Андрей Саргаев - Е.И.В. Красная Гвардия (СИ) Страница 19

И тут всё разом закончилось, так же неожиданно, как и началось. Сержант огляделся с немым вопросом в глазах — ну, где?

Противный скрежет, доносившийся откуда-то слева, заставил лейтенанта очнуться. Страшно болел затылок, руки и ноги отказывались повиноваться, глаза застилала кровавая пелена, и подозрительно пахло свежевырытой землёй.

«Похоронили?» — заметались панические мысли. — «Но я живой. Живой? Мёртвый… меня убили, я лежу в могиле, а звуки — это скрежет зубовный, издаваемый грешниками в предчувствии адских мук».

— Как он там?

«Голос Александра Фёдоровича Белякова. Он тоже погиб?»

— Оклемается, вась сиясь, не извольте беспокоиться.

«А это сержант-артиллерист. Как его там… Филин? Нет, вроде Филимон. А, точно… Филипп Антипенков. И этого сгубили лихие людишки».

— Как очнётся, сразу меня позови, — Беляков левой рукой подоткнул укрывающее Дениса Давыдова тяжёлое меховое одеяло, заботливо поправил на его голове мокрую тряпку, на которую не пожалел собственную рубаху алого шёлка, и ушёл.

Ночью не до того было, а сейчас, когда солнце вот-вот поднимется на камышами, есть время внимательно осмотреть захваченные с боем разбойничьи лодки, похоронить павших своих, выбросить в воду дохлых чужих, допросить взятых живьём татей. Особенно интересно будет лоцмана Митрия порасспрашивать, со всевозможным тщанием, вдумчиво и обстоятельно. Ведь не просто же так шарахнул лейтенанта кистенём по башке? И не просто так привёл «Гусара» именно на этот островок? За всё и за всех с бляжонка спросится.

А сержант Антипенков проводил министра взглядом и вновь принялся затачивать попорченную в ночной схватке лопату. Негоже оставлять справный струмент в зазубринах и вмятинах, ему ещё сегодня работать. Вспомнив о работе, Филипп помрачнел — экипаж канонерки потерял девять человек, в том числе троих артиллеристов, а тяжелораненый механик Горбатов может и не дотянуть до Астрахани. Да и тамошние лекаря вряд ли смогут заправить на место порезанные и выпавшие из живота кишки. То, что Дмитрий Яковлевич жив до сих пор, вообще можно считать чудом.

Александр Фёдорович тоже пострадал — кроме мелких царапин, которые и во внимание не принимаются, правая рука с наложенным лубком висит на перевязи. Сломал министр руку о чью-то поганую морду, не соразмерив силу. Или не пожалев её.

Вжик… вжик… вжик… точильный камень убирал последние заусенцы, и увлёкшийся сержант не сразу обнаружил, что Денис Давыдов приподнял голову и наконец-то сбросил с глаз мешающую тряпку.

— Ты не меня закапывать собрался?

Филипп вздрогнул от неожиданности и бросил инструмент:

— Ваше благородие очнулись!

— Не кричи, — лейтенант охнул и осторожно потрогал затылок. — Чем меня так?

— Полуфунтовой гирькой.

— Да? А башка трещит так, будто по ней наковальней…

— Представляю, — выразил сочувствие артиллерист и, позабыв о просьбе Давыдова не шуметь, заорал во всю глотку. — Лександр Фёдорыч, их благородие в себя пришли!

Беляков появился только через четверть часа, хотя невеликий островок за это время можно три раза пройти вдоль и поперёк. Что так задержало министра, если вид он имел самый хмурый и злой?

— Как вы, Денис Васильевич? — вид видом, но голос обеспокоенный.

— Спасибо на добром слове, пока живой. Кто это был, Александр Фёдорович?

— Обыкновенные разбойники на содержании.

— Это как?

— Обыкновенно. Или вы думаете, будто лихие людишки живут в густом лесу, а после удачного выхода на большую дорогу дуван дуванят да зелено вино пьют? Были и такие когда-то, но их повывели ещё во времена блаженной памяти царя Алексея Михайловича. Сегодняшний разбойник — вполне степенное занятие, такое, как бурлак, кузнец или пекарь. Долго проживёт самостоятельная шайка? Месяц, ну два от силы, а потом всё равно поймают и повесят.

— А эти? — Давыдов осторожно кивнул в сторону вырытой вчера ямы, из которой торчала нога в грязном растоптанном сапоге.

— Эти? — Александр Фёдорович усмехнулся в бороду, но не ответил. Вместо того спросил у прислушивавшегося к разговору сержанта. — Филипп, ты бы орудия свои проверил, что ли. Лопату вон наточил, а в пушках поди птицы гнёзда свили. И нагадили, кстати.

— Да уйду я, уйду, — обиделся Антипенков на подначку и намёк. — Так бы сразу и сказали, чтоб проваливал, а то… нагадили, вишь…

Министр дождался, пока артиллерист не удалится на приличное расстояние, и повторил:

— Эти? Людишки на службе астраханского рыботорговца Иегудиила Чижика.

