Мак Рейнольдс - Божественная сила Страница 17

— Понятно, — сказал Эд. — Хватит. Ты и так наговорил столько, что на троих хватит.

— Сядь и расслабься, — непринужденно сказал Джим.

Эд осмотрел комнату. Он состроил гримасу, прежде чем опуститься в одно из доисторического вида кресел, сверх меры оснащенное всякими приспособлениями. К его удивлению оно оказалось удобным, несмотря на дурацкий с точки зрения моды вид. Оно, должно быть, относилось еще к пятидесятым годам.

— Послушай, Джим, ходящий по углям свами отменяется — по крайней мере, откладывается. Ты потом поймешь почему. Прямо сейчас мне некогда объяснять тебе подробности, которых ты наверняка потребуешь. Вот что я пришел спросить у тебя: чудеса возможны?

Джим Уэстбрук сел в кресло напротив гостя, лицо его стало крайне внимательным.

— Чудеса какого рода?

— Ну, нечто, затрагивающее всех. Скажем, универсальное проклятие.

Инженер пожевал губу.

— Понимаешь, разговор о таких вещах сразу упирается в трудности с терминологией. Стоит только использовать термин «чудо», «магия», «проклятие», как интеллектуалы моментально приходят в ярость, как будто у них здесь кнопка. Но если не вдаваться в семантику, то ответ на твой вопрос будет «да». Похоже, чудеса происходили, и не исключено, что они происходят и сейчас или могут происходить.

Эд поднял руку.

— Погоди минутку. Назови хотя бы одно.

— Хоть дюжину, если хочешь. Моисей, перед которым расступились воды. Иисус, накормивший множество людей несколькими рыбами и семью хлебами.

Эд разочарованно произнес:

— Но ведь даже неизвестно, жили ли они на самом деле.

Джим Уэстбрук пожал плечами.

— Мусульмане точно так же убеждены, что Магомет творил различные чудеса, а того, что он реально существовал, никто не отрицает. Или возьми для примера Святую Терезу из Авилы. Она, судя по всему, умела левитировать. Думаю, что это назвали бы чудом или магией большинство ее современников, да и большинство наших. Я всего лишь настроен против использования этого термина. Я полагаю, что левитация — это, ну, нормальное свойство некоторых определенных личностей. То, что этого никто не понимает, еще не делает это чудом, когда кто-нибудь, например, Святой Дунстан, Архиепископ Кентерберийский осуществляет данное действие. Без подготовки я могу тебе назвать такие имена тех, кто умел левитировать: Святой Филипп Бенитас, Бернард Птолемей, Доминик, Френсис Ксавье и Альберт Сицилийский. Потом еще Савонарола, которого видели парящим в паре футов над полом его камеры в подземной тюрьме как раз перед тем, как его сожгли.

— Все это религиозные фанатики, — запротестовал Эд. — Я им не верю. Помешанный на религии может вообразить, будто видел все, что угодно, когда он завелся. Я старый скептик после этой моей передачи.

Хозяин дома скривил рот.

— Хорошо. Был еще Д.Д.Хоум. Свидетели его полета никоим образом не были религиозными фанатиками, а они видели, как он вылетел из одного окна и вернулся обратно через другое, и это происходило на десятом этаже. Еще? Миссис Гаппи и Реверенд Стейнтон Мозес, совсем недавно и проверено выдающимися научными фигурами.

Эд Уандер чувствовал себя несчастным. Он потрогал кончик носа левым указательным пальцем. Ему хотелось почесать свои более не существующие усики.

Джим Уэстбрук смотрел на него, слегка подняв брови, ожидая следующего вопроса.

Просто чтобы что-то сказать, Эд обвел жестом комнату.

— Что ты пытаешься доказать этой ненормальной комнатой, Джим? — Поскольку инженер, похоже, не понял вопроса, он добавил. — Вся эта вышедшая из моды мебель, никакого автобара, никакого телевизора, примитивные картины на стенах — если ты считаешь это картинами.

Джим Уэстбрук сухо сказал:

— Веласкес и Мурильо — это не совсем кроманьонские рисунки на стенах, Крошка Эд.

— Ну да, но что твои друзья говорят об этой дикой обстановке? Уэстбрук внимательно оглядел его, слегка кривя рот в печальной

усмешке.

— У меня не так-то много друзей, настоящих друзей, Крошка Эд. А те, которые есть, обычно согласны со мной. Они находят эту комнату уютной, что самое важное, и имеющей все необходимое, что по важности занимает второе место. Кроме того… — он засмеялся, -…по меньшей мере некоторые из них предпочитают Веласкеса агониям в стиле возрождения сюрреализма, принадлежащим Джексону Сальвадору.

