Владимир Голубев - 1894. Часть 1 (СИ) Страница 17

- Эй, Корней! Тащи к себе, - крикнул Гусев казаку, стоящему на той стороне, у второго конца веревки, привязанного к корням кустарника. Казак, назначенный Рябым, выбрал себе место для спуска, и ловко заскользил по веревке вниз, быстро перебирая по стене обрыва ногами.

Постоянно оглядываясь, друзья перебежали через мост. Гусев приготовил два "макарова" для стрельбы, и укрылся за обломком скалы.

- Корней! Что-то видишь? - закричал Бузов, лежащий на краю обрыва.

- Я нашел его!!! - ответил через пару минут казак, - он без сознания.

- Володя, как ты думаешь, двоих веревка выдержит?

- Валера, найди Рябого! У татарских коней к седлам должны быть прицеплены арканы. Во всяком случае, парочку найдешь. Только быстро. Я покараулю, чтобы татарский дозор нас врасплох не застал.

Подъем корнета занял минут десять. Потом еще столько же казаки сооружали люльку и закрепляли её на паре лошадей.

- Рябой! Мы втроем остаемся. Я, ты и Бузов. Место здесь очень уж удобное для засады. Отбери нам лучших лошадей, будем уходить от погони, - приказал Гусев.

- Я одну лошадь заводной возьму? - предложил казак.

- И все татарские ружья оставь. Выстрелим, а потом бросим здесь, - согласился Гусев.

- Ехим! Прикажи казакам все веревки и арканы здесь оставить, я на мосту перильца свяжу, чтобы татары с ходу не прорвались, - добавил свои пять копеек Бузов.

- Порубят шашками, - проворчал Рябой.

- Полминуты простоят под огнем?! Из двух пистолетов мы с капитаном успеем сделать тридцать выстрелов!!! - резко ответил Бузов.

- Ага! Если не переклинит патрон. Эта беда случилась уже пять раз, - спустил Валеру на землю Гусев.

Засаду разделили на две части. Рябой остался напротив сгоревшего дерева, там дорога жалась к обрыву с обеих сторон, и врагов разделяла узкая пропасть, всего тридцать метров шириной. Гусев и Бузов залегли у моста. Володя прихватил с собой пару берданок, надеясь стрелять по татарам, пока Валера будет заряжать ему запасное ружьё.

Вражеский дозор появился неожиданно. Два татарчонка на низеньких, плохеньких лошадках выехали из-за скалы практически бесшумно. Гусев прицелился, но раздался выстрел со стороны Рябого, и одного из всадников буквально вынесло из седла. Второй горец развернуться, замешкался, и Гусев выстрелом в спину достал его. Бузов видел, как тяжелая пуля берданки бросила мальчишку на шею лошади, и тот повис, уткнувшись лицом в густую гриву.

- Выиграли еще пять минут, - спокойно произнес Гусев.

Бузова передернуло от такого хладнокровного убийства ребенка. Володя взял второе ружьё, а первое молча отдал Валере.

Прошло минут десять. Татары осторожничали. Внезапно раздался высокий переливистый вой, и горцы на большой скорости выскочили из-за скалы. Две дюжины всадников понеслись к мосту, остальные открыли сумасшедший огонь по русским.

- Дурачьё, - заметил Гусев между выстрелами, пятью выстрелами снимая пять горцев, - казаков нужно было оставить. Мы бы татар всех перестреляли.

У моста всадники вовремя остановились, двое спрыгнули на землю, и бросились резать веревки. Гусев снял их, даже не целясь.

- Не высовывайся, здесь нечего смотреть, - Володя рукой пригнул голову Валере. Две пули ударили в обломок скалы.

- Отползем на запасную позицию?

- Рано. Сейчас я достану еще пару горцев и они откатятся назад.

Гусев угадал. Как в воду глядел. Татары отступили, но часть их них залегла и открыла ружейный огонь.

- Рябой перестал стрелять. Погано! Я надеялся, что он нас прикроет при отступлении. Тут голый участок двадцать метров.

- Нечего было хорохориться!

- Берданки бросаем. Себе возьми один пистолет, три оставь мне. Я тебя прикрою, не дам горцам поднять головы. Володя, у тебя будет двадцать секунд, чтобы добраться до Рябого.

Гусев открыл беглый огонь, а Бузов сделал рывок до укрытия, где лежал казак. В самом конце забега сокрушительный удар в плечо повалил Валеру на землю, и он покатился по камням, выронив пистолет. Правая рука онемела, но острой боли не было. Бузов дополз оставшиеся пару метров до лежащего казака, и ужаснулся. Всё лицо Рябого было залито кровью. Ехим хрипло дышал и пытался открыть глаза. Бузов левой рукой с трудом достал платок и протер казаку глаза от крови.

