Олег Таругин - Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе! Страница 19

Сидящий в проеме башенного люка Кобрин задумчиво глядел на видимое сквозь разрывы ветвей шоссе, до которого от позиции оставалось не больше трех сотен метров. Облазившие по его приказу округу пехотинцы уверяли, что укрытые под деревьями танки не разглядишь и с десяти шагов, в чем капитан на всякий случай убедился лично. Замаскировались они и на самом деле грамотно, обнаружить боевые машины можно, только подобравшись вплотную.

Да и кто, собственно, их будет обнаруживать? Немецкие разведгруппы? Вряд ли – зря он, что ли, столько секретов по кустам и овражкам распихал? Мимо них никак не пройдут, спалятся. А если и проползут незаметно да чего высмотрят – и что с того? Передадут координаты русских танков летунам? Так вон какие тучищи над головой, кажется, пальцем ткни – и хлынет. Так что не прилетят «лапотники», облом. Вызовут артподдержку? Тоже не вариант, пока станут пристреливаться, он успеет танки из-под удара вывести. Ну, а наши гаубицы, как и было договорено с командиром артдивизиона, мигом ответку пришлют, в качестве бесплатного презента от широкой русской души и прочей контрбатарейной борьбы.

Ну, и где же, спрашивается, гости жданные, да нежеланные? Чего медлят – пора бы уж и объявиться, опаздывать у них не в привычке, поскольку Ordnung и прочая знаменитая германская Pünktlichkeit[4].

Полчаса назад на связь вышли высланные навстречу гитлеровцам разведчики, подтвердив информацию капитана Никифорова об одновременном наступлении с двух направлений. Основная группа двигалась по шоссе, дополнительная – с левого фланга. Как и предполагалось, фрицы решили провести молниеносную, в духе июня-июля, танковую атаку, сжав потрепанную сегодняшними боями дивизию бронированными клещами сходящегося удара. В том, что «сосед» не сумеет сдержать напора фланговой группировки, Сергей практически не сомневался. Собственно, нынешняя задача «двести третьей» как раз и заключалась в том, чтобы как можно дольше задержать и измотать противника, выбивая его бронетехнику, после чего организованно отступить к мосту и занять оборону. А уж у переправы будет кому встретить уцелевшие немецкие танки.

Бригада же Кобрина встречала основную мехгруппу гитлеровцев. «И в лоб, и в бок, да хоть в задницу, только раздолбай их, Серега, останови, на!.. – как эмоционально выразился комдив во время их крайнего разговора. – Знаю, что потери, что люди устали, но все, что мог, я тебе уже дал. На пару боев снарядов и горючки должно хватить. Ты только до утра продержись, Васильич! А может, и того меньше, час назад наши начали прорыв, идут к вам. Но пока тяжко идут, сам понимаешь. Сделаешь?»

Разумеется, комбриг уверил полковника Михайлова, что все будет именно так. Да он и сам не собирался ни отступать, ни проигрывать. Поскольку как-то сразу и окончательно осознал, что сейчас начнется бой, полностью спланированный им лично. Впервые в жизни. Сейчас нет ни послезнания, как было в июне, ни плана подполковника Сенина, который он изменил сегодняшним утром. Информацию о неожиданном ударе гитлеровской механизированной группы принес его прадед. И именно на основе этих данных он и строил план боя.

Который начштаба и двое из четверых присутствующих на совещании комбатов поначалу встретили… ну, не в штыки, конечно, но с некоторой долей сомнения… Ну, как же, не дал долбануть в лоб всеми силами, ага! Маневренные группы какие-то выдумал, силы распыляя! Вот только противник именно такой прямолинейности от них и ждет. Ничего, убедил, согласились. Да и как не согласиться, если Кобрин парочку примеров из недавнего прошлого привел, когда целые полки в горелый хлам превращались. Или замирали, на радость немецким трофейщикам, вдоль дорог, оставшись без топлива и боеприпасов…

– Тарщ командир, связь с «двойкой», – раздался из боевого отделения голос радиотелефониста. – Разведка вызывает. Только громче говорите, атмосферные помехи сильные, похоже, гроза на подходе.

– Гроза – это здорово, – улыбнулся недавним мыслям Кобрин, уже почти привычным движением сползая в башню. Рефлексы реципиента – это, конечно, здорово, но по первости и локти пару раз зашибал, и колени. Хорошо, хоть голова шлемом защищена. Не дожидаясь команды, Анисимов расстопорил и прикрыл люк. – И над головой никто моторами зудеть не станет, и бомбами кидаться, и вообще…

– Что вообще? – автоматически переспросил Божков, возясь с радиостанцией. В наушниках шлемофона шипело и потрескивало. – О, говорите, пока помех почти нету!

