Андрей Родионов - Святой воин Страница 17

По палатке ползет слабый аромат, я осторожно принюхиваюсь, раздувая ноздри. Запах мне совершенно незнаком, даже не скажешь, что он неприятен, — отдает какой-то химией, вот и все. Жаль, что курс по ядам у меня был совсем кратким, всего-то пять занятий.

Вот я и узнал способ убийства, осталось поговорить по душам с нашим гостем. Думаю, он с охотой поведает, что за яд использовал и, главное, кто заказчик. Я вскидываю арбалет, громко щелкает металлическая тетива, с чудовищной скоростью и силой выбрасывая толстый арбалетный болт. Он чуть не в локоть длиной, толщиной в большой палец руки, а веса в нем добрых полкило. Пробитое бедро не позволит ретироваться незваному гостю, а заодно сразу покажет, что никто не собирается с ним шутить.

В самый момент выстрела убийца, непостижимым образом почуяв опасность, плавно сдвигается в сторону, промелькнувший мимо болт со звучным хрустом просаживает насквозь висящий на подставке пластинчатый доспех. Я заученно отшатываюсь, пропуская метательный нож мимо лица. С удивительной точностью и меткостью гость швыряет еще пару, первый я отбиваю разряженным арбалетом, второй радостно лязгает о поддетую под плащ кольчугу и нехотя отскакивает в сторону, разочарованно дребезжа. Миланская двойная, других не носим. Пригнув голову, убийца вылетает из палатки через вход.

Грязно выругавшись, я пулей кидаюсь следом, но прямо на выходе меня встречает чудовищный по силе сдвоенный удар ногой и рукой. Задохнувшись от боли, — я падаю на спину, меч вылетает из безвольно разжавшейся руки. Я безуспешно пытаюсь позвать на помощь, в груди бушует пламя, незваный гость умело подловил меня на вдохе. Одним движением убийца оказывается рядом со мной, на секунду его фигура загораживает свет, бьющий от входа. Перед глазами ярко блестит лезвие занесенного для удара кинжала, но я не опускаю век. Я сумею умереть как мужчина, он не услышит от меня мольбы о пощаде или стонов боли, умру молча, сцепив зубы. Да и что остается, если я, как распоследний идиот, отправился брать его в одиночку? Вообразил себя непревзойденным рукопашником, круче которого в отсталом средневековье никого нет. Вот и нарвался, в полном соответствии с законом подлости.

Через минуту, кое-как отдышавшись, я пришел в себя. Как ни странно, убийца так и не добил меня. Может, его что-то спугнуло? Я, словно краб, боком вылез из палатки и, зашипев от злости, с силой пихнул стражника, разомлевшего на солнце. Очнувшийся воин вскочил, лязгнув доспехом, с недоумением вытаращился на меня, явно не понимая, каким чудом я оказался в пустом шатре.

— Где он? — просипел я, пытаясь восстановить дыхание.

— Кто?

Плюнув, я кинулся наугад между палатками, перед глазами замелькали непривычно пустые лагерные переулки. Изо всех сил я спешил к лесу, что с запада примыкает к разбитому лагерю, надеясь перехватить убийцу. Выскочив на пустое пространство между последней палаткой и лесом, что раскинулся в каких-то двух полетах стрелы, я с досадой увидел, что тут никого нет, а когда развернулся обратно, из узкого прохода между палатками прямо на меня выскочил секретарь Жанны сьер Луи де Конт.

— Где ты бродишь? — крикнул он. — Тебя все ищут. Побежали быстрей!

— Зачем? — настороженно спросил я, цепко удерживая секретаря взглядом.

Сбежавший был вроде повыше и пошире в плечах, но это ничего не значит, ведь убийца вполне мог иметь сообщников.

— Объявился рыцарь, который бросил вызов Черному Барону! — выпалил секретарь.

— Ну и что? — не понял я. — Меня ведь это не касается.

— Еще как касается, — с жаром возразил Луи. — В жизни не догадаешься, кто его вызвал. Да, самое главное — захвати лекарскую сумку!

— Хорошо, — сдался я и в последний раз обвел взглядом близкий лес. Деревья мерно шелестели листьями, звонко пели птицы, ни одна зловещая физиономия не выглядывала из кустов, злорадно скаля зубы. — Побежали.

Я позволил себе лишь одну маленькую остановку — по пути к турнирному полю заскочил в палатку Жанны, подцепил ее поддоспешный камзол копьем и с облегчением швырнул отравленную одежду в костер, пылающий у коновязи. Не люблю откладывать настолько срочные дела на потом, кто знает, что может произойти уже в следующую минуту?

— Что ты делаешь? — вытаращился Луи. — Камзол же совсем новый, ему и месяца нет. Да я сам заплатил за него три золотых экю!

— Из твоих денег?

— Нет, — растерянно ответил Луи. — Из пожалованных дофином.

