Александр Мазин - Вождь викингов Страница 19

— Золота и славы много не бывает! — озвучил я популярную фразу.

— Так и есть! — поддержал Харальд. — Выпьем за это. За золото и славу!

Все охотно выпили. Со двора тянуло дымком и жарёнкой. Там готовили основные блюда.

— Золото можно и по-другому добыть, — проворчал Свернутый Нос, когда посуда опустела.

— То-то ты много добыл! — захохотал Харальд и хлопнул тестя по спине. Сразу стало ясно, кто тут главный. — Когда я его встретил, — Харальд повернулся ко мне, — Гилди в таких долгах был, что впору продать всё, что есть, — до штанов последних.

— Ты преувеличиваешь, Щит, — пробормотал Свернутый Нос. — Всего-то сто марок…

— Сто марок! Да добро твое и тридцати не стоило. Ты не смотри, Ульф, что сейчас всё здесь справное. Когда я во владение вошел, полная разруха была. Ну да я вложился, не скупясь. Еще и Хальфдану Черному поднес меч франкский, да жене его старшей застежку для плаща красивую. Тут-то он сразу так меня полюбил, что не пожалел два луга хороших и землю пахотную. Да я тебе всё покажу потом. В общем, обустроился я здесь и дочь Гилди второй женой взял. По бедности его свадьбу сам оплатил, ну да ничего. Зато ты теперь родич мой, Гилди! — Харальд обнял тестя так, что у того в плечах хрустнуло. — Любишь меня?

— Как же мне тебя не любить, если ты меня выручил, — промямлил Свернутый Нос, и я его понимал. Был ты в своем доме хозяином, а теперь — приживала. И всё же так лучше, чем вообще без дома.

— А к Фирсту ты присмотрись, Ульф-хёвдинг! — вернулся к прежней теме Харальд. — Как, Фирст, хочешь в вики ходить?

— Я бы не против, — осторожно ответил юноша и покосился на отца. Рожа у Свернутого Носа была кислая.

— Да согласится он, батюшка твой! — пробасил Харальд. — У кормчего по обычаю три доли.

— А как он с оружием? — поинтересовался я.

Паренек мне понравился. Скромный.

— Ульф! Ты не забыл, что я пятнадцать лет — в виках? Думаешь, не знаю, каков должен быть кормчий?

— Знать-то знаешь, да вдруг ты попросту брата жены своей к нам пристроить хочешь? — подал голос Медвежонок.

— Свартхёвди, что ты говоришь такое? — Харальд был на грани обиды. — Или я хочу, чтобы шурина моего убили? Не веришь — проверь!

— И проверю! — пообещал Медвежонок. — Вы, весфольдинги, до богатств такие жадные, что и жизнью заплатить готовы.

— А вы, сёлундцы, нет, что ли?

— Мы тоже, — согласился Свартхёвди. — Только вы-то своей, а мы — чужой!

— Скажи-ка, Фирст, есть ли у тебя солнечный камень? — вмешался я в перепалку.

Юноша покачал головой.

— У меня есть! — Тут же влез Харальд. — Я ему и раньше давал, и сейчас дам. Сказал же: он — отличный мореход. Видать, сам Ньёрд[18] его поцеловал в макушку.

— Но я знаю только здешние воды и свейские, — тут же внес поправку Фирст. — И немного — те, что у берегов Англии и Нортумбрии.

Да неужели?

— А те — откуда?

— Ходил туда. Еще когда отец… До того как мы с Харальдом породнились.

А парень не только скромен, но еще и тактичен.

— Выходит, ты уже ходил в вики?

— Нет. Только торговать.

Вот как? Не знал, что скандинавы торгуют с англичанами. На месте последних я бы таких торговцев вешал на их собственных мачтах.

— А на землях английских ты бывал?

Фирст покачал головой.

— Нас не пускали дальше гавани. Даже с корабля сходить не разрешали.

— Когда-то у Гилди был свой кнорр, — влез Харальд. — Год назад он утопил его близ Нидароса. Со всем добром.

Да, Свернутому Носу следует посочувствовать. Уж не везет, так не везет.

— А что же Фирст? — поинтересовался я.

— Был бы за кормилом Фирст, был бы у Гилди кнорр.

Папа набычился, сын порозовел и наклонил голову, сделав вид, что изучает столешницу.

— Но всё — к лучшему, — резюмировал Харальд Щит. — Тогда бы у меня не было этого замечательного хозяйства, красивой жены и добрых родичей. Так выпьем же за это! За роды наши! За нас, за пращуров наших и потомков!

И мы выпили.

Что ж, можно считать, что мне повезло. Я нашел человека, который знает британские воды. Теперь осталось найти такого, что побывал на суше. Собственно, парочка таких у меня уже была: Уилл с Диконом, но с тех пор, как они покинули недружественные к ним родные земли, немало снега стаяло. Нужен носитель более свежей информации.