Правое плечо и руку Валеры скрутила чудовищная боль.

"Аптечка...", - подумал Бузов, теряя сознание.

Ехим забрал у Валеры фляжку, и полил себе сверху на голову, чтобы смыть кровь. Рана отдалась резкой болью, защипало в глазах, и Рябой понял, что умылся водкой. Казак прикрыл рану платком и прижал его фуражкой, чтобы кровь не заливала лицо. Ехим осторожно высунул голову, татары стреляли в сторону Гусева, не обращая на казака внимания. Рябой зарядил все четыре ружья, и только потом открыл огонь. Гусев мгновенно сориентировался, и бросился бежать, стреляя на ходу.

- Ранило в голову? - спросил Володя, присев в укрытие.

- Так точно, вашбродь...

- Снимай фуражку. Я промою рану и перебинтую.

- Некогда, вашбродь. Бежать надо. Татары сейчас в атаку попрут!

- Верно! Бросай ружья, возьмем только пистолеты, нам еще Бузова тащить на себе.

- Так точно, вашбродь, - согласился казак, но обрез свой сунул за ремень.

Валера пришел в себя от боли, когда его привязывали к лошади.

- У тебя всё плечо разворочено. Я подложил бинт, крупные сосуды не задеты, постарайся удержаться в седле, - ободряюще улыбнулся Гусев.

- Приказный! Скачите! Я на пять минут задержу татар и догоню вас, - бросил Володя команду Рябому.

- Так точно, вашбродь, - сказал свою дежурную фразу казак, и протянул свой обрез.

- Спасибо, - расчувствовался Гусев, - оставь себе. У меня есть еще целых два магазина, - похлопал Володя пистолеты за поясом, и добавил, - да и трофейный винчестер на дюжину патронов.

Татары услышали топот копыт уносящихся лошадей и ринулись в погоню. Всадники огибали скалу на полном скаку, красиво наклоняясь к самой скале. Гусев ждал их за уступом, присев и выставив вперед руки с пистолетом. Володя успел перестрелять четверых горцев, прежде чем всадники смогли остановить лошадей.

Мучительно потянулись минуты. Татары не хотели рисковать, высовывали руку с ружьём из-за скалы, и стреляли вслепую. Одна из лошадей вернулась, таща за собой по земле всадника. Гусев схватил её за уздечку, развернул и ударил трофейной шашкой по крупу.

Очередной горец высунул свою голову проверить: не ускакал ли русский, и был убит в упор. Татары продолжили старую тактику стрельбы наобум. Гусев отбежал к лошадям, поднял их и ускакал, постепенно наращивая темп. Обмануть горцев ему не удалось, топот копыт Володя услышал буквально через пару минут.

Гусев сделал еще пару засад в удобных местах, и татары растянулись длинной цепочкой, не желая нести большие потери. В последний раз Володе даже не удалось никого убить, горцы стали крайне осторожны.

Участок дороги перед перевалом пролегал по ровному плато. Две версты открытого пространства давали возможность татарам догнать Гусева. Рябого и Бузова Володя заметил сразу, те проскакали уже половину пути и были в безопасности. Основной отряд казаков длинной змейкой поднимался по тропе к перевалу.

Отрыв Гусева от татар составлял всего двести метров. Если бы горцы спешились и начали стрелять, то судьба Володи была бы решена. Но азарт погони сыграл с татарами злую шутку. Каждому всаднику казалось, что он легко догонит врага, и когда передовой отряд бросился в погоню, он перекрыл сектор обстрела. Татары быстро осознали свою ошибку, и ушли по дуге налево, но было поздно. Расстояние увеличилось до трехсот метров и разгоряченные стрелки мазали. Мало того, погоня отстала ещё на десяток метров. Лошадь у Гусева была лучше и свежее татарских коней, и, самое главное, он её не жалел. Володя повернулся, и попытался выстрелить из винчестера по преследователям. Его повело, и он чудом не свалился с лошади. Татары что-то насмешливо закричали, издеваясь над манерой езды русского офицера. Гусев выругался и пригнулся, затрудняя горцам прицельную стрельбу.

Десяток казаков, поднимавшийся на перевал в хвосте отряда, остановился сразу, как только раздались выстрелы. Казаки открыли огонь из своих карабинов задолго до того, как позволила дистанция. Володя забеспокоился, осмотрелся, справа, наперерез ему мчался небольшой отряд татар. Это их отгоняли казаки своим беспокоящим огнем.