Алексей Волков - По обе стороны фронтира Страница 18

Остальные молчали. Основное произнесено, стоит ли бросать слова на ветер? Ясно же – выручить пленных не удалось, больше попыток не будет. Одна надежда – Орел сумеет достойно отомстить бледнолицым там, у далекой реки. Жаль, не доведется принять участие в продолжении набега.

Возник в голове Медведя вопрос: что будет с ними дальше? Только все равно никто не ведает на него ответа. Спрашивать смысла нет. Захотят – перебьют на месте, захотят – отдадут в рабство. Нет, рабство вроде у них отменено. Но могут – в тюрьму.

Остается ждать. Если бы еще голова так не болела!

– Принимай пополнение! – послышался сверху веселый голос.

Разумеется, сказанного не поняли. Оно стало ясно через некоторое время, когда в яму один за другим спустились четверо воинов. Еще двоих сюда же принесли. Ничего особо страшного – у обоих были повреждены ноги при падении. Как сразу поведали новички, еще двоих в плохом состоянии пока оставили наверху и сейчас пытаются вылечить.

Злыми бледнолицые не были точно. По словам старожилов ямы, кормили, старались исцелить. Никого не били, не угрожали. Но, не исключено, лишь потому, что хотели затем заставить работать. Кто-то из опытных говорил: у них даже слово такое имеется – «каторга». Зачем и кому нужен больной и слабый работник? И, опять-таки, помимо бледнолицых здесь находились извечные враги – липан-апачи, а уж эти с удовольствием перережут всех пленных.

Но тут уж как решат духи.

Лагерь в прерии

– Что с пленными делать?

Вопрос не давал Маркесу покоя. Пленные были обузой. Взять с собой? Как? Посадишь на коней – попробуют сбежать. Тащить пешком – будешь плестись еле-еле. Отправить в крепость? С кем? Пусть потерь почти не было, два раненых казака и убитый индеец, так все равно отряд невелик, и отряжать от него хоть кого-то для конвоирования пленных в первую очередь глупо. Двумя-тремя солдатами не отделаешься, а потребное количество – не много ли, учитывая состав отряда?

Зачем только их брали? Перебили бы сразу, пока бой окончательно не стих, и проблемы бы не было. А так – хоть отпускай. Но тогда они вновь возьмутся за старое, и в ближайший день-другой рискуешь увидеть те же лица в очередном столкновении.

– А что предлагаете-с?

– Может, отдадим союзничкам, и пусть те возятся? – тихо и нерешительно произнес Маркес. – А сами двинемся дальше.

– Вы что? Их же просто перебьют! – возмутился Карпов. – Апачей наших не знаете? Уже просили, даже настаивали. Мол, надо делиться, раз брали вместях.

– Стыдитесь, поручик! – поддержал казака штабс-капитан. – Вас что, совесть грызть не будет-с?

– А где была их совесть, когда они мою родню резали? И когда кузину угнали? Когда асиенды разоряли – где она у них была? – с неожиданной пылкостью вопросил Маркес. – Вам-то хорошо, вы не видели… Если не перехватим, все повторится опять.

– Дикость противника не дает нам права самим превращаться в дикарей-с, – весомо возразил Матвей Матвеевич. – Стыдитесь. Вы же русский офицер-с.

Смуглое красивое лицо подпоручика дернулось. Однако Маркес вынужден был признать правоту командира. Пленные и есть пленные. Трогать их нельзя. Честь – странная штука. Раз замараешь, никогда не отмоешь.

– Может, оставим их на месте? Несколько человек, лекаря… Пусть шумят побольше, мол, никто не ушел, – предложил Карпов. – Сколько займет поход? Дня три-четыре. Ничего не случится.

Тут было о чем подумать. Разумеется, Максимов уже послал донесения – и о вторжении команчей, и о первой схватке, и о том, что часть банды пошла в обход с явным намерением все-таки осуществить задуманное. В любом случае посыльные окажутся в населенных районах раньше, а значит, там успеют подготовиться к отпору. Что такое шесть, в крайнем случае семь, десятков человек? Правильному строю они не обучены, и взять могут лишь одним – внезапностью нападения. То есть тем, чего явно не будет.

Если исходить из поставленной командованием задачи, миссию можно вообще считать выполненной. Враг своевременно обнаружен, ему нанесен урон, не меньше половины банды уничтожено или захвачено в плен. Дальше необходимо возвращаться в крепость и ждать повторного налета – если таковой состоится. Гоняться за индейцами по всей окраине Тешаса – не дело гарнизона. Имеются на то иные части, вот пусть и разомнутся немного. Не все заниматься шагистикой в Сан-Антонио. Там и кавалерия имеется, и казаки. Кому же заниматься погонями, как не им?