Тут принесли горячее, и разговор немедленно прервался, перейдя в хруст и чавканье.

Глава одиннадцатая,

в которой герой близко знакомится с настоящим вестфольдским конунгом

Я принял решение остаться еще на пару дней. Харальд оказался гостеприимным хозяином: выделил нам целый флигель и примыкающую к нему открытую веранду. Места хватило всем. Денег за проживание, я думаю, он бы не взял, так что я сделал Щиту неплохие подарки. И его женам — тоже. Молодая, дочь Свернутого Носа, вовсе не показалась мне красавицей: белокурая толстушка с маленьким носиком и мордочкой удивленного зверька. Но у каждого свой вкус.

Харальд Щит показал мне свое хозяйство: пастбища со скотом и поле, на котором трудилось с полдюжины трэлей. Затем мы перешли к внутренним территориям, и тут мне стало значительно интереснее. Помимо кузницы, у Харальда трудилось аж шесть квалифицированных ткачих, и ткали они не что-нибудь, а самый настоящий гобелен.

— Я их с земли франков привез, — похвастался Щит. — Мастерицы. Только ткут они теперь не ихнее христианское, а наше.

Точно. На сотканном на три четверти гобелене легко узнавались скандинавские мотивы. Похоже на жертвоприношение Тору…

— Нашим конунгам куда приятней вешать на стены такие, чем те, где прославляют чужого бога. Да и богам это тоже приятнее.

Я не стал спорить, хотя был не согласен. Лично я мечтал о гобелене со сценой охоты. Да и реалистичность рисунка в работе Харальдовых ткачих была — не очень. Лошади, к примеру, больше походили на шахматные фигурки. Нет, что хорошо для камня, на ткани смотрится куда хуже. Но сама идея мне понравилась. Производство ковров — вещь доходная. И я, как человек из техногенной эпохи, был больше склонен к промышленности, чем к сельскому хозяйству. Правда, для гобеленов нужна цветная шерсть, а здешние красильни — дело весьма вонючее, ну да разберемся. Вон, кузница тоже по ушам будет ездить, а меня это ничуть не смущает.

— У меня есть дело, друг мой, — сказал я. — Нужен человек, который знает земли англов.

— Так бери шурина моего! — немедленно отреагировал Щит.

— Возьму. Но не кормчим. Кормчий у меня уже есть. Ове Толстый. И он хорош для меня.

— Это да, — согласился Щит. — Ове хорош. Но ты ведь удачлив, Ульф. Не удивлюсь, если у тебя вскоре появится еще один корабль.

— Если появится, твой Фирст Рыба окажется кстати, — согласился я. — А пока пусть поучится у Толстого. У него есть чему поучиться.

— Ага, — ухмыльнулся Харальд. — Как корабли топить!

Это была шутка.

— Так что, поможешь мне найти человека, который знает английские земли?

— Я знаю одного такого, — после некоторого размышления ответил Харальд. — Его зовут Осхиль Пузо. Не раз на ту сторону моря ходил. Однако сейчас он служит Хальфдану Черному. — И, посмотрев на мою огорченную физиономию, рассмеялся: — С Хальфданом можно договориться. С Осхилем — тоже. И я забыл тебе сказать: Хальфдан-конунг зовет тебя в гости. И лучше бы тебе быть послушным.

Естественно. Когда конунг зовет, пренебречь зовом может только тот, кто от этого конунга далеко.

Да, для конунга небогато. Я бы даже сказал: скромно. Я уже привык к огромным хоромам Рагнара и Ивара. Хотя дело даже не в квадратных метрах. Там все стены были увешаны коврами, элитным оружием и всяческим добром. Здесь же превалировали не боевые, а охотничьи достижения. И это притом, что Хальфдан Черный непрерывно воевал, и небезуспешно. Земли свои, насколько мне говорили, прирастил втрое.

Но Хальфдан-конунг воевал со своими соседями-норегами, у которых всё имущество: меч, щит да десяток серебряных браслетов, а Рагнар… Ну сами знаете.

На встречу отправились мы со Свартхёвди. Мало ли как оно обернется? А Медвежонок — побратим, так что судьба у нас — общая.

Никто из наших и не рвался. Нас же позвали не на пир, а познакомиться.

Медвежонок разоделся по-попугайски. То есть согласно писку здешней моды. И драгоценностей нацепил, сколько было. Я и не знал, что он взял с собой золотые браслеты.

Я прикинулся скромно: разве что вместо шелков надел арабскую кольчужку. Она легкая, жить и работать не мешает, но и по жизни может пригодиться, и всякому понимающему человеку говорит: не в золоте счастье. Хотя золото на ней тоже имелось. И серебро. А что? Неплохо защищает от ржавчины.

Тем не менее приспешники Хальфдана Черного решили, что лидер — Медвежонок. Тоже понятно. Он большой и громогласный, еще и с браслетами, какие не всякий ярл себе может позволить, а я — маленький и тихий.