Андрей Посняков - Первый поход Страница 19

Туман между тем рассеивался, змеился у скал, жался к прибрежным камням узкими белесовато-прозрачными языками. Небо – с утра затянутое плотными облаками – прояснялось, пару раз уже выглядывало солнце, и Гуинлет видел улыбки на лицах своих гребцов. Что ж, видно, будет славный денек! И до Кента осталось не так и много. Кажется, появился и попутный ветерок. Гуинлет послюнявил палец. Да, вполне определенно, появился, скоро можно ставить парус. Хозяин циулы обернулся к кормчему, улыбаясь, хотел что-то крикнуть…

И в этот момент из-за мыса появился корабль. Небольшой – меньше циулы, – хищный, с головой змеи на форштевне. Гуинлет знал – даны и норманны называют эти головы «ормринн». Чужой корабль – с опущенной мачтой, на одних веслах – быстро шел наперерез. И откуда он здесь взялся?

– Копья! Готовьте копья, – заорал Гуинлет. – Берите под лавками стрелы. Да ставьте же, наконец, парус, идиоты! Может, уйдем.

На судне завозились, забегали, хватая вооружение. Несколько стрел полетели в сторону чужака – да так и не долетели, упали на полпути в воду. Впрочем, чужой корабль быстро приближался. Уже стали видны стоящие на носу воины… нет, это не викинги. Вооружены как саксы, в длинных кольчугах и островерхих конических шлемах. Вот только тот, на корме – в блестящей кольчуге и алом плаще, – тот, похоже, норманн. И вон еще кое-где мелькнули норманнские панцири из бычьей кожи. Странная команда.

– Приготовится к нападению! – крикнул Гуинлет и тут же обернулся к гребцам: – А ну, наддайте, ребята!

Может, и повезет – уйдем? Гуинлет скривил губы, понимая, что не стоит обманывать себя и других, – ну что там скорость почти плоскодонной циулы по сравнению со стремительным бегом хищного северного корабля? Да вон он уже нагоняет. Уже видны большие глаза змеи на форштевне, вырезанные из какого-то блестящего зеленоватого камня. Нет, не уйти…

– Эй, бросайте весла! – разгадав маневр нападающих, заорал Гуинлет. – Да не все, только левый борт… Все внимание – на правый… Не дайте им подойти, упирайтесь веслами. Лучники, не стойте же статуями. Стреляйте!

В приближающийся корабль полетели стрелы. Впрочем, было уже поздно. Не теряя скорости, чужак врезался в низкий борт циулы, на ходу ломая весла. В команду Гуинлета тучей полетели дротики и секиры. Вот один свалился с раскроенным черепом, вот двое других, скуля, повалились в море… Зловещая морда змеи возвышалась над левым бортом. Нападающие с громкими криками посыпались на обреченное судно. «Эх, не нужно было экономить на воинах», – запоздало пожалел Гуинлет и упал, обливаясь кровью…

– Судно потопить, команду – за борт, добычу – на снеккью, – спрыгивая на палубу циулы, деловито распорядился светловолосый предводитель пиратов. – Да поторапливайтесь, здесь могут быть корабли короля Уэссекса.

– Здесь есть рабы, ярл, – подбежав к вожаку, доложил один из пиратов.

– Рабов тоже за борт, – распорядился ярл. – Впрочем, подождите… – Он задумчиво почесал подбородок. – Сначала посмотрим. Может, среди них есть искусные ремесленники?

– Да пожалуй, что нет, ярл, – усмехнулся воин. – Для этого они слишком молоды. Да вон, взгляни сам.

Ярл обернулся: воины вели к низкому борту связанных пленников. Трех тощих мальчишек… саксов или пиктов. Ну кому такие нужны?

– За борт, – махнул рукой ярл. – Утонут, так утонут, ну а выплывут – их счастье.

– Хельги? – услышал он вдруг позади чей-то удивленный молодой голос. Задержал шаг, повернул голову. – Ну точно, Хельги ярл, клянусь молотом Тора! – произнес по-номаннски один из мальчишек-рабов.

Хельги присмотрелся… и губы его расплылись вдруг в радостной улыбке.

– Снорри! – воскликнул он. – Неужто это ты, Снорри Малыш?

Глотая слезы – и ничуть этого не стесняясь, – Снорри и ярл обнялись. За их спинами послышался шум падающих тел – это воины Хельги ярла сбросили за борт двух тощих мальчишек-пиктов. Снорри обратил на это внимания не больше, чем на легкий ветерок. Такое тогда было время. А мальчишки все-таки выплыли. Выбрались на низкий берег и, бросив проклятья в адрес уходящей ладьи, быстро побежали к недалекому лесу.

– Так вот, значит, как… – сидя прямо на борту снеккьи, произнес Хельги задумчиво и грустно. – Сначала – Ингви, потом вот – Харальд…

– Мы встретимся с ними в Валгалле, ярл!

– Не сомневаюсь… А Фридддлейв, говоришь, решил попытать счастья у данов?

– Да, говорят, он вступил в их дружину. Я бы тоже, наверное, подался к ним, если б не рука. Вся горела, словно в огне, – так и валялся все время в сарае, ничего не соображая… если б не старик-пикт, наверное, умер бы… Тот был лекарем, прикладывал какие-то снадобья, даны разрешали… – Снорри бережно погладил руку. – К тому же они почему-то приняли меня за раба, – обиженно дополнил он.

