Вадим Полищук - «Гремя огнем». Танковый взвод из будущего Страница 18

— Заведите лошадей во двор!

Кто-то из солдат кинулся выполнять приказ Щербакова. Прапорщик выбежал за ворота в мундире и сапогах, но без штанов. Он торопливо опустошил барабан нагана в направлении хунхузов и принялся выковыривать из него стреляные гильзы. По белеющим в темноте кальсонам его и узнавали солдаты.

Микола нашел наконец нормальную позицию, поставил пулемет на сошки и бил в темноту короткими очередями, методично опустошая диск. Потом он вспомнил, что сумка с запасными дисками осталась где-то возле его спального места, и решил сэкономить патроны, прекратив огонь. Стрельба понемногу сошла на нет. Винтовочные стволы напряженно вглядывались в темноту ночи, готовые выплюнуть свинец на любой шорох.

— Кажись, ушли.

Суета со стороны саперов также прекратилась. Микола смог наконец-то спокойно отлить и сменить диск в пулемете. Лошадей увели за ворота. Прапорщик отправился туда же, но через несколько минут вернулся одетый по всей форме. Китайских солдат вместе с их офицером никто не мог найти, хотя лошади их были на месте. Через час после окончания стрельбы появился китайский офицер.

— Где вы были? — поинтересовался Щербаков.

— Бандиты могли нас обойти. Я со своими людьми охранял тыловую часть импаня.

И даже глазом не моргнул, скотина. Офицер отправился обратно за ворота, Микола презрительно, сквозь зубы сплюнул ему вслед. В наступившей тишине было слышно, как офицер вытаскивает своих солдат из многочисленных сараев и чуланов импаня и успокаивает свое перетрусившее воинство.

Нападение отбили, но до утра глаз никто не сомкнул. Едва занялся рассвет, как лошадей запрягли в подводы, благо ранение одной из них оказалось незначительным, и сразу тронулись в путь. Не дожидаясь отъезда русских солдат, местные крестьяне быстро обобрали убитых хунхузов, заодно освободив от трупов дорогу. Весь обратный путь Чеботарь тащил ДТ на себе, не убирая руки с рукоятки управления огнем. Дорога новыми приключениями не порадовала, и к вечеру фуражиры прибыли в Годзядань.

Лейтенант Иванов поддел пальцем дырку в одном из мешков и поинтересовался:

— Как съездили?

— В целом нормально, — ответил прапорщик, — главное, без потерь.

Сергей отпустил мешковину.

— Теперь только бы кто-нибудь из солдат зуб не сломал об эту чумизу.

— Кстати, Сергей Николаевич, не покажете, как с этой вашей машинкой управляться, — Щербаков кивнул на ДТ, который Микола затаскивал в пакгауз, — очень полезная штука в таких экспедициях.

— Покажу, — согласился лейтенант, — отчего же не показать. Тем более что делать пока все равно нечего.

ГЛАВА 4

— Есть что-нибудь интересное?

Капитан Кондратьев по диагонали пробежал «Вестник маньчжурских армий», прошуршал бумагой, переворачивая лист, и передал газету Сергею:

— Ничего существенного, можешь сам взглянуть. Новостей о Цусиме ждали со дня на день, но пока ничего, кроме мелких происшествий и сообщений о перестрелках с японцами, в единственной регулярно доступной прессе не было. За неимением официальной информации армия питалась слухами. Прибывающие эшелоны выплескивали на Маньчжурские предгорья все новые и новые части, солдат, орудия, лошадей, повозки. Время от времени солдатский телеграф приносил весть о предстоящем наступлении. Стоянки войск оживали, начальство устраивало смотры, проверяло лошадей, артиллеристы вкручивали в шрапнели дистанционные трубки. Через день-два тот же источник приносил опровержение, и все опять замирало.

А пока в связи с отсутствием нормальных карт местности, начальство гоняло офицеров на маршрутные съемки. Поскольку капитан Кондратьев по-прежнему был приписан к штабу четвертого корпуса, запрягли его по полной программе. Дело несложное: проехать до места по определенному маршруту, по дороге записать названия населенных пунктов, занести на бумагу встретившиеся по пути реки, мосты, леса. Расстояния определялись по часам и скорости лошадиного аллюра. По параллельному маршруту на удалении три-четыре километра следовала другая партия, и так далее. Точность такой съемки была плюс-минус лапоть, но все лучше, чем вообще ничего.

Дело было не хитрое, вот Кондратьев и предложил лейтенанту Иванову составить компанию в этих поездках. Пришлось Сергею осваивать новый вид транспорта, хорошо хоть, кобылу ему подобрали смирную и уже в почтенном, по лошадиным меркам, возрасте. Но все равно из первых съемок танкист возвращался с отбитой о лошадиную спину задницей, даже седло не спасало. Да и сейчас, не попав в такт хода лошади, неудачно соприкоснулся с седлом и болезненно поморщился.