Внезапно Эд понял, что сообразительный инженер, сидящий напротив него, вовсе не питает особой симпатии к Эду Уандеру. Эта догадка была для Эда откровением, поскольку он был знаком с Уэстбруком уже несколько лет и всегда находил с ним общий язык. Он несколько раз выступал у Эда в передаче «Час необычного», так как увлекался нетрадиционными предметами и, похоже, был авторитетом во всем, начиная с парапсихологии, и заканчивая космическими путешествиями. Кроме того, у него была озорная страсть насмехаться над традиционным научным образом мыслей, и он был подлинным Чарльзом Фортом в том, чтобы найти материал, при помощи которого забить священную корову.

Эд всегда думал о Джиме Уэстбруке как о друге и только теперь сообразил, что тот никогда не проявлял взаимности. Эд не успел подумать, а у него с языка уже сорвалось:

— Джим, почему ты меня недолюбливаешь?

Его собеседник вновь поднял брови и некоторое время молчал. Наконец он медленно произнес:

— Люди редко задают такие вопросы, Крошка Эд. А когда задают, то редко на самом деле хотят получить ответ.

— Нет, ты ответь, — эти слова он тоже произнес помимо желания.

Джим Уэстбрук откинулся на спинку кресла.

— Ладно, приятель. Правда заключается в том, что я не недолюбливаю тебя. Я вообще к тебе никак не отношусь. Знаешь что? Ты — стереотип, как почти любой человек. Мы превратились в нацию стереотипов. Почему, во имя всего святого, все девушки хотят походить на последний секс-символ, Брижитт Лоран? А они хотят. И коротышки, и толстушки, и высокие. А все молодые бизнесмены с амбициями тоже хотят выглядеть абсолютно одинаково в своих костюмах от Брукс Бразерс. Они хотят соответствовать образцу до той степени, где это соответствие становится смешным, нелепым. Что, черт побери, случилось с нашей цивилизацией? Ты помнишь, когда мы в последний раз вспоминали такое понятие, как индивидуальность? Индивидуальные особенности? Мы боимся выглядеть иначе, чем сосед, боимся, что наш дом будет хоть чем-то отличаться от его дома, боимся водить другую машину.

— Значит, ты считаешь, что я такой же стереотип, как другие.

— Да.

Он сам этого просил, но когда инженер выложил это все напрямик, Эд Уандер начал медленно закипать. Он ядовито сказал:

— А ты, разумеется, не такой.

Джим Уэстбрук криво усмехнулся.

— Боюсь, назвать человека стереотипом, это все равно, что сказать, что у него нет чувства юмора, или что он плохой водитель, или что он скверный любовник.

— Не считай, что я повторяю прописные истины, — фыркнул Эд, — но если ты такой умный, почему ты не богат?

Джим перестал улыбаться, и в его голосе прозвучало почти сочувствие, когда он ответил:

— Я богат. Почти так богат, как вообще может быть богат человек. Я делаю то, что хочу делать, и уже достиг или в состоянии достигнуть того, к чему стремлюсь. Или ты говоришь о деньгах? Если речь о деньгах, то у меня есть все, что мне нужно. Может быть, если бы я потратил больше времени, в особенности, если бы я посвятил этому все свое время, я бы получил больше. Но мне и так не хватает времени, чтобы заниматься тем, чем мне хочется, так не будет ли это глупостью с моей стороны тратить больше времени, чем это необходимо, на зарабатывание денег?

— Я уже слышал такие разговоры, — сказал Эд. — Но я всегда замечал, что те, кто действительно соображает лучше других, выбираются наверх.

— Я не стану с тобой спорить, приятель, — мягко сказал Джим Уэстбрук.

— Вопрос только в том, что считать верхом. Один парень по имени Ллайл Спенсер, который был президентом Ассоциации Научных Исследований, провел исследования коэффициентов интеллектуальности. Он выяснил, что верхушка ученых и инженеров имеет средний IQ примерно 135. Верхушка бизнесменов -

120. Спенсер указал, что большинство президентов корпораций менее сообразительны, чем их работники в исследовательских отделах. Фактически их средний показатель был ниже, чем у представителей таких обыденных профессий, как аптекари, учителя, студенты-медики, книготорговцы, инженеры-механики и бухгалтеры. Очевидно, интеллект — не самое необходимое, чтобы выбраться наверх, как ты это называешь.

— Ага, — ухмыльнулся Эд. — Стало быть, если бы кто-нибудь пришел и предложил тебе полмиллиона, ты бы сказал: «Нет, благодарю, я для этого слишком умен. Я лучше буду счастлив, играясь в своей фотолаборатории и электронной мастерской в подвале».

Его собеседник рассмеялся.

— Я же не говорил, что отказался бы от денег, если бы появилась такая возможность, Крошка Эд. Я прекрасно осознаю преимущества денег. Просто я не хочу тратить свою жизнь на погоню за ними, отказавшись ради этого от того, что я по-настоящему ценю. — Он поднялся на ноги. — Пожалуй, мы сегодня толком не поговорим на эту тему. Что ты скажешь, приятель, если мы отложим этот разговор на другой раз?