Василий Лягоскин - Тайна пролива «Врата скорби». Том первый Страница 18

Она успела откусить кусок от бутерброда и хрустнуть пупырчатым соленым огурцом; рядом вдруг оказался тот самый парень, который успел возмутиться ее (израильтянки) появлением. Однако сказать он ничего не успел – его тут же оттер гораздо более крепким плечом другой парень – светловолосый, улыбчивый, от которого явственно попахивало алкоголем весьма низкого качества. Не сказать, что Оксана так уж разбиралась в этом вопросе, но этот запах – резкий запах сивухи – тоже вдруг всплыл в памяти из далеких детских лет.

Впрочем, парень оказался вполне приятным в общении; назвался он Толей Никитиным, оказался бывшим трактористом какого-то таежного лесхоза. Почему бывшим? Потому что два дня, как отмечал выход на заслуженный отдых.

– Отпуск? – наивно поинтересовалась Оксана.

– Пенсия! – горделиво поднял к небу палец Никитин.

Тут только изумленная израильтянка узнала, что все, или почти все, парни и девчата, окружавшие ее, еще сегодня утром были ее сверстниками, то есть родились и выросли в Союзе, и что она сама «вполне себе ничего девчонка, а что израильтянка – это не страшно, не негра же…». После таких слов любая женщина, и Гольдберг не исключение, тут же помчалась бы на поиски зеркала.

Но тут перед накрытыми столами появился Кудрявцев и совсем скоро маленький отряд оказался в лесу, вернее на широкой тропе, по которой Оксана и прибежала меньше получаса назад. За первым же поворотом тропы подполковник остановил отряд; бросив берцы, которые он так и не выпустил из рук, к ногам невысокого тощего паренька, щеголявшего ярко-красными носками, еще совсем недавно новенькими, а теперь изодранными, не подлежащими никакой штопке, он скомандовал:

– Обувайтесь, товарищ доцент, – взмахом руки остановив зародившееся было возражение парня, продолжил, – Никитин, за мной!

Отсутствовали они меньше минут пять, за которые доцент, назвавший себя Оксане Романом Игнатовым, успел не только обуться, туго зашнуровав обувку, но и пробежаться несколько раз по периметру небольшой полянки, на которой их и оставил командир. Успели представиться, а вернее познакомиться друг с другом, и остальные участники похода. Как оказалось до сегодняшнего утра лишь двое были знакомы – этот самый Игнатов, действительно оказавшийся доцентом-биологом и Алексей Романов, профессор иностранных языков – так его представил доцент. Профессор держал в руках записную книжку внушительных размеров, скорее ежедневник, в который что-то беспрерывно записывал, ненадолго задумываясь. Отвлекся он только, чтобы улыбнуться Оксане при представлении. Доцент, в отличие от него, был вооружен «серьезнее» – в руках у него был длинный тесак самого зловещего вида. Зловещего потому, что все его лезвие покрывали запекшиеся разводы какой-то темно-бурой жидкости, скорее всего крови. Эти ножом он и махал, указывая на следующего члена отряда:

– Это Ершов Витя, Виталий Васильевич, наш художник. Успели Оксана м.., – он замялся, не зная отчества израильтянки; если у них (израильтян) вообще есть отчества.

– Михайловна, – подсказал профессор.

– Да-да, Михайловна, – поблагодарил кивком Игнатов, – так вот, по возвращении, Оксана Михайловна, рекомендую приобщиться к творчеству Виталия Васильевича. Очень, знаете ли, познавательно.

– Ага, – громко заржал вынырнувший из-за поворота тропы Никитин, – особенно с буквой «М»…

– Тише, – тут же одернул его появившийся следом командир.

Теперь все поняли, куда отлучались эти двое – в руках подполковник держал комплект камуфляжной формы, который он, не мешкая, сунул в руки профессора, наименее приспособленного к многокилометровому переходу. Его пижаму бордового цвета с ярко-малиновыми шелковыми отворотами с полным основанием можно было назвать профессорской, но для прогулки по лесу она никак не годилась. Профессор возражать не стал. Зайдя за спины двух женщин, он стал переодеваться; командир в это время инструктировал свой отряд.

– Володин, Холодов – авангард; не отрываться, темп ходьбы средний, без остановок; минут через сорок – сорок пять остановка – там как раз полянка интересная будет, прямо перекресток двух дорог…

– Ага, – вспомнила Оксана, – был такой перекресток. Она вдруг с ужасом подумала, что могла повернуть в другую сторону.

Однако командир не позволил ни ей, ни кому другому предаваться ненужным мыслям:

– За ним на расстоянии шагов пять по трое: Никитин – держишь правый фланг; Малышев – Левый. Игнатов – центр, – Двое парней, вооруженных топорами с красными топорищами синхронно кивнули и шагнули на фланги; доцент крепче сжал рукоять своего ножа, оставаясь на месте.

