Юрий Корчевский - Пропавший Страница 18

– У них деньги с разных мест. Где трофей, а где рабов продали. Они чаще всего в Кафу невольников продают.

– А купить за них что можно?

– У нас на Руси не смотрят, что на монетах написано и из какой они страны – по весу определяют. У каждого купца маленькие весы. Без весов, на глаз, скажу: за медяки есть можешь четыре седмицы. За каждую серебряную – избу с утварью, а то и с холопами. Ну а золото? – Купец задумался. – За золото можно лавку на торгу купить с товаром, свое дело открыть.

– Понятно.

Андрей сгреб деньги в мешочек и сунул его себе в карман. Ему было понятно, что он мог купить себе избу, и это главное. А лавку? Купец все мерил по себе, а Андрею вовсе не хотелось заниматься торговлей – к этому надо призвание иметь. Сроду он торгашом не был, хотя давний знакомый как-то предлагал ему быть продавцом на его строительном складе, но не лежало сердце. Так ведь дом имея, можно оглядеться, присмотреться, чем заняться.

– Спасибо, Пантелей, за совет. Подскажи, как удобнее в Переяславль добраться.

– Проще простого. Я товар с судна выгружу и дня через три мимо Переяславля пойду. Могу тебя взять. Ежели с харчами, в два медяка обойдется.

Андрей решительно поднялся:

– Заметано! Я иду с тобой!

– Твое дело, место есть. Но удобств никаких, на палубе спать будешь.

– Не страшно.

Андрей ушел к себе, отоспался.

А утром зазвонили колокола на звоннице. Он подхватился, по старой армейской привычке оделся за тридцать секунд, рассовал пистолеты по карманам, забросил за спину ружье и выскочил из комнаты. Стремглав слетел по лестнице.

– Ты чего всполошился? – встретил его часовой.

– Колокола звонят, татары!

– Успокойся, это к заутрене. Сегодня будут павших в сече хоронить.

У Андрея отлегло от сердца. Он вернулся к себе, оставил все оружие и пошел в церковь. Он православный, и молитву пропускать негоже. Люди вместе с ним стену городскую обороняли, погибли, надо почтить память.

В полдень состоялось отпевание, потом похороны.

Погибли восемь человек, все мужики. Гробы с телами поставили на подводы и вывезли за тын, на кладбище. Андрей, как и все, бросил землю – по три пригоршни – на крышки гробов. Селяне зарыли могилы. Сразу на кладбище прибавился ряд свежих могил. Заплакали бабы и дети.

Андрей пришел на постоялый двор, достал из кармана монеты и высыпал медяки перед хозяином:

– Выкати на площадь пива на все деньги.

– У меня столько пива нет, – изумился тот.

– Добавь закуской. На поминках народ выпить и поесть должен, вспомнить усопших.

– Твоя воля!

Половой вместе с еще одним парнем вынесли из трактира на площадь пиво и почти всю еду.

– Андрей, гость и постоялец наш, угощение выставляет! – объявил половой.

Пили и гуляли до вечера.

На следующий день к Андрею пришел Терентий, десятник. Сначала попенял Андрею за то, что он выставил угощения на поминках больше, чем боярин.

– Вместе воевали, можно сказать – побратимы, – оправдывался Андрей.

– Ладно, дело вчерашнее. Ты скажи, останешься ли в Нащекине. Меня боярин с утра подбивал идти узнать.

– Прости, Терентий, не останусь. Хорошее ваше село, понравилось оно мне. Но хочу себя испытать, в Переяславль подамся.

– Твоя воля. Не понравится – возвращайся, завсегда примем. – Терентий вздохнул. Понятное дело, где в глуши найдешь воина? – Так и передать боярину? – спросил он от двери.

– Так и сказать!

На следующий день в дверь постучал половой.

– Тебя Пантелей на причал просит. С вещами.

Андрей засмеялся:

– Все вещи на мне. Сколько я должен? – Он рассчитался за постой и вышел с постоялого двора.

К его удивлению, на небольшой площади у ворот стояли местные жители. Понятно – не все, но много. Они поклонились Андрею в пояс и вручили небольшой мешок.

– Это что? – Андрею было неудобно.

– Благодарность наша, пропитание.

– И вам спасибо! – Андрей поклонился. Потом взял мешок, закинул его на спину и вышел за ворота.

У небольшой, на суденышко, деревянной пристани стояло судно купца. По размеру – баркас, только была мачта с парусом.

По сходням Андрей поднялся на кораблик.

– Готов?

– Все при мне.

– Отчаливаем.

Один из членов команды отвязал швартовый конец и оттолкнулся веслом от пристани.

Андрей уселся на палубу, развязал мешок. Ого, да тут еды на несколько человек. Два каравая хлеба, жареная курица, сметана в крынке, вареные яйца, огурцы, лук и кусок копченого сала. Жаль, не улежит долго, так команда съесть поможет, не пропадет.