— Это тебе не танк, — заметил ехавший справа Кондратьев, — так что терпи, лейтенант.

С некоторых пор они перешли на «ты», капитан генерального штаба Российской императорской армии и лейтенант-танкист Красной Армии. Сергей покосился на ехавших позади казаков — эти с детства к седлу привычные, им такая поездка все равно что детская забава, а он страдает.

— Нет, в танке все же как-то проще.

— Только голову беречь надо, — подхватил капитан.

Съемщики выехали на развилку дорог.

— Сколько?

Иванов поднял к глазам часы на запястье левой руки, оттянул рукав шинели:

— Шестнадцать минут.

Капитан сделал пометки на листе бумаги и аккуратно убрал его в полевую сумку.

— Едем дальше. Ты, кстати, хорошо продвинулся в верховой езде. Надо будет еще фехтованием заняться и танцами…

— Чем? Танцами?!

— Да, да. И этикет подучить тоже. Без этого русскому офицеру никуда. Здесь, в Маньчжурии, не до танцев, но война-то скоро закончится, пора определяться.

— Мне еще никто к царю на службу пойти не предлагал, а если предложат, то я еще подумаю.

— Предложат, — усмехнулся капитан, — можешь не сомневаться. А насчет подумать… Что ты еще умеешь делать, кроме как танковым взводом командовать?

Сергей задумался. А в самом деле, что? Школа, училище, фронт. Ни профессии, ни высшего или хотя бы среднего специального образования.

— Например, я мог бы пойти учиться.

— А аттестат у тебя есть? — разрушил его планы Кондратьев. — К тому же в твоей школе латынь и Закон Божий не изучали. Да и кто тебя с такими знаниями в голове из-под контроля отпустит? Уж не наши жандармы точно. В армии же тебя контролировать проще, а в случае чего и приказать можно. Загонят в какой-нибудь дальний гарнизон, куда Макар телят не гонял, от социалистов и иностранцев подальше, и будешь армейскую лямку тянуть.

— А взвод?

— А что взвод? За вами всеми пригляд нужен, да и ценных специалистов среди вас хватает. Думаю, соберут всех в одной части, тебя и Мирошкина аттестуют в офицеры, остальных на сверхсрочную. Я уже и рапорт подготовил, предлагаю создать экспериментальную танковую роту.

— Трех танков на роту не хватит. А назвать ее лучше автомобильной или тракторной. И с точки зрения секретности лучше, и материальную часть найти проще.

Подумав буквально пару секунд, капитан согласно кивнул.

— Здравая мысль, до тех пор, когда мы получим что-либо способное двигаться и стрелять одновременно, можно готовить водителей тракторов и автомобилей.

— Только во взводе не все к работе с техникой пригодны. Да и в армии остаться тоже согласятся не все.

Ответ на этот вопрос у Кондратьева был подготовлен.

— Конюхи и огородники в армии тоже нужны. А что касается «не согласятся»… Кому они здесь нужны? Родственники их знать не знают, и сомневаюсь, что знать захотят. Денег у них нет, образования нет, жить им негде. А в армии они будут на всем готовом, заниматься привычным делом, да и платят сверхсрочникам неплохо.

— Хочешь, чтобы я донес до взвода это предложение?

— Да, лучше будет, если солдаты услышат это от тебя. И давай-ка этот овражек отметим.

Кондратьев полез в свою сумку за бумагой, Сергей автоматически, мысли были совсем о другом, бросил взгляд на часы.

— Четыре минуты.

Капитан сделал отметку и вернулся к прежней теме:

— Ну так что, пойдете ко мне в роту субалтерном?

— Подумать надо, — осторожно ответил Сергей. — Да и роты еще нет.

«Да и будет ли, еще неизвестно». Но эту мысль лейтенант озвучивать не стал, предпочел перевести разговор на другую тему:

— Надеюсь, та деревенька конечный пункт нашей съемки?

— Я тоже надеюсь, — откликнулся Кондратьев.

Вскоре всадники остановились у крайних фанз.

Получив приказ, казаки шустро прочесали брошенные фанзы и притащили полуглухого и полуслепого старика. Капитан попытался узнать у него название деревни.

— Шима пуцза — дзяо ши маминза?

Старик только качал головой и твердил одно слово:

— Путунда.

«Путунда» означает не понимаю. В начале съемок некоторые офицеры принимали этот ответ за название деревни. Так на листах съемки появлялись «Путунда 1-я», «Путунда 2-я» или «Путунда большая» и «Путунда малая». От старика толком ничего не добились, и его пришлось отпустить. Обратно возвращались другим маршрутом. Сергей думал о будущем, механически отмечая прошедшее время, Кондратьев решил его не отвлекать, лейтенанту предстояло принять важное решение, может быть, самое важное в своей жизни.