Анатолий Сигов - ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. НА ОКРАИНЕ ИМПЕРИИ Страница 19

«А сколько ему лет?» — впервые подумал Свирский.

Вертолёт возвращался в Одессу вдоль единственной дороги, по которой в сторону города двигался автотранспорт, повозки, запряжённые лошадьми, шли люди и катили за собой тележки с поклажей. Но не было потока, который ожидал увидеть генерал. Очевидно, большинство на что-то надеялись и тянули до последнего. Он связался с Ворониным и поставил задачу ускорить эвакуацию. В случае неожиданного прорыва будет поздно, и начнётся резня.

Они приземлились прямо на дороге по соседству с кладбищем. Его уже ждали. Восемь могил и команда из сержантов, каждому из которых давно перевалило за пятьдесят, под командованием молоденького лейтенанта, только что выпущенного из училища. Действовал приказ генерала Смирнова о поголовной мобилизации в районе боёв.

Лейтенант отдал приказ, и команда выстроилась.

«Только бы не укрыло именно сейчас».

Свирский подошёл к первой могиле и остановился на минуту, отдавая последний долг погибшему. Затем к следующим. В них лежали люди, которые спасли и его, и штаб укрепрайона. Сержанты из его охраны, не сделавшие ни единого выстрела, но ценой своих жизней продлившие жизнь командующему. Два солдата-новобранца, которые расстреляли машину с террористами и погибли, но штаб мог функционировать. Офицер, случайно оказавшийся поблизости. И ещё в одной из них лежала его любимая женщина, которую он не сумел защитить. Так он обошёл все могилы и остановился у последней, возле которой виднелась одинокая фигура в чёрном. Они так и стояли молча. Каждый не верил, что всё это происходило наяву.

Он кивнул лейтенанту, и тот начал церемонию. Грохнул первый залп из карабинов, потом второй. Мать Оксаны заплакала, и он взял её под руку, чтобы она не упала. Свирский знал, как она любила дочь.

Потом они бросили вниз по горсти земли, и он повёл её к выходу. Команда стояла, ожидая дальнейших распоряжений. В это время он заметил одного из вертолётчиков, который стоял в отдалении, держа в руках знакомый пакет. Генерал вспомнил, что было внутри, и подозвал лейтенанта, который подлетел и застыл, выпучив глаза.

«Совсем ещё зелёный. Ничего! На войне быстро повзрослеет».

— Возьмите у пилота пакет и после похорон помяните погибших вместе с командой!

Генерал пошёл, не дожидаясь, пока лейтенант начнёт по-уставному повторять полученный приказ.

Машина из штаба уже ждала.

— Я подъеду часов после девяти, и мы…, — начал, было, он, когда они отъехали.

Мать Оксаны покачала головой.

— Я сегодня уезжаю. Я же прошла медподготовку и еду в госпиталь на ту сторону. Михаил Ильич сказал, что машина туда пойдёт в пять вечера.

«Какой к чёрту госпиталь на той стороне! — подумал он. — Завтра с утра поступит приказ эвакуировать все полевые госпитали на эту сторону Днестра».

Но начмед, конечно, об этом ничего не знал. Не полагалось. Он сделал для себя мысленную отметку связаться с ним и отменить её отправку. А чтобы она не собиралась, вслух сказал:

— Завтра поедете! Оставайтесь сегодня в городе!

— Нет, Виталий Сергеевич! Я не могу здесь оставаться. Мне будет легче, если я буду заниматься делом.

Они промолчали всю дорогу до дома. Она вышла из машины и, не оборачиваясь, пошла к себе, а ему ничего не оставалось, как ехать в штаб. Он военный и должен быть там, где больше всего нужен.

Генерал смотрел в окно и не замечал ничего снаружи. Теперь, когда он остался один в глубине машины, и его уже никто не видел, он по-настоящему ощутил боль утраты, и на глаза навернулись слёзы.

Следующее, что он почувствовал — резкий запах, и изображение окружающего мира опять сфокусировалось. Он почему-то лежал на сидении в машине, а над ним склонился сержант-охранник, который держал в руке кусок ваты.

— Сейчас. Полежите, и всё пройдёт!

— Что это?

Голос у него прозвучал совсем слабо.

— Нашатырь. Мне его выдал товарищ полковник медицинской службы.

«Значит — опять укрыло!»

И ещё раз подумал, что начмед — хороший офицер. На таких, как он и Воронин, армия держится. К сожалению, их мало.

Сержант и шофёр хотели помочь ему вновь сесть, но он жестом их остановил.

«Не хватает только, чтобы стали болтать, что командующий совсем плох!»

Схватившись за переднее сидение, он сел сам.

