Андрей Архипов - Ветлужская Правда Страница 19

Через некоторое время часть пажити была разделена на неровные прямоугольники, охватывающие полукольцом торговые ряды и в конечном счете большую часть веси на холме. Дома на заливном лугу, где ветлужцы поселили своих торговых гостей, оказались отрезаны от пристани, а крытые черепицей лавки, окружающие торг, теперь представляли собой единый монолит с узкими бойницами, в которых иногда мелькали жала толстых арбалетных болтов.

Кроме того, подходы к торговой площадке могли простреливаться расположившимися в веси ратниками: несмотря на то что изгородь была невысокой, само поселение стояло на склоне внушительного холма. Конечно, если бы не самострелы, то и дело мелькавшие в руках местного населения, то столь затратные сооружения были бы высмеяны не только Юсуфом, но и всеми его воинами, однако смеяться было некому. Кстати, именно отсутствие людей в его распоряжении и было второй причиной, которую он мог бы привести в качестве оправдания за свое бездействие.

Вскоре после объявленной тревоги к булгарцам была приставлена вооруженная охрана, и купцам пришлось провести несколько неприятных минут в горнице, гадая о судьбе своих товарищей. Однако через некоторое время им все-таки позволили к ним присоединиться. На опустевшей улице к этому времени бродили лишь куры да пестрый петух, донельзя довольный тем, что в одиночестве расхаживает по пыльной дороге, не опасаясь, что под хвост ему может прилететь чей-то лыковый лапоть. Немногочисленные бородатые ополченцы стояли лишь на стенах, испытывая остроту своих хмурых взглядов на вышедших из дружинной избы булгарцах.

Ветлужские ратники вывели купцов за тын и препроводили к домам, где расположились их судовые команды. Там тоже было пустынно. Сердце Юсуфа на мгновение дрогнуло, и разыгравшееся воображение показало ему неприглядную картину возможного побоища: окровавленные тела, лежащие на полатях, разбросанные на полу вещи, в которых копаются торжествующие победители. Расположившиеся на отдых люди не смогли бы оказать сопротивление неожиданному нападению, да и отбиваться от него им пришлось бы в одиночестве.

Причина этого была простой и заключалась в том, что купцы пожелали комфортного отдыха для своих людей. В отличие от них, ак-чирмыши наместника булгарской провинции даже не пытались заселяться в такие избы и остались около своих лодей, где вполне вольготно расположились на песчаном мысу под невысоким речным обрывом. Юсуф печально вздохнул, не зная, сожалеть ли ему о содеянном или нет, но в итоге помотал головой, чтобы отогнать непрошеное видение. Все-таки ветлужцы и в более тяжелой ситуации на Оке не стали пользоваться своим преимуществом.

Действительность оказалась немного сложнее: местные мальчишки, до этого постоянно бегающие на посылках у расположившихся на отдых булгарских воинов, что-то проделали с дверьми, и те заклинились в закрытом положении. Около сорока человек оказались в ловушке, отправившись отсыпаться в дом после тяжелого перехода, и теперь лишь дозорные были на свободе, беспечно сгрудившись около костра. Когда купцы приблизились, охрана даже еще не поняла, что ее подопечные заперты внутри глухих срубов. Подумаешь, мальчишки прикрыли дверь, чтобы шум не тревожил покой булгарских ратников!

Ветлужское сопровождение сразу же попросило купцов оставить все как есть: не будить людей, не портить топорами толстые дверные доски, не пытаться выбраться через потолок. Хозяева мотивировали это тем, что тес стоит дорого, а расплачиваться за него придется без всяких скидок. А чтобы это отложилось в умах булгарцев отчетливее, вручили свои самострелы оставшимся на охране мальчишкам. Тем самым, которые до этого что-то делали на холме, вооружившись железными лопатами, потом возводили укрепления, а теперь смотрели на них через узкие бойницы неожиданно выросших заборов. С одной стороны, это был знак доверия – вряд ли юнцы могут сдержать купеческих людей, с другой – без пригляда не оставили.

Все вместе это было на руку торговому братству – оно всегда могло оправдать свое бездействие сложившейся ситуацией. На самом же деле причина его пассивности была самой что ни на есть обыденной: свои шкуры купцам были заведомо дороже, чем все планы бесноватого Масгута. Кроме того, любую прореху в военной силе им пришлось бы заделывать месяцами: для дальних походов голытьбу на весла не наймешь, а надежных людей всегда приходится собирать по зернышку, постоянно отбрасывая шелуху и разлагающиеся экземпляры, способные заразить своей гнильцой остальных членов судовой команды.