— Иудей?

— Не, из скопцов будет.

— И обычный торговец рыбой смеет содержать шайку, отваживающуюся напасть на корабль государева флота? — Денис Васильевич не скрывал изумления. — За гораздо меньшее виселица полагается.

— Так-то оно так, — согласился Беляков. — И в столице сей Чижик давно бы прощальную песенку пропел в намыленной петле, но здесь не всё так просто.

— Что же мешает?

— Это глухая провинция — до Бога высоко, до царя далеко, а задирать лапу на человека, имеющего миллионные обороты… Тут не каждый волкодав отважится, не говоря уже о мелких дворнягах вроде губернатора.

— Настолько богат?

— Чудовищно богат, я бы сказал. К тому же он ещё и откупщик.

— Позвольте, Александр Фёдорович, — лейтенант удивился в очередной раз. — Разве им не отрубили головы во Франции несколько лет назад?

— Про Францию не знаю, — хмыкнул министр. — В России винный откуп вполне здравствует и процветает.

— Это только пока! — воскликнул Денис Давыдов с юношеским пылом, и с надеждой посмотрел на старшего по чину. — Ведь мы вполне сможем заменить гильотину?

— Почему бы и нет? — Беляков пожал плечами и поднялся с земли. — Пойду, отдам распоряжение насчёт похорон.

Лейтенант решил воспользоваться моментом и задал мучивший его с ночи вопрос:

— Александр Фёдорович, вы где так драться научились?

Прицельный взгляд ставших холодными и колючими глаз. И негромкое:

— Денис Васильевич, зачем вам знать, как я зарабатывал свои первые десять тысяч рублей? Не торговлей огурцами, уж поверьте…

Глава 8

Нервное ожидание известий заставляет дёргаться не только меня самого, но так же неблагоприятно влияет на состояние моей дражайшей половины. Мария Фёдоровна с головой ушла в переписку с немецкими «князцами», имея целью стравить их между собой, а потом заставить выплеснуть накопившееся раздражение на Австрию с Францией. Разумеется, пишет от своего имени, так как в Париже и Вене узнают содержание депеш буквально на следующий день после получения адресатом. И делают благоприятные выводы — русская медведица чудит, поэтому нужно срочно добиваться благосклонности медведя, то есть моей благосклонности.

Не жалко, пусть добиваются. Доброхоты даже подсказали наилучший способ воздействия на императора Павла Петровича — деньги, желательно много и сразу. Замечу справедливости ради, что соответствующие комиссионные советникам Наполеона уплачены полностью и в срок. Австрийские радетели обождут.

Кстати, с инцидентом близ острова Мальта, когда английский флот под французскими флагами произвёл нападение на русский конвой, разобрались уже после того, как Бонапарт откупился от обвинений в вероломстве шестью миллионами рублей. Да, иностранную валюту мы пересчитывали в российскую, причём курс держался в тайне до последнего момента. Потому лягушатники и не требуют возврата в связи с благополучным разрешением недоразумения — решили создать некий стабилизационный фонд на случай резких скачков и внезапных повышений курса рубля. Понимаю… грабёж и хамство на международном уровне… Но иначе нельзя — перестанут уважать. Любить всё равно не любят, а так хоть шерсти клок с паршивой овцы.

Ладно, чёрт с ними, с французами. Надоели, собаки, хуже горькой редьки в Великий пост. Плюнул на всё, и уехал на рыбалку. Фраза, без зазрения совести украденная у которого-то из Александров (сам не помню, Второго или Третьего), о том, что судьбы Европы могут подождать, пока русский царь ловит рыбу, мгновенно облетела весь Петербург и по цитируемости значительно превзошла стихи Сергея Есенина, мной же неосторожно явленные миру на сто с лишним лет раньше. Их тоже мне приписывают, а когда не выдержал и приказал напечатать целый сборник под именем настоящего автора, ещё больше уверились в заблуждении. Странный народ, однако.

Да, о рыбалке… Не Волга, конечно, и не озёра в Артёмовских лугах под Нижним Новгородом, но уклейки с сорожками клюют неплохо. При желании семью смогу прокормить, а если добавить улов компаньонов… Угу, заражённый моей тревогой Александр Христофорович Бенкендорф постарался обеспечить августейшему рыбаку достойное общество. Представьте картинку… сижу я, значит, на берегу… Представили? И две роты гвардейцев, тоже с удочками, у каждого под рукой винтовка, за поясом по два пистолета, и некоторые даже червяка забывают насаживать. И это не считая патрулей и секретов на дальних подступах, полудюжины снующих туда-сюда лодок с вооружёнными пассажирами, и прочих мер безопасности. Позволь милейшему генералу, так он и новейшую установку на тридцать шесть ракет притащит. И дивизию для обеспечения секретности, на которой слегка помешан.