– Люблю летний дождь, – докончил фразу Сергей, мельком подумав, что не рассказывать же радисту о родной планете, где ливни, в отличие от пыльных бурь, были редкостью. – «Двойка», слышу тебя, докладывай. Коротко, связь плохая. Что? Повтори! По первым буквам давай… все, понял. Принял, говорю. Отбой.

– Флажками надежнее, верно, тарщ командир? – жизнерадостно гыгыкнул за спиной башнер. – И помехи не мешают…

– Зато пули с осколками мешают, высунул руку – раз! – и инвалид. Витя, заводи, ехать будем.

Кобрин повернулся к улыбавшемуся Анисимову. В тусклом свете электролампы чумазое лицо танкиста казалось почти черным, сверкали только зубы и белки глаз.

– Степа, коль такой умный, флажки в руки и командуй. Заодно погляжу, как у тебя со знанием условных сигналов для управления танковым подразделением. Передавай: «Внимание. Заводи. Приготовиться к атаке. Делай, как я».

– Есть, командир. – Заряжающий вытащил из брезентового чехла красный и желтый флажки и высунулся по грудь из башни. Поднял вертикально вверх правую руку с желтым флагом, передавая первый сигнал.

– Гриша, тебя это тоже касается. Дублируй приказ по радио. И отставить смех, думаешь, если молча хихикаешь, я не вижу, как плечи трясутся? Все, мужики, пошутили – и будет. Скоро не до веселья станет, сами видели, как фриц воевать и танки жечь умеет. У всех нас это не первый бой и даже не первая война, вот и давайте воевать так, чтобы он ни последним, ни предпоследним не оказался. Приказы слушать, за обстановкой следить, быть готовым к любым неожиданностям, если подбили – не суетиться, машину покидать быстро, без суеты и паники, помогая товарищам. А главное – не бояться. Мы на своей земле, так что пусть немец боится.

Закончив недолгий монолог, Кобрин иронически хмыкнул про себя: и с чего это его вдруг на нравоучения потянуло? Экипаж у него опытный, все ветераны. Неужели в нем самом дело? В успехе собственного плана сомневается? Да вроде нет, хороший командир в своих действиях сомневаться не должен. Так, обычный предбоевой мандраж – человек же он, в конце-то концов, а не боевой модуль, управляемый примитивным искусственным интеллектом. Все, отставить, только не хватает, чтобы ребята что-то заметили… солдат, идущий в бой без абсолютной уверенности в командирской правоте, сомневающийся в будущей победе, – наполовину покойник. Или потенциальный военнопленный…

– А мы и не боимся, командир, – за всех ответил механик-водитель, возясь с топливным насосом. – С чего бы? Знамо дело, что все нормально будет.

– Вот и ладненько, – с облегчением согласился капитан. – Заводи, Вить, чего возишься?..

Похоже, насчет шастающих по лесам разведгрупп Кобрин переживал зря. Гитлеровцы и на самом деле решили повторить финт первых месяцев войны, сделав ставку исключительно на скорость и маневр. Перли вперед без передышек, на предельной скорости, выдерживая минимальную дистанцию между боевыми машинами. Предельной для танков, разумеется. Во главе колонн, с отрывом в добрый километр, двигались передовые дозоры, помимо полугусеничных бронетранспортеров и мотоциклов, усиленные легкими «Pz-II» и чешскими «Прагами».

Имейся под Смоленском достаточное количество советской штурмовой авиации и фронтовых бомбардировщиков, можно было бы просто раздолбать всю механизированную группу еще на марше, как это неоднократно проделывали сами гитлеровцы в июне – начале июля. Тут даже никакой авиаразведки не нужно: растянувшийся на многие сотни метров пыльный шлейф не скроешь, как ни старайся. Как прикинул, невесело усмехнувшись, Сергей, его и из космоса отлично видно, даже с высокой орбиты. Но с авиацией все еще было плохо. Не столь катастрофично, как в конце первого летнего месяца, но сложно. В конце недавнего разговора комдив Михайлов намекнул, что постарается выбить авиаподдержку, но без малейших гарантий. Кобрин его прекрасно понял и больше вопросов задавать не стал. А сейчас это и вовсе отошло на второй план: по такой погоде ни немцы, ни наши не прилетят.

Ну, да и фиг с ним, если честно. Имеется на этот счет у комбрига очень даже неплохая задумка. И если все грамотно срастется, то выйдет нисколечко не хуже, чем полноценный авианалет. Фрицам гарантированно «понравится», так понравится, что аж до самых ихних фашистских печенок проймет…

Задумка комбрига была, в принципе, более чем незамысловата. Поскольку в академии его учили, что наибольшего успеха достигают либо сложные многоходовки с кучей отвлекающих маневров, радиоигрой с передачей противнику дезинформации, ложными ударами и контрударами и прочими хитростями (на подобное у него не было ни времени, ни, если уж начистоту, опыта). Либо простейшие операции, когда враг просто не может поверить, что все настолько элементарно; что нет никакого «двойного дна». Кобрин решил действовать именно так.