Такие рассуждения вкупе с туманным обещанием полусотника, озвученным в последний момент перед расставанием, привели к тому, что Юсуф успокоил своих дозорных, оставил Ильяса рассказывать им о происшедшем, а сам присел к бревенчатой стене. Поскольку шум на пристани слегка затих, ему оставалось лишь отрешенно наблюдать за развитием событий и время от времени бросать подозрительные взгляды на малолетнюю охрану, которая явно ощущала себя не в своей тарелке. Даже за толстыми досками укреплений купец чувствовал, как мурашки ползут по детским спинам, а потные ладони все сильнее сжимают деревянные ложа самострелов. И от этого ему было тоже не по себе: он знал силу этого оружия, а дрожащие руки юнцов вполне могли нажать на спуск в самый неподходящий момент.

Юсуф поймал взглядом выстроившиеся на берегу Ветлуги десятки таких же недорослей, что сейчас целились в него в прорези бойниц, и вздрогнул: «А вот им суждено погибнуть! Рано или поздно, есть у них какая-то неведомая ему цель или нет… Если сейчас они уступят, то сломаются. А если поднимут оружие против воинов наместника, то их будут уничтожать как бешеных собак! И я так и не разгадаю эту загадку…»

Юсуф неожиданно для себя сплюнул, поднялся на ноги и двинулся на пристань, не обращая внимания на препятствия, стоящие на его пути, а также направленные в спину наконечники самострелов. Шкура шкурой, но купца, как и волка, кормит нечто другое. Да и какой смысл в существовании безо всякого риска? Что сможешь вспомнить под конец жизни, если на всем ее протяжении вместо удовлетворения своего любопытства отлеживался в теплой уютной норке, превращаясь в рыхлое, безвольное существо непонятного среднего рода? Разве это достойно мужчины?

Глава 5

Столкновение

Стремглав пролетев от веси до обрыва, возвышающегося над пристанью, Тимка в самый последний момент споткнулся и лишь чудом умудрился не сверзиться с высоты нескольких метров. Тихо ругнувшись на трещину, протянувшуюся в рыхлой песчаной земле вдоль всего берега, он скинул щит на руку и упал коленом на деревянный настил, замыкая выстроившиеся на нем школьные десятки с правого фланга.

Доставать самострел из-за спины он не торопился, сначала требовалось осмотреться и понять, что происходит. Да и остальные ребята тоже пока были безоружными: плетенные из лозы щиты, кое у кого окованные полосками металла, при всем желании не могли служить угрозой, да и боевыми ножами подростки могли испугать лишь своих сверстников.

Поскольку дорожка пролегала всего в полуметре от обрыва, то Тимке все происходящее было видно как на ладони. Однако его взгляд никак не мог сфокусироваться: после мгновенной остановки кровь прилила к голове и в глазах скакали мутные радужные пятна. Тимка даже подумал, что сейчас он не смог бы достать болты из заплечной сумки, заменяющей ему колчан, не рассыпав половины из них.

Между тем на пристани царило нездоровое оживление.

У главных причалов, где стояли многочисленные булгарские лодьи, протянувшие свои голые мачты в прозрачную синь весеннего неба, остервенело носились по мосткам люди и пытались протолкнуть два судна на глубокую воду, помогая его гребцам набрать скорость.

А напротив Тимки пытался сбиться воедино ветлужский десяток охранения, слегка потрепанный в недавней кулачной баталии. Может быть, в дело было пущено даже что-то потяжелее, поскольку один из воинов стоял немного в стороне, скинув шлем и сжимая голову обеими руками, однако луж крови и признаков сечи не было.

Перед ветлужскими ратниками, которых возглавлял десятник Арефий, столпились булгарские. Они что-то доказывали, размахивая руками и показывая на ушкуй, который пытался отчалить. Обрезав канаты, судно новгородцев отходило от мостков, а сами они еще запрыгивали в него прямо с причала. По всем признаком было заметно, что люди не остыли от участия в потасовке – один ратник прихрамывал, а парочка могла похвастать порванными рубахами и ссадинами на лице.

Ушкуй уже отплыл на пару метров, когда сверху стало видно, что он не успевает выскользнуть на простор реки – лодьи извечного соперника новгородцев уже начали перекрывать им дорогу, а стоящие вдоль бортов булгарские лучники накинули тетивы и готовились к бою. Видимо, это заметили и ушкуйники, потому что раздалась властная команда, по которой весла начали суматошно грести в другую сторону, а на носу судна выстроилась волна щитов. Одновременно те новгородцы, у которых не были вздеты доспехи, стали торопливо в них обряжаться и по мере готовности выскакивать на вновь приближающийся причал.