Подполковник продолжил:

– Следующие: Ершов слева, Иванов справа, Николаева – центр. Дистанция та же.

Парни, державшие в руках в качестве оружия лопаты с такими же красными черенками, кивнули, расходясь по местам. А вот Люда Николаева… («Медсестра, из онкоцентра – коллега, так сказать», – подумала Гольдберг, встречая взглядом подходившую девушку в белом халате), Николаева подошла к нераспределенной пока группе и достала из большой сумки, висевшей на боку, сверток и литровую бутылку минеральной воды.

– Возьмите, Александр Николаевич, – протянула она сверток командиру, – вы ведь поесть не успели.

Бутылку она сунула в руки Оксане и та благодарно улыбнулась – вроде бы как Николаева передала ей шефство над Кудрявцевым. Походный строй задержался меньше чем на полминуты – ровно на столько, чтобы подполковник успел сполоснуть ладони под тоненькой струйкой воды из бутылки, которую экономно вылила ему в горсть Гольдберг. Бутерброды, которые оказались в свертке, сооруженном из нескольких слоев бумажного полотенца, он жевал уже на ходу; к бутылке приложился, только проглотив последний кусок – предложив сначала ее Оксане, а потом профессору. Оба отказались – успели напиться в лагере.

Четвертым в их последнем ряду был огромный пес светло-рыжей масти, который не отходил дальше, чем на шаг от правого бедра командира и откликался на совсем не подходившую ему кличку «Малыш». Впрочем, Оксане он совсем не мешал, потому что сама она шла с левой стороны от Кудрявцева. С другой стороны от леса ее прикрывал профессор.

– А что все молчим? – спросил командир, закончив с обедом.

Последние два бутерброда исчезли в широкой пасти Малыша, поэтому пауза оказалась не очень продолжительной.

– А что, можно? – явно обрадовался Никитин.

– Можно, даже нужно, – ответил подполковник, – враг далеко, услышать пока никак не должен. Главная опасность сейчас – дикие звери; их тут хватает…

– Где? – заозирался доцент.

– Хватает – хватает, – успокоил его Кудрявцев, – еще наглядишься. Мы сейчас для них тоже звери. Противники. Нас много, мы шумим, значит никого не боимся. Так что можно беседовать. Внимания не теряем, держим свои фланги. Тебе, Никитин, дополнительно персональное задание – смотришь тропу.

– На предмет чего, товарищ полковник?

– Молодец! – похвалил командир, – правильно ставишь вопрос. Отвечаю – на предмет прохождения по этой тропе трактора МТЗ – 82. Знаешь такой?

– Обижаете товарищ подполковник! Это же мой трактор!

– Не мой, а наш, Никитин. Правильно расставляй акценты.

– Так точно, товарищ подполковник, наш.

– Так вот, если здесь пройдет трактор – это одно.

– А если не пройдет?

– Если не пройдет, – усмехнулся Кудрявцев, – ящики с боеприпасами будем на себе тащить. У тебя, Никитин, спина широкая – два ящика поместится. Знаешь, сколько весит ящик с двумя цинками патронов?

– Знаю, потаскал. Больше двадцати кило потянет.

– Двадцать пять, – уточнил подполковник, – двадцать килограммов весит ящик с гранатами Ф-1. А крупнокалиберный пулемет вообще только вдвоем утащить можно.

– Так там и пулеметы есть? – поразился первым профессор.

– Там много чего есть, Алексей Александрович.

– Так чего же мы не спешим, Александр Николаевич?.. И потом.., – профессор украдкой покосился на Оксану, – там же девушки.

– «Поспешай медленно» – не помнишь кто это сказал, Алексей Александрович? – дождавшись отрицающего жеста профессора, он продолжил, – девушкам сейчас ничего не грозит. Там вся поляна в трупах – сначала арабы друг друга покрошили, так что их не больше десятка в живых осталось, потом… Потом наши израильские собратья по несчастью в недобрый час из лесу вышли. Так чем сейчас там народ занимается?

Первым ответил Никитин:

– Я бы на их месте сначала прибрался бы; хоть бы в сторону трупы оттащил.

– Нет, – отрезал Кудрявцев, – оттащить – не прокатит. Зверье набежит, даже пообедать спокойно не даст. А после зверей останки хоронить – не дай бог кому увидеть такое. Командир там не дурак. Кстати, тоже Афган прошел, только с другой стороны прицела резвился. Ну, ничего – это ему тоже припомним. Так что время есть. Я ведь еще тот эгоист, привык на все готовенькое. Тут еще плов подоспеет…