Мимо проплывали берега.

Приблизительно через час хода Андрей удивился:

– Чего деревень не видать?

– Они на притоках стоят. По реке ведь не только друзья плавают.

В полдень Андрей развязал мешок:

– Подходите, угощайтесь.

Курицу съели вмиг – что такое курица для четверых мужиков? А также каравай хлеба и вареные яйца. Сало Андрей приберег на следующий день.

Когда под парусом, если дул попутный ветер, или на веслах, судно за четыре дня добралось до Оки.

Движение на реке было оживленным, вверх и вниз по течению шли ушкуи, ладьи, насады. А как иначе? По дорогам опасно из-за разбойников, а если дождь пройдет, так и неделю на одном месте просидеть можно, да и груза на телеге много не увезешь. А река, как дорога, только жаль – зимой замерзает. Хотя и зимой, когда лед был крепок, по ней шли санные обозы. Лед ровный, ни спусков, ни подъемов, одна беда подстерегает – полыньи в местах, где ключи бьют.

А вскоре суденышко причалило к пристани. На высоком берегу виднелась городская стена.

– Прибыли, Андрей, Переяславль! Милости прошу на берег!

Поблагодарив, Андрей через борт ступил на причал, и судно сразу же отошло.

И вот это – столица Рязанского княжества? Андрей был разочарован. Конечно, это не село Нащекино, но он ожидал увидеть город. А тут – такое же село, только большое. Деревянный тын вокруг, внутри – деревянные избы. Только в центре виднелось несколько каменных храмов и зданий. Может, он поторопился сойти? Плыть бы ему с купцом до самой Москвы – так нет, квасной патриотизм взыграл. Он же рязанец, зачем ему Москва?

Невелик город, за половину часа поперек пройдешь. И едва ли не в каждом квартале – церковь. Не подозревал Андрей, что предки рязанские столь набожными были.

На ночлег он устроился на постоялом дворе, поел и лег спать. А с утра – на торг. Не за покупками, нет, просто торг был местом, где обменивались новостями: ведь газет, радио и телевидения не было, и потому торг заменял все. Поговорил с людьми и к полудню знал уже, где продаются дома. Один, по слухам, отдавали дешево. С него и решил начать осмотр Андрей.

Заявившись на указанную улицу, он нашел дом и хозяина.

Изба ему понравилась: сруб крепкий, ни одна половица не скрипит, и если не сгорит, то сто лет простоять сможет. И двор большой, чего в городе встретишь не часто: городская стена не резиновая, в любом городе земли не хватает.

Хозяин встретил его приветливо, после осмотра избы сказал, что и обстановку оставит. Хотя там и обстановка была скудной: несколько кроватей, лавка, пара сундуков и стол. Правда, обстановка – дело поправимое, были бы деньги.

Андрею поговорить бы с соседями, расспросить их – почему изба продается. Однако не хватило опыта, а может – и ума.

Ударили по рукам. Андрей спросил про документы.

– Купчую хочешь? Это запросто! Сейчас двух видаков приведем и напишем.

Нашлись бумага и чернила. Хозяин сам написал документ и сбегал за соседями. Те подписали купчую, и, поджав губы и качая головами, ушли.

Хозяин присыпал песком исписанный лист бумаги, стряхнул его и вручил Андрею:

– Владей! – И тут же как-то очень быстро ушел.

Андрей еще раз не спеша обошел свое приобретение. Площадь была изрядной – четыре комнаты. Окна маловаты – так они у всех такие; на рамы натянут скобленый бычий пузырь, и потому в избе даже днем довольно сумрачно. Слюда стояла в богатых домах, а о стекле еще и не слышали. По здешним меркам, дом был средней руки, купцу не зазорно жить или даже небогатому боярину. Были и такие, у которых земельный удел мал, да еще и неурожай несколько лет подряд.

А ночью дом ожил, и Андрей понял, почему хозяин избу отдал задешево и не торговался. Слышались чьи-то шаги, смех, шепот, стук крышек сундуков.

Сначала Андрею стало немного не по себе. Взяв в одну руку пистолет, а в другую – свечу, он обошел все комнаты. Никого. Проверил входную дверь – заперта изнутри на засов. Не полнолуние ли тому причиной, когда всякие домовые, банники и прочая нечисть шалят? Вреда от них нет, особенно если хозяин не досаждает. А уж если он угощение выставит – блюдце молока и кусочек хлеба, так и вовсе пользу приносить будут. Избу от непрошеных гостей охранять начнут, глаза отводить будут. Одно плохо: угостить их Андрею нечем, он и сам бы поел, да за хлопотами купить ничего не успел. И запасов в доме никаких, даже круп нет. Видимо, хозяин бывший готовился к продаже.