В. Бирюк - Не-Русь Страница 17

Получается, что если я мечтаю о покое, то следует проявлять волю. А для этого — выбрать деяние, самое… против души. А чего мне сейчас более всего не хочется? — Разговаривать, общаться… видеть, слышать, чувствовать… Жить.

Вот этим, самым противным, и займёмся.

Долго раздумывать — а вот с чего бы начать своё возвращение на «путь деяния» — не пришлось: у нашего костра шла драка. По счастью — чисто кулачная. За бой с оружием в расположении армии — смертная казнь. А так… просто приложили по сопатке. Для уточнения отношений и согласования подходов.

Очередная стоянка ратей. В этот раз — у устья Свияги. Похоже, моё «недеяние» в отношении Володши, крайне обидело тех спорщиков, которые ставили на… на быстрое решение. И уже потеряли свои деньги. Понятно, что не по собственной глупости — кто ж в этом признается? — а по моей лености, вялости и законопослушности. Вот и пришли… выражать своё недовольство. Естественно, не фактом живого Володши, а… а вообще.

Противников, мужиков из нескольких тверских хоругвей — было больше. Мои люди получали оплеухи, но пока никто, даже Чарджи — за оружие ещё не взялись. От соседних костров подбегал ещё народ, драка разрасталась.

Ну, вот, Ванюша, а ты покоя себе искал! Ты ж создаёшь проблемы одним фактом своего существования!

Очень этнически уместное свойство: русские всегда создают себе проблемы. Потом их героически решают. Переходим ко второй фазе.

Я спрыгнул с берегового обрывчика на песок, где вокруг нашего костра шла общая свалка, заметил группку моих «кулачных бойцов», прижавшихся спинами у стенке берега в нескольких шагах в стороне.

— Сухан, кулачный бой. В силу.

С нашим прибытием картинка всеобщего мордобоя и народного толкания — существенно изменилась. Первых персонажей я просто вытаскивал за шиворот из свалки и отшвыривал Сухану. Тот… промолачивал. В зависимости от того — куда он попадал, персонаж либо падал и лежал неподвижно, либо тоже падал, но при этом выл и пытался уползти.

Потом я снял пару придурков со спины Ноготка, и, когда они, скорчившись от боли у нас под ногами, завыли от воспоминаний о своих почках, вокруг нас образовалось пустое пространство из тяжело дышащих и утирающих рукавами разноцветные сопли бородатых мужиков.

— По какому случаю гуляние?

— Дык… эти… ля… насмехаются. Ты, де, никакой ни «Зверь Лютый». Ты, грят, щеня сопливое. Володша твою девку у. б до смерти, а ты проглотил и не поморщился.

— А ещё… с-суки тверские… Выделываются. Захочет, де, Володша — так и тебя самого… Ну… раком поставит… А нас, падлы, похолопят. Говорят: мы вас в кощеи определим. Говорят: наш князь вашему главному — господин. А мы, де, вам всем, стал быть — господа. Гниды недодавленные.

У меня — смешанный отряд. По общему мнению — смоленский. Теперь для тверских мы — чужаки. Более того: отношение к смоленским у тверских — враждебное. «Спокон веку». С выжигания Волжского Верха при Долгоруком — как минимум.

Подчинённость тверскому князю у нас пока осталась. Это очень опасно — в первом же серьёзном бою нас поставят на убой. Надо добиваться у князя Андрея переподчинения. Но… я как-то… Идти, общаться, уговаривать… тошненько…

Раз мы — чужаки, но под Володшей, то и людишки тверские — нам… начальники? Ничего нового: подчинение первого лица означает, обычно, и подчинение его подчинённых. «Старые» холопы становятся господами для холопов «новых».

Мне это знакомо в украинском варианте времён распада Союза со слов «западенцев»: «Мы будем пануваты, а вы — працюваты».

— Кто это сказал? Насчёт: «будем господами».

— А цо? Я сказал. И цо?

Здоровенный мужичина в рубахе с разорванным воротом, нагло попёр на меня, засучивая сползавшие рукава.

— Мужик — не баба, за всякое слово своё — должен ответ держать. Ты готов на божьем поле ответить? До смерти?

Мужичина ещё соображал — а чего это такое сказано? — но другой, седоватый бородач выдвинулся вперёд, оттёр крикуна в сторону:

— Опять?! Досыть! Да и спора-то никакого нет.

— Десятник? Твой человек сказал, что я щеня сопливая. Сиё — ложь. Или — человек твой признает, что он лжец, или… — пусть господь рассудит.