— Вот и не ной. Там завелись вши размером с большой палец, я сам от них сегодня еле отбился. Представляешь, как эти твари могли искусать Жанну?

Судя по недоверчиво суженным глазам и поджатой нитке рта, Луи понял, что я не хочу говорить об истинной причине своего странного поступка. Фыркнув, секретарь пожал узкими плечами.

Не успел он открыть рот для нового вопроса, как я тут же перебил:

— Разве мы не спешим? Кстати, что же все-таки произошло?

Пока мы бежали к турнирному полю, сьер де Конт кратко пересказал все сегодняшние события, которые я успел пропустить. С утра сильнейшие из рыцарей, отобранные по итогам первых двух дней турнира, попарно скрещивали между собой копья. Постепенно количество претендентов сокращалось, наконец ближе к обеду всем стало ясно, что победителем, к величайшему позору всех присутствующих французов, станет англичанин.

Тогда Дева Жанна упросила дофина разрешить участвовать в турнире среднему «брату», Жану. Понятно, это грубое нарушение правил, но раз уж Карл Валуа пошел навстречу Деве, то главный судья турнира ловко сделал вид, что ничего не заметил. Сэр Хьюго де Вальдок, за цвет доспехов получивший прозвище Черный Барон, досадливо поморщился, узнав, что последним его противником выступит человек, всего месяц назад возведенный дофином в дворянство и рыцарство, но противиться не стал. Если галлам некого выставить, кроме грязного мужика, что еще месяц назад крутил быкам хвосты, то он не возражает. Пусть будет по-вашему, по-французски.

Мы едва успели плюхнуться на лавку на трибуне, как звонко запели трубы, привлекая всеобщее внимание. Я с облегчением вытер едкий пот, заливающий глаза, сьер Луи недовольно покосился, бесцветные глаза расширились, с недоумением он шепнул:

— У вас одежда в крови!.. Что-то случилось?

— Пошла кровь носом, — буркнул я, бережно ощупывая грудь. — Ничего страшного.

Дай бог здоровья тому гению, что придумал кольчуги. Пусть она не выдержала близкого броска тяжелым клинком и кольца разошлись, но жизнь-то спасла! А небольшой шрам, что останется на месте раны, лишь украсит меня. Спасибо еще, что живем не на Востоке, — по слухам, тамошние ассасины мечут ножи, лезвия которых смочены в мгновенно убивающих ядах. Будь благословенна патриархальная Европа, где еще не пошли в ход подобные мерзости! А кстати, отчего это я не использую в работе отравленные ядом клинки? Все-таки Россия — больше азиатская страна, а значит, мне сам Бог велел использовать наши скифские хитрости.

Пока я считал потери, все присутствующие затаили дыхание, с радостным предвкушением пялясь на турнирное поле. Каждый понимал, что вот сейчас состоится решающий поединок и страшным позором для Франции будет, если победу на турнире, затеянном в честь новой освободительной войны, одержит англичанин. Коли дело идет вкривь и вкось, даже не начавшись, добра не жди! А уж англичане сумеют раструбить на весь свет, что во Франции не осталось доблестных рыцарей. О чем, мол, тут говорить, если даже на турнир выставить некого!

— Через северные ворота на турнирное поле въезжает достойный рыцарь из графства Кармартен, барон Хьюго де Вальдок! — торжественно объявил герольд. — Господин барон — победитель в семнадцати парных поединках в нашем турнире!

Трибуны отозвались восторженным ревом.

— Надеюсь, на восемнадцатой встрече его везение закончится, — пробормотал я, машинально просматривая содержимое лекарской сумки.

Вот зачем Жанна приказала срочно меня найти и приволочь на трибуну, чем бы я там ни занимался. Она верит в умелые руки личного лекаря, а к местным коновалам относится настороженно, не готова отдать им на растерзание баварского «брата». Разумеется, Дева целиком и полностью уверена в победе Жана, но хочет, чтобы лекарства и перевязка на всякий случай были под рукой. Уж больно здоров Черный Барон, сам я, к примеру, ни за что не взялся бы драться с подобным чудовищем.

— Через южные ворота на турнирное поле въезжает рыцарь из Шампани шевалье Жан де Ли, брат Девы Жанны, — с жаром объявил герольд, наверняка ярый патриот Франции.

Деревянные ворота распахнулись, пропуская рыцаря на буланом жеребце, и трибуны восторженно загудели. Пусть наш поединщик не был столь именитым, но теперь всяк видел, что и конь у француза не намного ниже, чем черный зверь британца, да и сам шевалье по габаритам выдался почти вровень с Черным бароном. Вот и турнирное копье Жана ничем не уступает британскому, точь-в-точь такое же бревно. Я метнул взгляд на сэра Хьюго, тот несколько секунд цепко изучал противника, затем перехватил копье поудобнее.