Тринадцатый апостол. Том II - Алексей Викторович Вязовский Страница 17

И о наклонном коридоре с гладко отшлифованными стенами никто из ученых в будущем не знает. Не говоря уже о его нишах в стенах с удивительными фигурами. Только петух из красного золота упоминается средневековыми арабскими историками. Может, и кто-то из греков видел его.

Значит, вывод какой? Ловушка для жадных все-таки сработала. Хранителей больше нет, так что в нее явно грабители попались. А были они неумытыми египетскими дехканами, или слугами багдадского халифа Аль-Мамуна — это одному богу известно. Кто-то что-то неаккуратно хапнул из ниши прямо в начале коридора, и алес — больше никто туда попасть не смог, потому что поднять вручную упавший сверху огромный блок невозможно.

Конечно, археологи научатся когда-нибудь в будущем поднимать или дробить эти блоки-пробки, затворившие многие проходы, и вот тогда они может, доберутся и до сокровищ Хуфу. А судя по тому, что такие «пробки» встречаются во всех коридорах пирамиды, там для них еще много чего интересного найдется. Я так погрузился в воспоминания, что даже остановился на одном из перекрестков. Кажется в 2017-м году ученые установили, что над большой галереей, ведущей в камеру фараона, тоже есть какая-то обширная полость, и она может оказаться всем, чем угодно, вплоть до хранилища знаний, о котором говорил Хесир. Просто добраться им туда пока нельзя — технической возможности нет. А я вот теперь могу.

И вдруг там хранится «История Египта», написанная Манефоном? Или уникальные документы, которые перевернут представления ученых об зарождении Первых Царств?! Ух-х…! Историк во мне аж нервно приплясывает от нетерпения, и готов бежать туда хоть сейчас. Но разумная часть меня понимает: лучше этот архив не трогать. Почитать самому — да. А вот вывезти его в Александрию… Сенека ведь обязательно сообщит дяде. А тот потребует погрузить архив на триеры. А это сродни преступлению. Потому что хроники хранителей как раз и сгорят потом вместе с библиотекой Мусейона. Нет уж. Пусть лежат пока, где лежат.

…Хоронить Хесира я не стал. Его тело до пустых саркофагов в усыпальнице мне одному не дотащить, а искать другие, поближе, времени нет. Хранитель и на этом троне выглядел достойно. Думаю, он сам был не против навечно остаться рядом с источником, чтобы и после смерти охранять главное сокровище пирамиды Хуфу. Я лишь посадил тело Хесира поровнее, чтобы оно не заваливалось, и аккуратно расправил складки его одежды. Посох положил ему на колени. Прочитал заупокойную молитву и склонил голову в поклоне, отдавая дань уважения последнему представителю династии древних хранителей. Забрал ключ, анкх повесил на один шнурок вместе с крестиком и спрятал в вороте туники. Уходя погасил светильники.

Назад добрался без приключений, даже с пути ни разу не сбился. Все-таки память моя сейчас работает безупречно. Только стен старался больше не касаться. Ну, их от греха подальше…! С ключом тоже справился без проблем — скрытый механизм двери послушно отозвался на его поворот в скважине. Плита с легким скрипом поползла вверх.

— Марк! — бросаются ко мне друзья — Мы уже не знали, что думать! Ты в порядке?

— В полном. Хесир же велел вам просто ждать.

На меня посыпались вопросы:

— А где он сам?

— Разве нам не пора возвращаться в лагерь? Уже светает.

На небе и, правда, светлеет у горизонта. Неужели я пробыл в пирамиде всю ночь? Даже не заметил этого, совсем потерял счет времени. Но уставшим себя почему-то не чувствую — бодр и свеж, словно подзарядился от чудесного источника. Хотя и не пил из него. Да, и зачем мне это нужно? Я ведь не стремлюсь к вечной молодости. И грехов накопилось немало…

— Едем, друзья!

Поспать нам удалось недолго — уже вскоре после нашего возвращения лагерь начал просыпаться, потом снялся с места и погрузился на триеры. А спустя еще несколько часов мы вошли в широкий, оживленный порт Мемфиса. Стоянка судов была забита, но для нас уже был выделены лучшие места у причалов.

Встречал нас сам магистрат города со своей многочисленной свитой. Пожилой сутулый египтянин в расшитом хитоне по имени Захер Лизимба — что в переводе означало Смелый Лев — трясся перед префектом «всея Египта» как осенний лист на ветру. Гай же с напыщенным видом отдавал подчиненным указания, командуя высадкой легионеров, и всячески демонстрировал магистрату, кто тут хозяин. За оцеплением городских стражников толпился любопытствующий народ.

— Ох, за что нам боги послали такое наказания…! — Смелый Лев вздымал руки к небу, узнав о цели прибытия высокого начальства. Он закатывал глаза и стонал, только что голову пеплом не посыпал. Одним словом, играл на публику — Мы вовремя платим все подати, собираем зерно для всей Империи…

— И при этом укрываете преступников! — префект явно не собирался спускать местным разгильдяйство и потворство мятежным жрецам.

— Каких преступников, господин? Этот проклятый храм уже триста лет, как заброшенный! Я же писал вам. Теперь прошу убедиться в этом лично!

— Вот еще! Проверять храм отправится центурия Лонгина — Гай махнул рукой, подзывая Сотника — А легионеры Максимуса тем временем перероют весь город — они будут искать людей вот с такой татуировкой.

Секретарь префекта начал раздавать декурионам и трибунам папирусы с изображением горла, обвитой змеей. Я почувствовал, как Слово внутри меня вдруг забило тревожным набатом.

— А не происходило ли в городе в последнее время что-нибудь необычное? — вмешался я в разговор.

Магистрат задумывается, потом неуверенно произносит:

— Ну… несколько молодых девушек недавно пропало, так их скорее всего работорговцы украли.

Да уж… если это работорговцы, то искать девушек теперь бесполезно. В Александрии на невольничьем рынке за один только день таких рабынь сотни продают. И не всегда легально. А могут и вообще на остров Делос для перепродажи отправить…

— Что-то ты бледный… Не выспался? — Сенека в отличие от меня был бодр и румян. Он наконец-то чувствовал себя абсолютно здоровым и оттого с доброй улыбкой смотрел на творящуюся вокруг суету, полной грудью вдыхая свежий ветер с Нила — Ты так и не рассказал нам, куда делся Хранитель, и что ты видел внутри пирамиды…

— Может чуть позже… сейчас не время.

Я тяжело вздохнул, разглядывая происходящее на пристани. Мне