— Хто?! Я?!!! Уё-ё-ё-йк…

Собственно говоря, именно этим и занимаются на тренировках: нарабатывают стандартные последовательности движений в типовых ситуациях. Мужичина, оттолкнув десятника, шагнул мне навстречу. А я — ему. Махнул левой в направлении его лица и, когда он совершенно инстинктивно попытался перехватить мою руку — перехватил его ладонь правой. А опущенной уже левой — врубил ему в печень. И пока он «переваривал» новое впечатление, упёр левую в его локоть и, выпрямляя его руку, побежал вокруг него, поднимая его руку вверх, проворачивая его ладонь вниз и опуская его на колени. И сам упал на песок. Фиксируя его голову между своих коленей, его правую ладонь у себя на левом плече, а своей левой — его правый локоть. Чистейшая элементарщина, школярство. А у дяди ошибочка вышла, левую ручку под себя подобрал, теперь и похлопать по песку — показать мне «стоп» — нечем.

Пара-тройка тверских воев с воплями кинулась на выручку. Но джеб у Сухана… как молотилка. И Ноготок свой апперкот работает на автомате. Третий получил по уху от Резана и в полёте снёс меня. Под дикий вопль крикуна — руку-то его я не отпустил.

Мужичина катался по песку и орал. Судя по месту, которое он пытается прижать второй рукой — порвал связки в правом плече. Бывает. Их там три штуки — есть что рвать. Был бы хороший хирург — можно вставить стальные спицы. А можно просто потерпеть — годик поспит на левом боку и… и как бог даст. Может, и заживёт.

Я поднялся с песка и вежливо спросил несколько растерянного десятника:

— Может, ещё кто хочет? Насчёт «щеня» или, там, о других моих делах поговорить?

Он не ответил, встревожено разглядывая своего человека. Тогда я, внимательно вглядываясь в лица остальных тверских воинов, обратился прямо к ним:

— Кто-нибудь ещё над моими людьми господствовать надеется? Выходите. Я ещё чуток умею: ноги ломать, головы откручивать. Мне не трудно. Есть желающие?

Ответом мне было фырканье, бурчание, шипение… «Народ безмолвствует». «Безмолвствует» — свистяще-сипяще-матерно. Я бы даже сказал: «народ бздит». И, подбирая свалившиеся шапки и сброшенные зипуны, удаляется. Восвояси. Их «свояси» — недалеко, у соседних лодеек.

Теперь можно и своими пострадавшими заняться.

Мордобой был знатный. Мару, сунувшуюся, было, осмотреть моё особо ценное господское тело, пришлось сразу перенаправить: у одного из молодых не останавливается кровотечение из носа, у другого — челюсть сломана.

Ивашко, придерживая мокрую тряпку у левого виска, внимательно оглядел меня, посмотрел мне в глаза:

— Ну, вроде, слава богу.

— Да цел я, цел.

— Да я не об этом… Вроде… отходить начал. А то был… как деревянный.

Чуть позже, устроившись уже спать, я, с некоторым удивлением самому себе, сообразил: ни очень милые игры с Цыбой, ни явная угроза, исходящая от Манохи — меня не… не разбудили. А вот перспектива превращения моих людей в чьих-то холопов…

«Жаба»? Гуманизм? Жажда власти? Отеческая любовь? Не знаю…

Я вкладываю в своих людей частицу своей души. В каждого. Я забочусь о них. И эти частицы, забота об этих отданных, вложенных в кого-то «кусочках», оказалась сильнее заботы о моём собственном теле, о собственной душе… Паутинки, связывающие моё мега-супер-пупер прогрессорско-попаданское… эго с этим уродливым, вонючим, противным миром «Святой Руси»… Тащили меня обратно в жизнь… Забавно…

Часть 62. «И под звёздами булгарскими…»

Глава 337

После Бряхимова русское войско двигалось вниз по Волге, громя и грабя крепостицы булгар и поселения их союзников.

Ибрагим, эмир булгар, убежал в свою столицу — Булгар Великий и теперь спешно собирал армию. Брошенные без защиты селяне из разных поволжских племён — разбегались от реки, немногочисленные булгарские гарнизоны и торговые факторы — следовали за ними. От устья Казанки Волга почти под прямым углом повернула на юг, на берегах вместо союзников эмирата пошли данники, но серьёзного сопротивления не было. Два городка русская армия уже сожгла, теперь мы выкатывались к главному рубежу защиты каганата с севера — к Янину.

Так называли столицу Эпира, хорошо укреплённый полис, построенный Юстинианом. Мне оно знакомо по «Графу Монте-Кристо». Там вспоминают правителя этого города Али-пашу и его дочку. Но откуда оно «здесь и сейчас»?

В здешней географии есть несколько деталей, которые для меня неожиданны. Кажется, что география от эпохи мало зависит: «Волга впадает в Каспийское море» — разве это может измениться? — Может.