В. Бирюк - Парикмахерия Страница 17

Мда… Есть в моей памяти дверка, которую открывать… преждевременно, а то оттуда такое вылетит… — не поймаешь. Самого себя не словишь…

Точно — не типичный я. Типичный попадун в моей ситуации должен был быстренько сдохнуть. Даже не по злобе человеческой, а исключительно по воле господа, «силою вещей». «По милости божьей».

И дело не только в людях и обычаях этого мира. Ещё проще — не может нормальный человек выжить в условиях типичной «святорусской избы». Без усвоенных с молоком матери навыков выживания в газовой камере. Молоко матери с постоянным привкусом дымка от костра и запахом навоза от опоросившейся свиньи….

Тут я местных не догоняю. И никогда не догоню — поздно. Для полноты соответствия начинать попадизм надо было с момента зачатия. Или даже раньше — с зачатия родителей. Ну, раз я их не догоню, так пусть они меня догоняют. Всё — делаем «белые избы». Для всех.

Изба, избушка, избёнка… Система из сруба, пола, потолка, крыши и печки. Там ещё должны быть окна-двери, сени-крылечки, мебель-утварь-божница. А вокруг — надворные постройки… Не умножаем сущностей. Сперва — анализ. В минимальной конфигурации. Потом — синтез. Потом расширение до оптимальной реальности.

У Акима в Рябиновке — главный дом — вполне. В Пердуновке — хозяйский дом почти правильный. Но без полов и печка без трубы. В «Паучьей веси» — пополам. Опять же — спасибо Хохряку: берег своё «дойное стадо». Хоть только молодёжь, но из «святорусских» изб переселил в нормальные — просто русские. Тоже — без пола и потолка. И печки без труб. Но — из полуземлянок вытащил.

Очень мне понравился «людоловский» хутор. Как там было всё хорошо обустроено. Никаких полуземлянок, три печки: в зимней избе, в поварне и в бане. Высокий, сухой сарай для сена, в котором меня спать положили… Ага. Кровь из перерезанного моей косой горла маленькой внучки хозяина пробивается сквозь зажимающие рану маленькие детские пальчики… Тишина поварни с шелестом косы по мягким ещё теменным костям внука… Уютная банька в которой пол проседает от обилия крови, вытекшей из убитого мною сына хозяина. Чистенькие, аккуратные постройки, и неяркое в свете дня, нестрашное, ещё не ревущее пламя над ними за моей спиной… Ещё одна крепко закрытая дверь в моей памяти.

Телескопы бывают двух типов: рефлекторы и рефракторы. Так вот, Ванюша, ты — не рефлектор. Засунь себе своё… «вогнутое зеркало» в… в «заднюю фокальную плоскость». Перестань изображать «телескоп моей памяти» и рефлектировать — давай дело делать.

«Что нам стоит дом построить?Нарисуем — будем жить».

Ну-ка, потрогаем-ка персональную свалку. На Руси с XV века получают распространение печи с трубами. Но, в основном, у вятших — князей, бояр, богатых купцов, священников в процветающих приходах. И только в городах. По деревням — только курные избы. Кто не помнит — городского населения здесь — 3 %. Лишь в 18 веке, сначала только в Петербурге, Пётр Великий запретил строить дома с отоплением по-чёрному. В других же населённых пунктах они продолжали строиться еще и в 19 веке.

Ванька-попадец, ты хоть понял во что упёрся?! Выдернуть целую страну, семь миллионов человек, на семь веков вперёд! По такому коренному параметру как жилищные условия… Сопляк плешивый! Не по Сеньке шапка, не по плечу ноша, не… Не разевай на такой каравай! Заткнулся, тряпочкой накрылся и сопи себе тихонько…

Только есть дочкин вопрос «Зачем?». И есть на него ответ: миллионы выживших детей за эти семь веков, десятки миллионов родившихся от них.

Приведение — это душа умершего, которая потеряла тело и не может найти успокоения. А душа не родившегося? Которая не может найти себе свою телесную оболочку?

Как там Василиса Премудрая своему бестолковому муженьку Ивану Дураку говоривала: «Делай своё дело, не смотри вперёд, не оглядывайся назад. И дело сделается». По-восточному: «дорогу осилит идущий». Выбора-то у меня всё равно нет — «как все» я жить не могу. Лучше — сдохнуть. Не хочу. Делаем как «хуже»,

Закончил покос, пришли на заимку, сели перекусить. Тут я и созвал мужиков.

Проведённая санобработка дала неожиданный, хотя и предсказуемый результат — матёрые мужики оказались парнями. Обритые, безбородые, в чистых, проваренных, ещё влажных портах и рубахах они выглядели просто юнцами неоперившимися. По моей прошлой жизни — мальчишки. Это, конечно, по контрасту. Так-то просто молодые мужчины в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет. С белой кожей голов и щёк, с загоревшими носами и шеями. Моя радость при их такой внешности повергла всю компанию в глубокое смущение. Но лицезрение «голомордости» и вправду радует: одно дело — зверский оскал в дебрях бороды, а совсем другое — на чистом лице да с ямочками. Не пугает, а веселит.

