Роберт Сойер - Люди Страница 19

— Привет, Понтер, — сказал Рубен. — Это Арнольд Мур, геолог.

— Здравствуйте, — сказал Понтер.

Арнольд протянул руку, Понтер пожал её.

— Доктор Боддет, — сказал геолог, — я просто счастлив познакомиться с вами. Просто счастлив!

Скука взяла своё, и Понтер не смог удержаться от сарказма:

— Вы уверены, что касаться меня безопасно?

Но Арнольд пропустил эту реплику мимо ушей.

— Я хотел спуститься сюда сразу, как только услышал о вашем возвращении. Это огромная радость, доктор Боддет, огромная!

Понтер нехотя улыбнулся.

— Спасибо, — сказал он.

— Пожалуйста, — сказал Арнольд, указывая на стул, с которого Понтер поднялся, — присядьте, прошу вас.

Понтер сел; Арнольд взял другой стул, повернул его спинкой к Понтеру и уселся на него верхом, сложив руки поверх спинки. Понтер ощутил, как его брови полезли вверх — такой способ сидения действительно казался гораздо удобнее. Он снова встал и развернул собственный стул, усевшись на него подобным же образом. Было не так удобно, как на привычном седлокресле, но прогресс был очевиден.

Рубен извинился и пошёл пообщаться с иммунологами, которые расползлись по всем помещениям обсерватории.

— У меня есть к вам один вопрос, — сказал Арнольд.

Понтер кивнул.

— На нашей версии Земли происходит нечто необычное, — сказал геолог, — и я хотел узнать, не происходит ли чего-то подобного в вашем мире.

— Чего именно?

— Северное сияние — да, собственно, и южное тоже — ведёт себя необычно.

Понтер удивился.

— Нет, у нас ничего необычного не происходит. Кстати, я сам наблюдал ночные огни буквально вчера — всё было как всегда.

Арнольд выглядел разочарованным.

— Мы надеялись, что вы дадите нам какой-нибудь ключ. Наша рабочая гипотеза состоит в том, что магнитное поле Земли схлопывается в преддверии смены полярности.

Понтер снова вскинул бровь; она залезла на самый гребень надбровного валика.

— Когда у вас такое происходило в последний раз?

— Точно не скажу. Много тысяч лет назад.

— И с тех пор магнитное поле не пропадало?

— Нет.

— Невероятно. У нас такое было… Хак?

— Шесть лет назад, — сказал Хак через внешний динамик.

— Вы хотите сказать, что всё закончилось шесть лет назад?

— Да.

— Но началось, вероятно, за много столетий до того?

Понтер покачал головой.

— Началось это двадцать пять лет назад.

— Давайте уточним, — сказал Арнольд; глаза у него округлились. — Коллапс магнитного поля Земли занял всего — сколько? — девятнадцать лет?

— Точно так, — ответил Понтер. — До того напряжённость магнитного поля была нормальной. Потом оно пропало: планета не имела заметного магнитного поля в течение девятнадцати лет. А потом, шесть лет назад, поле возникло снова.

— «Возникло»? — потрясённо повторил Арнольд. — Вы, должно быть, шутите.

— Когда я шучу, — ответил Понтер, — у меня получается гораздо смешнее.

— Но… но… мы всегда считали, что коллапс магнитного поля занимает сотни, если не тысячи лет.

— Почем?

— Ну, хотя бы из-за размеров Земли.

— Магнитное поле Солнца меняет полярность каждые сто сорок месяцев или около того — каждые одиннадцать лет — а Солнце в миллион раз больше Земли.

— Да, но…

— Я не пытаюсь выглядеть серее вас, — сказал Понтер. — Мы тоже очень мало знали о коллапсе магнитного поля, пока сами не пережили такой. Многих наших геологов также поразила быстрота явления.

— Геомагнитный коллапс и восстановление менее чем за двадцать лет, — сказал Арнольд. — Невозможно поверить.

— Удачное время, чтобы быть физиком, — сказал Понтер. — Интересное. Наш народ узнал много нового о… процессе, который создаёт поле… у вас есть для этого слово?

Арнольд кивнул.

— Геодинамо.

Понтер нахмурился — опять этот звук «и». Но пусть об нём позаботится Хак — компаньон был проинструктирован только имена собственные произносить так же, как это сделал бы сам Понтер.

— Да. Мы узнали много нового о геодинамо.

— Было бы здорово услышать, что вам удалось узнать, — сказал Арнольд.

Понтер был рад, что Тукана пошла спать — скорее всего, он и так уже выдал слишком много информации. Но концепция торговли научными данными не находила отклика в нём как учёном. Научными данными следует обмениваться свободно. Тем не менее, он решил слегка сменить тему.

