорил на межстайном, аккуратно выбирая слова. Для Равны эти звуки были едва лишь членораздельны, но было понятно, что портному приятно поболтать с Джоанной. Этот портной был ветераном долгого перехода Резчицы к побережью и Битвы на Холме Звездолета. У Джоанны было больше знакомых стай, чем у всех, кого знала Равна, и она среди них считалась выдающимся героем. Может, поэтому Резчица простила Джо, когда та во втором году впала в безумие.

В конце разговора Джоанна, Венда и стая-портной сообразили причудливый фасон накидки и штанов, который, как уверяла Венда, удовлетворит и моду, и Невила. Лучшего свидетельства отсутствия универсальной эстетики Равна не видела никогда.

– А эти пряжки я тебе принесу, – закончила Джоанна.

– Отлично, отлично, – закивала Венда. – Но важнее всего мне сейчас знать мерки Невила.

– Ладно, сниму их. Но понимаешь, это сюрприз. Он знает, что будем праздновать, но…

– Ага. А если снять мерки, он наверняка догадается.

– Найду способ.

И Венда вместе с Джоанной засмеялись.

Джоанна продолжала смеяться и на улице.

– Нет, Равна, честно, никакого второго смысла.

Но, даже перестав смеяться, она улыбалась как сумасшедшая.

День тянулся вечно. Тени поворачивались, поворачивались, но даже не удлинялись к закату. Равна и Джоанна остановились пару раз возле среброкузнецов, но Джоанна хотела чего-то неповторимого. Сейчас они находились у северного конца верхней улицы. Лабиринт торговых палаток стоял настолько тесно, насколько могли выдержать стаи, не больше нескольких метров друг от друга.

– Похоже, иностранцев больше обычного? – отметила Равна.

Это лишь отчасти был вопрос. Стаи Восточного Дома можно было узнать по забавным красным курткам. Другие отличались рассеянными позами или скандальным заигрыванием. Объяснение всех деталей – еще одна причина, по которым Равна любила гулять с Джоанной Олсндот.

Сегодня Джоанна не была таким уж идеальным экскурсоводом.

– Я… да, я думаю, ты права. – Она оглядела хаос палаток. – Не обратила внимания. – Увидев улыбку на лице Равны, она спросила: – А что?

– Знаешь, сегодня ты останавливалась поболтать лишь с каждой четвертой стаей, которая нам встречалась.

– Ну, так я же всех не знаю… постой, ты правда думаешь, что сегодня я не отвечала своему обычному социальному стандарту? Ну, не знаю. – Они прошли еще несколько шагов в сторону от палаток. Когда Джоанна снова посмотрела на Равну, на лице у девушки все еще была улыбка, но к ней примешивалось некоторое удивление. – А знаешь, ты права. Я не чувствую теперь того, что чувствовала раньше. Странно это. Ну, вся наша жизнь. Так все трудно и так долго.