– А за кого же тебя еще принять? – засмеялся Хельги. – Тощий, оборванный, грязный! А что с ребятами с хуторов? Ты видел их?

– Кто погиб, а кто – с данами. Расскажи лучше о себе, Хельги ярл.

– А что рассказывать? – Погрустнев, Хельги пожал плечами. – Думаешь, это мой корабль? Напрасно. Это корабль местного ярла – отца Этельреда. А я служу ему, как обычный наемник.

– Но в этом нет ничего зазорного, ярл! Так многие делают. Да вот и знаменитый скальд Браги Старый тоже был наемником у…

– Знаю, Малыш. Но как же мне все это надоело. Я, свободный ярл, – не свободен! Мой корабль – не мой, а мои воины – не мои. Я не могу плыть куда угодно в поисках счастья и славы, я должен всегда возвращаться, словно собака, посаженная на цепь.

– Так давай уплывем прочь!

– С тобой вдвоем, Снорри? Не забывай, эти воины, саксы или англы, – впрочем, я не вижу меж ними различия, – это не свободные викинги, на берегу у них матери, жены и дети. На английском берегу, Малыш, а не на нашем. – Хельги помолчал. – Честно говоря, – немного погодя продолжал он, – я ввязался в это дело, желая выкупить вас из датского плена. Этельред обещал помочь мне в этом. Но теперь вижу, что никто в помощи не нуждается. Ты – здесь, Харальд Бочонок – мертв, остальные – у данов, пусть боги принесут богатство и славу Фриддлейву и всем прочим.

– Ты не рассказал обо всех, ярл, – глядя на тянувшийся по левому борту берег, напомнил Снорри. – Я понимаю – верзила Горм со своими людьми предал тебя, захватив драккар. Но куда делись Хрольв и Дирмунд Заика?

– Не знаю, Малыш, – покачал головою Хельги. – Может, их убили люди Горма, а вполне может быть – они сейчас на его стороне. Не знаю… Но с Гормом Душителем я посчитаюсь обязательно, клянусь конем Одина! – Молодой ярл с силой стукнул в борт кулаком. – Предатель должен умереть.

– Предатель должен умереть, – эхом повторил Снорри. – Только где же ты его теперь сыщешь, ярл?

– Сыщу, Снорри, сыщу, – нехорошо усмехнулся Хельги. – Ты думаешь, кто здесь потихоньку грабит прибрежные деревни? Осторожненько так, деловито. Не оставляя в живых никого – ведь почти все деревухи здесь платят данам, и если те узнают, с этим тихушником будет быстро покончено.

– Напрасно ты думаешь, что даны будут заниматься деревнями, – покачал головой Снорри. – Ну, может, конечно, когда и будут, но только не сейчас – точно. Сейчас почти все ушли в большой поход. Кто с Ютландцем, а кто и с Железнобоким Бьорном. Так что этот твой тихушник может долго здесь безобразничать. Думаешь, это Горм?

Ярл молча кивнул.

– Знаешь, кого я встретил третьего дня? – неожиданно усмехнулся он. И тут же ответил: – Никогда не поверишь – Ирландца!

– Ирландца? Но что он тут делает?

– А пес его… Говорит, ищет какой-то драгоценный камень, который у него то ли украли, то ли сам он его потерял где-то.

– Выходит, дорогой камешек-то, – покачал головой Малыш. – Уж Ирландец не станет из-за дешевого…

– Да уж, – согласно кивнул Хельги. – Похоже, все они на этом камне свихнулись – и Ирландец, и Магн, есть тут такая девчонка… Короче, вечером сам увидишь.

Летнее солнце висело в небе желтым ослепительным шаром, дул небольшой встречный ветерок, и нагруженная добычей снеккья тяжело переваливалась на волнах.

– Дым, хевдинг! – обернувшись к сидящему на корме Хельги, крикнул кто-то из воинов, указывая острием копья на ближайший берег, вернее, на дельту небольшой речки.

– Правый борт, навались! Левый – суши, – перехватив взгляд ярла, скомандовал кормчий, и судно, повернув по пологой дуге, быстро пошло к берегу, ловко вписываясь в излучину речки. Здесь снеккья и тормознула, бурно вспенив веслами воду. Двое воинов, взяв в руки длинные копья, встали на нос – промеривать глубину, еще двое прикрывали их длинными треугольными щитами.

Через некоторое время по левому берегу, на излучине, показалась деревня, вернее, то, что от нее осталось. Все, что можно было сжечь, – горело, а кое-где уже лишь теплились угли. Дома, амбары, изгороди – не осталось ничего целого: если и не подожжено, так изрублено. Не просто так рубили – пакостили изрядно, яблоневые сады и те – словно ураган прошел, поломал. Вокруг валялись обезглавленные трупы жителей – стариков, детей, женщин, – головы их обнаружились рядом, в колодце. Хельги вдруг почувствовал, как мозг его взорвался вдруг холодом и неудержимой барабанной дробью. И вовсе не от открывшейся картины, – собственно, ничего необычного в ней, по большому счету, и не было – ну, поразвлекались малехо нападавшие, ну, порубили голов, пораспарывали животы женщинам – нет, это не было чем-то необычным… Явственно ощущалось что-то другое, какая-то несуразность, и несуразность не тщательно спрятанная или замаскированная, нет, наоборот, торчащая на виду. Но что же? Конечно же… Обернулся: