Петр Заспа - Антипиранья Страница 19

– Капитан-лейтенант Заремба. Денис.

– Морячок что ли? А чего не по форме?

– Так получилось.

– Получилось!.. – хмыкнул Беляев. – А у нас тут твой коллега есть, только с другой стороны.

Теперь Денис увидел, что помещение перегорожено дырявой деревянной стеной. За ней кто-то шевелился.

– Кто там? – кивнул он в угол.

– Тоже моряк. Только фриц.

– Фриц?

– Ага, немец. От нас отгородили, чтобы не убили его ненароком.

– А это кто? – Денис указал на человека, лежавшего у стены.

– Это рядовой Сулак. Сулак, ты хотя бы зад приподними! Офицер к тебе обращается!

– Здесь мы все равны, – недовольно пробурчал Сулак, но поднялся, одернул гимнастерку и молча пожал протянутую руку.

На вид он выглядел гораздо старше Дениса, и рука была грубая, шершавая, будто выструганная из полена. Решив, что церемонию знаком-ства можно считать оконченной, Денис прошел вперед и повалился на сложенное горой под стеной сено.

– Запасливый был хозяин, – присел рядом Беляев. – Раньше это ферма была. Жаль чужого труда. Чтоб такие запасы сделать, нужно как следует попотеть.

– Все они эксплуататоры! – ответил из темноты Сулак. – Столько соломы одному не собрать. Тут целое стадо коров было. Точно батраки на него спину гнули.

– Как знать, как знать, – возразил Беляев, но спорить не стал.

– А вы, Владимир Иванович, где служите? – спросил Денис. Присмотревшись, он попытался разобраться в незнакомых знаках различия, но не смог.

– Да так, в пехоте, – хитро усмехнулся Беляев.

И в этой хитрой улыбке таился главный ответ.

Капитан Владимир Иванович Беляев служил в специальном отделении Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии. Оно было создано в конце войны и занималось поиском научных технологий, технических новинок и ученых нацистской Германии. Когда уже всем стало ясно, что до полного поражения остались считанные дни, разведки стран-союзниц активизировали свою работу в погоне за огромным мозговым потенциалом немцев, превратившимся теперь в самую ценную валюту. Лихорадочный сбор технических материалов и компетентных специалистов стал для Америки, Англии и Советского Союза приоритетнейшей задачей, определяющей развитие их собственной науки на ближайшие годы.

Еще не пала Прага, а в Берлине растерявший былую бесноватость, усталый фюрер чертил на карте контрудары уже несуществующих дивизий, и на головы англичан все еще падали ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2, а за их создателями уже велась ожесточенная охота. За каждым поименно. И не для того, чтобы отомстить за гибель своих граждан или предать их международному суду. А затем, чтобы с их помощью создать свои собственные ракеты и уже потом грозить странам, которые были пока еще союзникам. Соратники Беляева метались по уже освобожденной от нацистов территории Европы, с риском для жизни переходили линию фронта, вербовали осведомителей среди немцев, чтобы добыть хоть крупицу информации о новых технологиях, а еще лучше – об их создателях.

Американцам было легче. Убегая от Красной армии, ученые сами шли к ним в руки. Президент Гарри Трумэн лично подписал распоряжение о начале операции «Скрепка», главной задачей которой был сбор и переброска в Америку всего научного и технического потенциала уже практически поверженной Германии. Возглавил эту работу ничем не примечательный майор инженерных войск Роберт Стейвер, создав знаменитый список Стейвера, в который вошли все ученые, представляющие хоть какую-нибудь ценность. Звездным его часом станет захват всей группы создателей грозных ракет ФАУ во главе с руководителем Вернером фон Брауном. Эвакуировав из ракетного центра в Пеенемюнде всю документацию и оборудование, фон Браун сам придет к нему в руки.

Впоследствии Сталин будет в ярости. Как могло такое произойти, что мы взяли Берлин, мы взяли Пеенемюнде, но все ученые достались американцам?

Первостепенное значение имели разработчики ракет, конструкторы реактивных самолетов и электрических лодок, физики-теоретики, ученые-медики. В Кенигсберге не было ни первого, ни второго, ни третьего. А потому направление капитана Беляева считалось малоинтересным и неперспективным. Командованию ГРУ было известно, что в городе велись некие работы по изучению оккультных наук, мистических обрядов и особых способах влияния на мозг нетрадиционными методами, но прагматичной советской науке все это было чуждо. Интерес вызывала разве что возможность создания в будущем психотропного оружия. Позднее станет известно, что на изучение мистических наук немцы затратили больше средств, чем американцы на создание атомной бомбы. В дальнейшем правительство СССР отдаст Америке тонны книг и древних манускриптов, захваченных Красной армией, в обмен на станки, машины и прочее железо.

