Сэй Алек - Нихт капитулирен! Страница 18

– Вот это-то меня и убеждает, – ухмыльнулся ее кузен. – Так-то он балабол, вроде меня, а как рядом с тобой оказывается, сразу дар речи теряет. И глаза такие становятся, с поволокой…

– Балбес! – Аделинде легонько стукнула Йогана по лбу. – Послал же Бог братца.

– Бог бы такого не послал, – парировал тот. – А что, у парня нет никаких шансов?

– Ханно, ты меня смущаешь. Кто ж задает девушкам такие вопросы?

– Например – любящие родственники, – глубокомысленно заметил Йоган.

– Любящие родственники разогнали б от Карла этих вертихвосток, а не спрашивали бы всякие глупости, – насмешливо фыркнула Аделинде.

– Понял, не дурак, – довольно улыбнулся Арндт. – Разрешите исполнять, фройлян Альке?

Через пару минут, когда Карл освободился от партнерши, Йоган потребовал от него, чтоб «непотопляемый рейхсминистр» научил его «вот этому вот трюку… Вот э… Тьфу, пропасть, да как ты его делаешь-то?», причем немедленно и прямо сейчас.

Обучение не заняло много времени – Йоган сдался почти моментально, после чего шепнул другу:

– Следующей кузину пригласи, – и встретив его недоуменный взгляд, досадливо поморщился. – Ты ей понравился, дубина стоеросовая.

– Ну… – Карл явно растерялся. – А… Как же так? Вы же с ней вроде…

– Что?

– Ну… Вы же с ней, вроде, вместе.

– Ты что, идиот? – опешил Йоган. – Она ж моя сестра.

– Так… С троюродными вроде можно… Встречаться.

– Вот мы и встречаемся. Когда я в гости захожу, – прошипел Арндт. – А если под «встречаемся» ты подразумеваешь то, о чем я подумал, то можешь идти к черту. Извращенец.

– Извини, – Карл покраснел. – Я думал, что вы пара, вот и не хотел мешать.

– Благодетель, тоже мне… – возвел Йоган очи горе. – Познакомлю я тебя со своей девушкой, чтоб не сомневался, познакомлю. В Киль вернемся, и познакомлю.

– Ого! Так ваше сердце несвободно, герр Арндт? – Геббельс бросил взгляд на девиц, которых они сопровождали на каток. – Бедные фройлян, они так на тебя рассчитывали.

Ответить Йоган не успел (а очень хотелось) – оба молодых человека приблизились к своим спутникам.

– Что, не по зубам наука? – беззлобно усмехнулся Курт Гудериан.

– Сами попробуйте, фенрих![21] – огрызнулся Йоган. – Это вам не на танках кататься.

Младший сын Гейнца Гудериана добродушно рассмеялся.

– Аделинде, не… Не составите мне пару? – чуть запнувшись спросил Карл у кузины своего однокашника.

– С удовольствием, – улыбнулась та, и подала ему руку.

Первые полминуты они катались молча – Геббельс никак не мог придумать, с чего начать разговор, так что Аделинде пришлось брать инициативу в свои руки.

– А вы слышали, Карл, фрау Рифеншталь начала съемку нового фильма, «Сквозь время на авто». Говорят, что фантастического. Интересно, правда? Она ведь никогда не снимала фильмов этого жанра.

– Ну, человеку искусства надо пробовать себя в разных жанрах, – с готовностью поддержал разговор юноша. – Кто знает, может быть фантастические фильмы, это то, что принесет ей наивысшую славу.

– Ну, славы-то ей и так хватает, – заливисто рассмеялась Аделинде. – Вы ведь наверняка видели ее картины, и не одну?

– Честно говоря – понятия не имею! – улыбнулся Карл. – В училище нам демонстрировали только обучающие фильмы, а что я видел или не видел до своего предпоследнего купания в Балтийском море – просто понятия не имею.

– Предпоследнего? – изумилась девушка.

– Ах да, Йоган же так вам и не рассказал эту историю про пятерых непотопляемых кадетов… – слегка смутился Геббельс.

– Тогда я требую рассказа от вас, Карл, – Аделинде шутливо погрозила ему пальчиком. – И немедля.

– О, Боже, опять мне позориться! – вздохнул молодой человек. – Хорошо, слушайте. Надумали господа Вермаут, Арндт и Райс проверить, умею ли я обращаться с парусом…

Следующие несколько минут были посвящены рассказу о утоплении «богоспасаемого корыта», причем к концу Геббельс разошелся, и начал изображать происходившее в лицах. Аделинде весело смеялась (юноша сумел представить это происшествие как забавный пустячок), что мешало ей держаться на коньках. Трудно это, когда тебя всю аж распирает от хохота, так что молодые люди остановились у бортика.