Начальствующие лица, от полковых командиров до губернатора, на взгляд штабс-капитана, достаточно энергичны. Отнюдь не из тех, кто будет медлить и ждать развития событий.

И все же бросить дело на полпути Максимов не мог. Не так был воспитан. Ему поручена граница, так почему же он должен уступать честь разбития банды? Ну, нанес ей урон. Так ведь не добил, не рассеял, следовательно, главной цели не достиг.

Если бы не пленные! Они же действительно делают полноценное преследование фактически невозможным. Команчи идут налегке, наездники они превосходные, не уступят казакам. Попробуй обгони их еще раз! И выход, похоже, действительно только один…

Глава шестая

Северо-восток Тешаса вблизи с границей САСШ

Дни стояли солнечные и жаркие. А ведь всего лишь середина весны, хотя здесь и зимой, можно сказать, теплынь. Поневоле хотелось морозов, снегов – того, чего тут были лишены с самого начала новой службы.

Но то, кто постарше и поопытнее. Постепенно подрастала молодежь, далекую родину почти не помнящая, а в станице хватало детей, родившихся уже здесь, на новой российской земле.

Последние дни на заставе выдались спокойными. Никаких событий. С одной стороны, даже скучно. С другой, – всегда бы так. Пограничье, столько всего случается. То беглые с севера стараются укрыться в благословенной земле, а за ними, как правило, по пятам движется погоня. То соседи шалят, норовят угнать скот, а то просто побезобразничать. Иногда и не соседи, вольные люди приходят воровать лошадей, и тут тоже надо быть осторожным. Так что лучше покой.

С раннего утра казаки попарно разъезжались в стороны по направлению к соседним заставам. Всматривались в бескрайнюю степь, следили, все ли в порядке? Не идет ли кто? Ближе к обеду все собирались вместе, готовили кашу, ели, затем какое-то время отдыхали. Жара в полдень стояла такая, что лишь очень отчаянный путник решится на поездку по бескрайней степи. Или, как все чаще стали называть на местный манер, по прерии. Так что риска прозевать врага ли, друга, практически не было. Потом – опять дозоры, но уже следующих пар. А там уже и ночь, костер в ложбинке, ужин…

Разумеется, еще и разговоры перед сном. Неторопливые, не имеющие особой темы. Так, чтобы лучше ощутить общность судеб да скоротать время перед сном.

Ночью без напоминаний выставляли дежурных. Не дома – предосторожность лишней не бывает. Яков старательно следил, как несут службу казаки. По иронии судьбы, старший на заставе являлся младшим. Ему-то и было всего шестнадцать лет. Но в службу год назад молодой Бакланов вступил сразу урядником и за прошедшее время доказал, что достоин своего чина.

Поначалу старики и начальники следили за ним, учили уму-разуму, затем убедились в воинской сметке, в лихости и отваге. Постепенно стали давать отдельные поручения, а вскоре почти никто и не поминал возраста урядника. Старики порою степенно замечали – быть Якову по примеру отца офицером. Непременно быть. На службе ведь все видно – кто станет лихим казаком, а кто годится даже в атаманы. Как Яков. Не по заслугам отца, по собственным способностям. Не зря сверстники с самого начала признавали его авторитет, а по мере взросления стали прислушиваться и взрослые.

Старшему Бакланову оставалось с гордостью наблюдать за сыном. Хотя, справедливости ради, порою отец устраивал взбучку. Яков бывал горяч в деле, так и рвался вперед, словно имел в запасе еще одну жизнь, а ведь осторожность и трезвый расчет столь же необходимы воину, как смелость и мастерство.

Силушкой молодого урядника бог не обидел, по части рубки и владения пикой он мог заткнуть за пояс многих бывалых, дело было лишь за опытом. Да и то – в первом своем настоящем бою Яков участвовал еще девятилетним, причем не сплоховал, отличился, хотя, кажется, куда мальчишке там, где дерутся на смерть взрослые люди!

Эх! Скорее бы усы выросли! Все солиднее вид. Но какие усы, когда даже вместо усиков лишь легкий пушок над верхней губой? А без усов какой казак? Свои-то знают, но посторонним доказывай…

Всего на заставе было девять человек: урядник и восемь казаков. Четверо в дозорах, четверо отдыхают в готовности помочь товарищам в случае заварушки или иных осложнений. Разумеется, наготове был костер, не тот, в ложбинке, а другой, сигнальный, только нужды в нем, слава богу, пока не было.

А скоро и смена заявится. Остается надеяться, их служба будет тоже безоблачной и спокойной. Осталось всего-то три дня. А затем – возвращение, неизбежная и желанная банька, чарочка после парной, отдых… Лепота!