— Неужели «Инко» беспокоится о том, что спрос на никель упадёт в период коллапса магнитного поля? — Никель широко использовался в компасах на обеих версиях Земли, а его залежи здесь, поблизости от Садбери, были богатейшими на планете.

— Что? Гмм, я об этом даже не задумывался, — сказал Арнольд.

Понтер смешался.

— Рубен сказал, что вы геолог…?

— Да, я геолог, — ответил Арнольд, — но я не работаю на «Инко». Я из Агентства по охране природы. Я прилетел из Оттавы, как только узнал, что связь между нашими мирами восстановилась.

— Ах, — сказал Понтер, всё ещё ничего не понимая.

— Моя работа — защита окружающей среды, — сказал Арнольд.

— Разве это не работа каждого? — спросил Понтер, сознавая, что не вполне искренен.

Но Арнольд снова не заметил намёка.

— Да, конечно, — сказал он. — Конечно. Но я хотел узнать, что вашему народу может быть известно о последствиях коллапса магнитного поля для окружающей среды. Я надеялся, что у вас, возможно, имеются какие-то ископаемые данные. Но получить доступ к данным научного исследования недавнего коллапса! Это просто сказка.

— Никаких заметных последствий не было, — сказал Понтер. — Некоторые виды перелётных птиц начали блуждать, но это практически и всё.

— Да, полагаю, для птиц это действительно проблема, — сказал Арнольд. — Как они приспособились?

— У пострадавших птиц в мозгу есть субстанция с сильными магнитными свойствами…

— Магнетит, — подсказал Арнольд. — Три атома железа и четыре — кислорода.

— Да, — сказал Понтер. — Другие виды птиц ориентируются по звёздам, и некоторые особи тех видов, что полагались на мозговой магнетит для определения направления, оказались способны перейти на ориентацию по звёздам. В природе всегда так: вариации внутри популяции дают возможность приспособиться к изменениям во внешней среде, а для наиболее важных для выживания способностей обычно имеется альтернатива.

— Изумительно, — сказал Арнольд. — Изумительно. Но скажите: а каким образом установили, что магнитное поле Земли периодически меняет полярность? Мы сделали это открытие сравнительно недавно.

— По намагниченности пород в местах падения метеоритов.

— Правда? — сказал Арнольд, и его сросшаяся бровь — было здорово видеть глексена с нормальным лицом, пусть даже только в этом аспекте — взлетела на лоб.

— Ага, — сказал Понтер. — Когда железо-никелевый метеорит врезается в Землю, он намагничивается в направлении магнитного поля Земли.

Арнольд на секунду задумался.

— Ну да, наверное. Это как железный прут намагничивается, если стукнуть по нему молотом.

— Точно, — сказал Понтер. — Но если ваш народ узнал о сменах полярности не по метеоритам, то как тогда вы догадались, что полярность периодически меняется?

— Спрединг морского дна, — ответил Арнольд.

— Что? — переспросил Понтер.

— Вы знакомы с тектоникой плит? — спросил Арнольд. — Ну, дрейф континентов и всё такое?

— Континенты движутся? — спросил Понтер, сделав безмерно удивлённое лицо. Но сразу же поднял руку. — Нет-нет, в этот раз я действительно шучу. Да, мой народ знаком с этим явлением. В конце концов, совпадение береговой линии Ранеласса и Подлара трудно не заметить.

— Должно быть, вы говорите о Южной Америке и Африке, — Арнольд кивнул и невесело улыбнулся. — По-вашему, это очевидно каждому, но нам понадобилось несколько десятилетий, чтобы принять эту теорию.

— Почему?

Арнольд развёл руками.

— Вы учёный; вы наверняка понимаете. Старая гвардия считает, что они знают всё о том, как устроен мир, и не хочет отказываться от своих теорий. При таком большом сдвиге парадигмы вопрос не в том, чтобы убедить кого-то в правильности новых теорий, а, скорее, в том, чтобы дождаться, пока носители старых теорий не умрут.

Понтер попытался скрыть изумление. Какие у глексенов странные подходы к науке!

— Так или иначе, — продолжал Арнольд, — в конечном итоге мы всё же нашли доказательства континентального дрейфа. Посередине океанов есть места, где магма поднимается от мантии и формирует новую горную породу.

— Мы предполагали, что такое явление должно иметь место, — сказал Понтер. — В конце концов, если есть места, где старая порода опускается вниз…

— Зоны субдукции, — подсказал Арнольд.