Начальник Главного разведывательного управления Иван Иванович Ильичев вначале скептически отнесся к предложению о создании в Кенигсберге обширной агентурной сети, направленной на поиск информации о таинственных разработках немцев. Но обрывочные сведения о непрерывной работе нацистских ученых в городских подземельях, поступавшие из Восточной Пруссии, в конце концов его заинтересовали. И тогда всплыли такие названия, как лаборатория «Кенигсберг-13», объект «Рай», подразделение «Серебряная рысь» и многое другое.

Британский премьер-министр Уинстон Черчилль к сообщениям своей агентуры о подобных работах относился гораздо серьезнее. Когда ему сообщили, что в таинственных лабораториях Кенигсберга начались колдовские обряды над его куклой вуду, он был близок к панике. На картах английских летчиков остров Кнайпхоф, место расположения загадочной лаборатории, был обозначен тремя линиями, означавшими, что это место должно бомбиться с утроенной силой. Здесь нельзя не отметить один удивительный факт. При бомбардировке в августе сорок четвертого шесть бомб попали точно в цель и ни одна из них не взорвалась! Может, причиной тому был рыхлый грунт, а может, что-то еще.

Капитан Беляев, как полноценное дитя своего времени и продукт атеистического воспитания, тоже относился к сообщениям своих агентов с иронией. Он не придал бы особого внимания их докладам, если бы не прозвучавшая однажды фраза о работе немецких ученых над генератором времени! Эту информацию тоже можно было бы отнести к разряду несерьезной мистики, если бы не два события, достоверность которых прошла тщательную проверку. В январе сорок второго года под Ленинградом была замечена группа французских солдат времен наполеоновских войн, а в мае сорок четвертого в Белоруссии местные жители были напуганы небольшим отрядом немецких рыцарей. Эти события удивительным образом совпали с докладами агентов о пробных экспериментах немецких ученых с машиной времени. Конечно, свидетелей таких фактов убедили в том, что это всего лишь плод их воображения, а слишком упорных отправили отрезвиться в казахстанскую степь, но строго задокументированные доклады легли в план разработок специального отдела ГРУ как требующие тщательной проверки.

Уже прошли те времена, когда, как в сорок третьем, спецы из НКВД и военной разведки проводили совместные и весьма результативные операции. Сейчас каждый тащил одеяло на себя. Потому Беляев не мог сказать патрулю комендатуры, задержавшему его в окрестностях Кенигсберга, кто он есть на самом деле. Потому что главное правило разведчика гласило: «Слушай и молчи, молчи и слушай!» И даже для своих он был всего лишь пехотным капитаном, отбившимся от части, ушедшей вперед.

Встреча с агентом сорвалась, зато состоялось задержание с препровождением его в особый отдел стрелковой дивизии, находившейся рядом. Владимир Иванович особо не переживал. Ему нужно сделать всего лишь один звонок, и все станет на свои места. Но местный особист лейтенант Ершов, как назло, пропадал где-то в тылу, и Беляев ждал его возвращения уже вторые сутки.

– Владимир Иванович, а вас за что задержали? – будто услышав его мысли, спросил Денис.

– Ничего особенного, всего лишь проверка. Мы на фронте, и тут уж не знаешь, то ли от немцев снаряд прилетит, то ли свои, не разобравшись, пулю не пожалеют.

– Это точно! Всю жизнь боишься, что затопят соседи сверху, пока не загорятся соседи снизу. Я сам сдался, чтобы выяснить, что происходит. А теперь вот думаю: не дурак ли я?

Их можно понять. В окрестностях города действует «Бранденбург», и теперь особистам не до сна. Да и нашим смершевцам тоже покоя нет.

– «Бранденбург»? Это кто такие?

– Вот те на! Ты откуда свалился? Хотя чему я удивляюсь! Вы же моряки. Вас, кроме своих бескозырок и тельняшек, ничего не интересует. А «Бранденбург», Денис, это такая дивизия особого назначения. Номер у нее восьмисотый. Это знает каждый солдат, потому что об этом ему по три раза на день твердят, чтобы был осторожным и бдительным. Специальное подразделение немцев для действий у нас в тылу. Основной принцип – ведение войны против всех обычаев и правил. Наши их в плен не берут, хотя те и не спешат сдаваться. Всегда носят с собой капсулы с ядом. Главные задачи у них – это диверсии, разведка, мосты, бункеры. Нападают на гражданских, переодевшись в советскую форму. В общем, не брезгуют ничем. Особенно любят устраивать засады на наших генералов. Конечно, лучшая их операция была проведена летом сорок второго. Они тогда практически развалили оборону Майкопа, переодевшись в форму сотрудников НКВД, ездили на трофейных ЗИСах по тылам и сеяли панику, выкрикивая, что город окружен, и требовали немедленно отходить. Немцы тогда взяли Майкоп без боя. Вот так-то, Денис. А ты спрашиваешь, что такое «Бранденбург». Плохо, что русских у них много. По-нашему говорят безукоризненно. Подвоха не заметишь, пока по голове не огреют. И подготовка у них на уровне. Хорошие снайперы, саперы, аквалангисты…