Лайон де Камп - Стрелы Геркулеса Страница 19

Слушатели начали задавать вопросы, большей частью они интересовались местной политической жизнью городов Запада и ценами на различные товары.

— Я уже говорил, у меня к тебе небольшое дело, — тихо сказал Ивнит Зопириону. — Не заинтересует ли тебя постоянная работа, которая оплачивается лучше, нежели труд конструктора строитель в этих краях? К тому же возможность изобретать, разрабатывать оригинальные идеи и прославиться на весь мир?

— Звучит великолепно, — сказал Зопирион. — Но я должен посоветоваться с отцом: у нас с ним общее дело. А кто предлагает такие щедрые условия? Дионисий?

— Именно. Теперь его держава в полной безопасности. Дионисий полон великих планов по благоустройству и украшению Сиракуз и подвластных ему городов, повышению их военной мощи. Трудность состоит в поиске человека, имеющего необходимые навыки и способного справиться с реальным объемом работ. Нетрудно нанять обычного каменщика или плотника, способных сделать вполне приемлемые копии храмов Сегесты или стен Акраганта, или кораблестроителя, который может построить обычную трирему. Но Дионисию нужно большее. Ему нужен гений — человек с необычными идеями. Вот меня и послали искать такого. А кого кроме себя ты можешь порекомендовать в Таренте?

— Моего друга Архита, — не задумываясь ответил Зопирион. — В математике он сильнее меня, несмотря на то, что я на порядок выше его в работе с материалами. Кроме того, он может с кем угодно договориться.

Мысли Зопириона стремительно проносились у него в голове. В Сиракузах он будет гораздо ближе к Коринне, чем в Таренте. Возможно, утвердившись в Сиракузах, он сумеет получить согласие Ксанфа на свадьбу с любимой, не занимаясь спасением ее ребенка. Или даже (Зопирион вздрогнул от одной только мысли, но, тем не менее, встретил ее лицом к лицу) возможно, судьба предоставит удобный случай для выполнения условия Ксанфа, сохранив при этом свою шкуру. В любом случае, если рассуждать логически, его шансы в Сиракузах значительно возрастают. Кончено, его родители могут придраться…

Но эти размышления он оставил при себе. Вслух же сказал:

— Мне нужно обсудить это предложение с моим отцом. Если он одобрит, я появлюсь в Сиракузах через месяц или два.

— И не забудь передать мои слова другу Архиту. Скажи ему, что в Сиракузах его ожидают слава и удача! Я бы и сам поговорил с ним, но я отправляюсь в Афины на корабле Абданафа, который не заходит в Тарент.

Абданаф закончил беседу, и Кулон вывел в зал танцовщицу и певца. Под выступление девушки некоторые изрядно подвыпившие посетители начали шуметь. Двое мужчин разделись донага, натерлись маслом и, потеснив девочек Кулона, затеяли прямо посреди зала борцовский поединок. Другой попытался станцевать на столе сиртаки, но не удержался и с треском полетел на пол. Гул голосов становился все громче.

— Скоро они начнут вопить, как иллирийские черти, не лучше ли нам пойти домой? — закричал Главк прямо в ухо Зопириону.

— Пошли, — ответил Зопирион, его соседи согласились с ним. Когда они вышли на грязноватую улицу, на хрупкого Асто неожиданно навалился верзила-мессанец, праздно торчащий у двери.

— Извините, я… — но неожиданно переменился в лице. — Еще один проклятый финикиец, а? Настанет день, и мы покажем вам, содомиты, сжигающие детей, пару наших трюков! Работаешь денно и нощно, чтобы соревноваться с нами? Сбиваешь нам цены, не так ли? Ты свое получишь! Так вот жди и смотри! Или тебе понравится вольное выступление? — и мужчина демонстративно сжал кулаки.

— Ты что, ищешь с кем подраться? — раздался знакомый голос. Кельт Сеговак вслед за Зопирионом и его компанией вышел из таверны.

— А ты-то кто, клянусь именем Геракла? — спросил мессанец.

— Мне будет очень приятно сбить с тебя спесь, — произнес Сеговак, сжимая правую руку в огромный кулак и потирая его левой, будто полируя. — если ты найдешь тихое местечко, где мы могли бы обсудить этот вопрос как и подобает честным людям…

Приятели мессанца схватили его за руки и потащили обратно в таверну — Не бери в голову! Приди в себя, богопротивный осел! Не затевай ссор с чужеземцами, а не то все мы попадем куда следует! — втолковывали они ему.

— Спасибо тебе, О, Сеговак! — произнес Асто, снимая руку с рукояти кинжала. Даже в неярком свете лампы Зопирион заметил, как побелело смуглое лицо хрупкого финикийца. — Это вечная проблема всех путешественников. Какой-нибудь осел решает очистить свой чудесный город от грязных чужеземцев, и если вы оказываетесь в поле его зрения, он непременно бросается на вас.

