Я – Распутин. Сожженные мосты - Алексей Викторович Вязовский Страница 18

Перед выездом в Царское Село я успел быстро просмотреть почту. В пачке писем было послание от Зубатова. Тот соглашался с моим предложением. Правда делал это я в завуалированной форме, но тем не менее…

– Что-то припоминаю… – Аликс заработала веером. – Кажется, была опала от Плеве…

– Кончился Плеве. А Зубатова верни! Вот хотя бы в Петербургское охранное отделение. Товарищем Герасимова.

Последний сейчас непотопляем, крутит шашни с Азефом. Но это скоро кончится. Азефа в следующем году эсеры разоблачат, полезность Герасимова снизится, его отправят «на повышение» – в почетную отставку.

Охранное отделение – это хороший старт для Зубатова. Он там начинал, возглавлял московский филиал, все знает. Реанимирует и перетащит свою команду, обоснуется. А там мы Герасимова сковырнем, а Охранку так и вовсе выделим в отдельную спецслужбу из МВД. Пора, пора уже реформировать этого неповоротливого монстра.

Убедить царицу удалось легко – достаточно было помолиться у постели Алексея о здравии.

Парень упал на лестнице – на ноге образовалась большая гематома. Синяки – это вообще бич больных гемофилией, но я особо не волновался.

Рано или поздно рассосется. Так царицу и заверил. Аликс бросилась целовать руки, а заодно пообещала решить все с Зубатовым.

* * *

Закончив дела в Царском Селе, я метнулся обратно в Питер. До отъезда в Европу надо было переделать кучу дел. И первое из них – выборы в Третью Думу.

– Господа хорошие, начинаем нашу борьбу, – немного пафосно начал я совещание с лидерами будущей фракции. Удалось собрать всех значимых фигур – от СМИ был Перцов, от «небесников» – капитан и Булгаков с Вернадским. Женская фракция сидела отдельно и перешептывалась – Лохтина и Елена Андреевна тихо обсуждали приезд моей жены.

«Выборгских» представляли Муромцев, Шаховский, плюс Винавир и Кокошкин от кадетов. С последними мы все больше и больше дружили, в Третьей Думе вполне можно было бы подписать коалиционное соглашение. Благо все связи уже были налажены.

– Программа партии у нас есть, газета для освещения тако ж в наличии, но вот выделиться нам надо. На фоне прочих. Чтобы простой народ, даже безграмотные – запомнили и отличили.

Посыпались предложения. Среди них были дельные: встречи с избирателями в регионах, съезды партии по крупным городам. Кто-то даже додумался привлекать на них народ концертами местной самодеятельности.

Единственное, что я отмел – это дебаты.

– Ты, Владимир Иванович, – попенял я Вернадскому, – человек ученый, к красивым спорам привычный. Но сколько таковых по губерниям у небесников? Раз, два и обчелся. Социал-демократы, трудовики – народ языкастый, наученный. Побьют наших и в газетах распишут. Нет, дебаты вести не будем. Будем устраивать эксы.

Народ прибалдел.

– Я не ослышался?! – Булгаков поправил очки, глазки Елены подернулись поволокой.

– Не ослышался. В каждой губернии надо прогреметь. Не бомбами конечно же, а какойнибудь громкой акцией. Пишите… – я кивнул Лохтиной, которая исполняла роль стенографистки. – Слыхал я, что в Питере появились клубы декадентов. Танцуют голыми на сцене канкану под дурную музыку, нюхают марафет. Надо найти самый крупный и устроить ему неделю «похорон». Блокировать вход, ходить демонстрацией рядом. Можете побить окна камнями.

– И обвалять в перьях посетителей, – буркнул Вернадский, усмехаясь.

– Вот вы, господа, иронизируете, – покачал головой я, – а дело-то худое. Куда молодежь катится? Да и все наше обчество. Я тут прошелся по Невскому, послушал, почитал – это же ужас и ад кромешный. «Да здравствуют радости жизни, единова живем!» «Союз пива и воли», «Лига свободной любви…» – ничего не стесняются!

– А газеты, почитайте газеты… – я выбрал из стопки последний номер «Ведомостей». – «Молодая барышня ищет добропорядочного господина с капиталом для позирования в парижском стиле». Или вот: «Чуждая предрассудков красивая женщина готова составить компанию промышленнику в деловых визитах». А вот еще, господа: «Гимназистка, 15 лет, Елена К. разрешилась от бремени здоровым мальчиком». Что это такое?! – Я потряс газетой. – Вырождение, безумие, опустошение души!

Народ согласно покивал. Тут у нас было полное единодушие.

– Продолжаем… – Я отпил воды. – В Москве много борделей. В некоторых, я слыхал, до полсотни проституток работает. Найти самый крупный и с фотографом ворваться внутрь, устроить перепись клиентов. Разрешаю взять на дело всю московскую общину, дабы не вытолкали.

– Подсудное дело, – тяжело вздохнул Перцов.

– Выплатим штраф, – отмахнулся я. – Денег на то будет выделено.

– Не будут они судиться, – в разговор вступил Муромцев, – Там знаете, сколько добропорядочных семейных ходит?

«Небесники» заспорили. Женская фракция, особенно Елена, была «за». Выборгские – против. Я же наклонился к Лохтиной и продиктовал указания всем партийным ячейкам – а мы охватили уже все крупные города России – придумать свой собственный экс. Но сначала согласовать его с ЦК партии. А то знаю я эти «инициативы снизу» – потом проблем не оберешься.

* * *

Еще один сложный разговор у меня состоялся с военным министром – Редигером.

– Извини, Григорий Ефимович, что без спросу, – развел руками внезапно объявившийся в общинном доме Палицын. – Александр Фёдорович велел привезти тебя. Хочет… познакомиться.

– Велел? – я поднял бровь.

– Он и сам был готов заехать, но вы не представлены…

– Ладно, едем.

Экипаж привез нас в министерство на Дворцовую площадь. Дом со львами изначально строился как особняк князя Лобанова-Ростовского, но в итоге его отхватили себе военные.

Нас без задержек, минуя большую очередь в приемной, сразу провели в кабинет Редигера.

Александр Фёдорович оказался полноватым бородатым очкариком в военном мундире, украшенном несколькими звездами. Я узнал орден князя Александра Невского, Польского Орла. Другие награды остались для меня загадкой.

– Сегодня большой прием… – министр заметил мое разглядывание, встал, жестом предложил нам сесть в кресла у большого стола, – поэтому в парадном…

Начал жестко, напористо:

– Милостивый государь, – это уже было адресовано мне, после того как мы расселись за столом, – мне стало известно, что вы вмешиваетесь в дела военного ведомства. Даете советы Федору Федоровичу, и он… – Редигер гневно посмотрел на начальника Генерального штаба. – Даже к ним прислушивается!

Я огляделся вокруг. Кабинет многое говорил о своем хозяине – многочисленные шкафы с книгами по военному делу, какие-то таблицы. По стенам развешаны карты. Попытался напрячь мозг, что я помню насчет министра.

Из обрусевших немцев. Прошел все ступеньки военной службы – от прапорщика до генерала. Участвовал в русско-турецкой войне. Ну это ладно, там почти все отметились.

Назначен министром после поражения в Русско-японской войне, тут же начал реформировать армию, на что получил полный карт-бланш от Столыпина и царя. Дружил с Третьей Думой – почти все его бюджеты и законы быстро проходили парламент.

По натуре педант, очень любит математические выкладки, умеет считать деньги.