— Поехали! — прохрипел Свирский, чтобы не видели, как ему тяжело дышать.

В штабе он заставил себя, не останавливаясь подняться по лестнице на третий этаж, и только оказавшись в своём кабинете, рухнул в кресло, пытаясь отдышаться. Сразу же стал звонить телефон, но он не поднимал трубку. Голос был ещё предательски слаб. Вместо этого он стал просматривать данные с коммуникатора. Пока он добирался до Одессы, противнику удалось продвинуться вперёд на нескольких участках. Эвакуацию необходимо ускорить!

Пришлось, как полагалось, провести совещание, где он выслушивал доклады и давал необходимые указания. Он был осторожным в выборе формулировок. Никто, кроме него и Воронина, ещё не знал, что вторая бригада не пойдёт в район боёв, а будет занимать позиции вдоль Днестра. Если бы они узнали, то эта новость быстро бы распространилась и подорвала бы боевой дух сражавшихся. Его штаб узнает об этом только завтра.

После совещания начмед попросил остаться с ним вдвоём. Генерал выслушал доклад о состоянии медицинской службы и в конце попросил полковника, чтобы тот задержал отъезд матери Оксаны до завтрашнего утра, зная, что на завтра отбытие в любом случае отменят.

— Машина уже вышла. Удалось отправить её пораньше. До наступления темноты.

«А вот тут вы зря старались!» — в сердцах подумал он, но вслух ничего не сказал.

Уходя, начмед оставил у него на столе запечатанный конверт и сказал:

— Виталий Сергеевич! Я хочу, чтобы вы посмотрели этот документ.

После того, как за ним закрылась дверь, генерал ещё несколько минут не мог заставить себя прикоснуться к конверту. Он догадывался, что могло находиться внутри.

Пальцы плохо слушались, и он никак не мог вскрыть конверт. Наконец, он рванул серую бумагу, и конверт разорвался поперёк. Внутри была форма, заполненная чётким почерком. Свирский не стал читать протокол вскрытия, а лишь ограничился одной фразой, отмеченной начмедом.

Вникнув в смысл написанного, он отбросил бумагу, грохнул кулаком по столу и, откинувшись в кресле, стал бессмысленно смотреть в потолок.

«Как же так? Как же так?» — Молотилась в голове одна единственная мысль.

Оксана была беременной.

Глава 9

По дороге двигался сплошной поток людей. С высоты было видно, что обочины были завалены коробками и ящиками, которые бросали, чтобы успеть к спасительному мосту через Днестр. Все понимали, что с ними сделают, если они не успеют. Слух о том, что вторая мотострелковая бригада занимает позиции за рекой и не пойдёт им на помощь, распространился ночью мгновенно, и трасса на Одессу разительно отличалась от того, что Свирский видел днём ранее.

Он летел на левый берег Днестра в штаб, который развернула вторая бригада, а Онушко должен был со своими двигаться туда на автомашинах. В Татарбунарах становилось опасно. Противник подходил к городу.

Утром удалось окончательно ликвидировать десант, так как моряки отбросили турок на море и блокировали подход новых судов с десантом. Но время было упущено. Бригада понесла большие потери и не смогла полноценно помочь оборонявшимся защитникам. Теперь основной задачей было удерживать дорогу и дать уйти людям.

Начиная с раннего утра, Свирский находился в штабе. Внутри у него как будто всё выгорело. Он отдавал приказы о нанесении артиллерийских ударов, указания о том, чтобы люди стояли насмерть на своих позициях, перебрасывал войска для занятия позиций в тылу обороняющихся войск, зная, что те, кто стоял впереди погибнут, смятые идущими на них в атаку фанатиками. Они бежали на их позиции с криками «Аллах акбар», и у оборонявшихся просто не хватало патронов, чтобы всех их уничтожить. Запасы снарядов с ОВ закончились до полудня, и подвоза новых боеприпасов не предполагалось. Всё шло на основное направление — на Молдову, потому что, если прорвутся там, то расползутся по всей правобережной Украине. Как кадровый военный Свирский понимал логику Генштаба. Как командующему укрепрайоном ему трудно было смириться с подобным решением.

— Почему не ёбнут по Румынии? Где ваше атомное оружие? — В отчаянии кричал ему Онушко.

Генерал решил не обращать внимания на неуставное обращение полковника. Тот родился и провёл в здешних краях всю жизнь.

— Существуют таблицы расчёта целесообразности применения ядерного оружия, — пытался использовать логику Свирский. — Они идут через Румынию небольшими отрядами. Потери от ядерного взрыва будут небольшими. Плюс ветер. Он понесёт радиоактивную пыль или сюда, или на Европу. А мы считаемся союзниками.