– Вот так, фройлян, учитесь, – прокомментировал ситуацию Курт, который уже был помолвлен, а потому мишенью при стрельбе глазками не являлся. – Молчала, ничего не делала, и р-р-раз, в дамках.

Ответы, по смыслу своему, варьировались от «не больно-то хотелось» до «это мы еще посмотрим».

– Вот такой вот синематограф, – закончил свой рассказ Карл, как-то незаметно для себя перешедший в беседе с Аделинде на «ты». – А ты говоришь, фантастика. Вот она где, фантастика.

– Да уж, – улыбнулась девушка. – А знаешь, в твоем предыдущем купании есть некоторый плюс.

– Не может быть. Какой же?

– Подумай сам, ты можешь заново открывать для себя любимые книги, мелодии, фильмы, наконец. Непременно посети синематограф на каникулах, предпочтительно не один раз, и чем раньше – тем лучше. Вот после катка сразу и иди.

Намек был более чем прозрачен, и Карлу не оставалось ничего иного, как пригласить с собой на это мероприятие Аделинде, которая милостиво согласилась его сопровождать. Йоган, парни и не растерявшие пыл к охоте за шкурой Геббельса девицы в этот день решили составить им компанию, однако в последующие дни от них (кроме Арндта, свято блюдущего интересы кузины) удалось избавиться. Впрочем, Карл и не думал просить Йогана не ходить с ними на сеансы – отношения не дошли еще даже до цветочно-конфетной стадии, так что посредник в таком щекотливом деле, как ухаживание за девушкой, казался Геббельсу совсем не лишним.

– Ну что, пошли? – Йоган накинул шинель. – И впрямь немудрено опоздать. Поспешать придется.

Гуадалахара, вход в ратушу

Лейтенант Лопес последний раз затянулся сигаретой, щелчком отправил окурок в полет, и отклеившись от выщербленной пулями и осколками стены ратуши, направился к своему танку. В здании, вход в которое он был оставлен охранять (и где он стрельнул сигарету у полноватого пехотного гауптмана), вовсю хозяйничали немцы и итальянцы.

Забравшись на башню, спускаться внутрь он не стал – просто наклонился над люком и устало поинтересовался у водителя:

– Что там слышно по рации, Манолито?

– Последних защитничков прижали к Хенаресу, – отозвался тот. – Переправиться они не могут, похоже будут сдаваться скоро.

– Ну и слава Богу, – вздохнул лейтенант. – Умаялся я что-то.

– Еще бы! – хмыкнул водитель. – Шесть дней из нашей жестянки не вылезали.

Изначально наступление планировали на двадцать третье декабря, но в штабе в очередной раз что-то переиграли, и началось оно аж на целую неделю позже, двадцать девятого. В районе местечка Алгора сосредоточились достаточно серьезные силы: четыре немецких и два итальянских пехотных батальона, разведрота PSW 222, две дюжины немецких Pz IIA и двадцать пять переданных немцами Франко Pz IA с испанскими экипажами. Артподдержку осуществляли аж три батареи 149-и, 105-и и 75-и миллиметровых орудий.

Первоначально перед наступающими стояла задача овладеть городком Алгора, что было не так уж и легко. В нескольких километрах от него горы подступали почти вплотную к реке Дульче, а прямо за выходом из этого «бутылочного горлышка» расположились позиции двух пехотных батальонов республиканцев, прикрытых окопавшейся в самой Алгоре батареей 75-и миллиметровых гаубиц. Еще один республиканский батальон расположился к юго-западу от них, на случай если франкисты попытаются перевалить через горы. Получасовая артподготовка началась в 04:35, а затем танкисты и пехота получили приказ атаковать противника. Поддержки с воздуха, увы, не было.

В первой, самой тяжелой атаке Лопес не участвовал – испанским танкам элементарно не хватило места в «горлышке», – однако в бинокль он отлично видел все происходящее. Взрывы на позициях врага, рушащиеся здания и пожары в Алгоре, яростную атаку немцев из «Дроне», вялый и рассредоточенный огонь по ним из окопов…

Увы, республиканские артиллеристы, захваченные врасплох артобстрелом, уничтожены не были и намеревались драться. Впоследствии удалось выяснить, что обстрел уничтожил или вывел из строя порядка сорока процентов вражеских пушек, однако оставшихся оказалось достаточно, чтобы притормозить атаку сторонников Франко, уже практически прорвавших центр обороняющихся. В неверной предрассветной серости, когда уже не темно, но еще не светло, Лопес разглядел, как среди атакующих, один за другим, начали вспухать столбы из земли, огня и стали, как падали убитые и раненые пехотинцы, как разлетелся от прямого попадания гаубичного снаряда немецкий танк. Да и огонь бронебойных ружей, и тявканье парочки противотанковых пушек стали более уверенными.