— Он прав, — подтвердил Ивнит из Карии. — Я постоянно сталкиваюсь с подобными ситуациями — это еще одна опасность в нашей профессии. Спокойной ночи, друзья.

Группа распалась. Финикиец, кариец и кельт пошли в одну сторону, а Зопирион с Главком в другую.

— Только не рассказывай отцу, что у тебя прекрасные отношения с финикийцами. Он ненавидит их также страстно, как тот, в дверях.

— Судя по тому, что рассказывала твоя сестра, это не совсем верно.

— Нет, но после семейной драмы он изменил свое мнение. Не пойми так, будто я тебя критикую. Я прекрасно понимаю, что ты по роду своей деятельности вынужден общаться с варварами всех мастей. Но отец принадлежит к старому поколению. И нас, по-новому мыслящую молодежь, он никогда не поймет.

На следующий день оказалось, что нужно как-то убить последний день перед отплытием корабля в Тарент. Если бы Зопирион мог провести его с Коринной, он был бы рад задержаться подольше. Но девушку заперли в комнатах для женщин в задней части дома, и он рвался поскорее вырваться отсюда и устроить переговоры между отцом и Ксанфом. Пассивное ожидание было не в его стиле.

— Почему ты такой беспокойный? — видя его нетерпение, спросил Главк. — Большинство людей радуются, когда выдается день, свободный от труда и забот. Давай возьмем собаку и прогуляемся по городской стене?

Стена, окружавшая Мессану, была не более пятнадцати локтей в высоту и четыре в ширину. К тому же в некоторых местах она обвалилась, и чтобы не свалиться, юношам приходилось идти очень осторожно.

— Если враг наберется решимости, то запросто проберется через стену при помощи одних только лестниц. И вряд ли ему понадобятся здесь новые осадные машины, о которых столько говорят. Почему ваш Совет не наймет сведущих конструкторов, строитель, например, как в мастерской моего отца, которые помогут ее перестроить? Еще одна война с Карфагеном, и…

Главк пожал плечами.

Когда-то давно оракул, не помню какой, то ли Дельфийский, то ли Кумский, или еще какой-то, предсказал нам:

В этом городе человек из Карфагена станет водоносом.

Отсюда ясно, что в случае атаки карфагенян мы победим, а их возьмем в рабство.

— Хм. Люди и раньше попадали в неприятные ситуации, когда вместо веры в собственные силы доверяли оракулам. К примеру, Крез Лидийский. [43]

— Согласен, — юноша был явно огорчен. — Сам я не сильно доверяю оракулам и пророкам, но дома стараюсь не признаваться в этом.

— Должно быть, твой отец обладает в городе значительным влиянием. Почему бы тебе не попытаться уговорить его начать строительство новой стены?

Главк поднял руки.

— Он больше и чаще чем кто-либо покупает предсказания! Ничего не сделает, не посоветовавшись со жрецами нескольких храмов. Подобную идею он воспримет только от того, кто говорит от лица Далекоразящего. Я допускаю, что создается впечатление о прекрасной работе оракулов: его дело процветает.

— Если бы стратег [44] Никий не относился к пророчествам так серьезно, афиняне никогда бы не попали в ловушку при Сиракузах и не потерпели бы поражения.

Главк пожал плечами.

— В этом нет сомнения. Но подобные аргументы не проходят в разговоре с отцом. А как насчет петушиных боев сегодня вечером?

Следующим утром Зопирион и Коринна в окружении членов ее семьи стояли на мессанском причале. Влюбленные смотрели друг на друга, и по щекам их медленно катились слезы.

— Ну же, полегче, — задыхаясь, говорил Ксанф. — Все не так уж трагично. Я же не говорил, что свадьбы не будет….

— Ох, Ксанф, позволь им поцеловаться, — попросила Елена. — Ничего дурного от этого не случится, парнишка-то, может, никогда больше не вернется в Мессану.

— Разве можно предвидеть, что боги нам приготовили? — произнес Ксанф. — Ну, давай, Зопирион.

Зопирион обнял девушку, и на долгое мгновение прижал к себе. Потом взял свой мешок, забросил за плечо и поднялся по сходням на «Аталанту», отплывающую в Сиракузы. Корабль отошел от причала, а юноша стоял у борта и прощально махал рукой, пока фигурки провожатых не скрылись из виду.

Под веселым весенним небом «Аталанта» неуклюже плелась по Тарентийскому заливу. Зопирион, завернувшись в плащ, прилег на палубу и задремал. Ему снилось, что он стоит лесистом склоне Этны. Гора начала изрыгать огонь и дым и неожиданно превратилась в нагого, волосатого великана, в центре лба которого ярко светился один красный глаз. Облака венком обрамляли его косматую голову.