Моё хорошее настроение передалось публике. Поверка личного состава со стандартными командами «рубахи — задрать, порты — спустить», прошла под непрерывный хохот. Молодцы ребята — чётко отработали. Даже все стыки брёвен прошлись кипятком с хвойным отваром. В округе все бочажки пустые — воду вычерпали. Мусорницу вчерашнюю деревянную — уполовинили. Ивашко даже Кудряшкову жёнку в строй поставил. Её всесторонняя демонстрация, и их совокупный и детальный рассказ о проведённой косметической процедуре, добавили всем хорошего настроения.

Хорошо, что меня сегодня Беспута посетила. Не муза, конечно, но… А то, когда эту так крутят… и так ставят… Я бы точно сорвался. Прямо бы в строю эту Кудряшкову бабёнку… А ведь вбивали же смолоду: «в строю — как в храме божьем — ни курить, ни болтать, ни…». Ну — и тем более…

А вот уши они не моют. И порезались все. Некоторые — многократно. Хорошо, что порезы только на головах. Остальное они аккуратнее брили. Всё равно: надо искать толкового парикмахера. Или собственного вырастить?

Указал на замеченные недостатки, поблагодарил за хорошее исполнение поставленной задачи. Поскольку добровольцев в цирюльники пока не нашлось — перешли к ужину. С одновременным обсуждением перспектив жилищного строительства. Как насчёт названия СРИСАМ — «СвятоРусьИзбоСтрой, адекватно модифицированный»? Что по этому поводу гласит народная мудрость?

Была у меня надежда, что мудрость народная сразу ответ даст. Ага. Где бы ещё тот народ найти, который своей мудростью владеет. А тут — кто в лес, кто по дрова. Натурально.

– Строить? Да за милую душу! Да мы счас! В лес сбегаем, деревов нарубаем…

– Погодите! Что строить будем-то? Какую избу?

– Как это — «какую избу»? Просто избу. Хорошую.

Снова Жванецкий пошёл:

– Это склад?

– Это склад.

– У вас рыба есть?

– Какая именно рыба вам нужна?

– Как «какая»? Просто рыба. Свежая.

Осадил маленько, заставил рассказывать. И стали мы думать. Как бы нам обустроить… Не, не Россию. Чего нет — того нет. Не выросло ещё. Как бы мне тут мою Пердуновку обустроить. Чтоб мозги сломать — и этого хватит.

Я знаю три варианта изб: четырёхстенка. Это, в моё время, обычно, нежилое строение. Временное, хозяйственное.

Пятистенок. Для меня — эталон. В молодости я так и думал: хорошая крестьянская изба — пятистенок. Пока на Севера не попал. Вершина типового крестьянского домостроения — шестистенок. Это, если изба правильно поставлена и нормально обжита — заглядение и объедение. Северная русская изба настолько продуманная вещь, настолько функциональная и целесообразная, что на неё просто смотреть — уже радость. А уж если тебя там ещё и ждут…

Сделано так, что из-под крыши можно неделями не выходить. На дворе мороз за сорок. Аж в лесу ёлки лопаются. Или пурга пятый день волком воет. А в доме тихо, тепло. Скотина напоена-накормлена, детишки угомонились, под рукой — мягкий женский бочок дышит, снаружи ветер завывает. А ты лежишь себе и потихоньку, без спешки, суетни и надрыва думу думаешь — что сделано, что ещё надо. Спокойно, уверенно, надёжно.

Начал мужикам рассказывать. Ну, с Николаем просто — он и по жизни много чего повидал, и сам по себе — глазастый. Купцу в дороге всё примечать надо. А то просто голову оторвут. Ноготок с Ивашкой скучают. Ивашко прямо сказал:

– Это дела смердовские. Мне, воину опоясанному — не интересные.

А вот Звяга с Чимахаем сцепились серьёзно. И «муж горниста» влез. Сильно эмоционально. Я, по первости, для оживления разговора и организации дискуссии в более свободном, демократическом стиле даже бражку на стол выставил. «У пьяного что на уме, то и на языке» — русская народная мудрость. Ну, оно и попёрло. И что «на уме», и что… в других местах накопилось. «Мозговой штурм» стремительно перешёл в «разборки с вылетом». Когда три «птица» отправляют в полёт мужика таких габаритов как Звяга, а тот чирикает… ненормативно — это впечатляет.

«Только в полётах живут самолёты,Только в полете растёт человек».

Ну куда же ему ещё расти? Разве что — интеллектуально. Тут, правда, перспективы… завораживающие. И не у него одного.