Попаданец в себя, 1970 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич Страница 19

Ну, а перевод простенький. У него стихи всегда простенькие, но за сердце берут, талант… А талант в психушке не сгноишь! – почему-то резко говорю, хотя именно этот комитетчик отнюдь не психиатр и не он отправлял Бродского, Цоя и других творческих ребят на «излечение». Да и с Цоем я переборщил, он сам туда полез, откосить от армии решил. А я вот не косил, отслужил честно почти четыре года, и не жалею! Но в психушке побывать пришлось, в прошлой жизни я там от алкоголизма лечился, аккурат перед Новым годом. Не помню нюансов, но заведующий, придя второго января, обнаружил мен, медбратьев, медсестру и дежурного врача упившихся до умопомрачения. И, потопав ногами, приказал меня выписать.

Ах Пряжка – Пряжка! Особенно жалко Даниила Хармса, который, чтобы избежать расстрела, симулировал сумасшествие. Военный трибунал распорядился отправить Хармса на несколько месяцев в больницу на Пряжке, а затем в психбольницу тюремного типа «Кресты», где в феврале 1942 года он умер. Вот так в СССР убивали и убивают инакомыслящих! Меня, наверное, тоже убьют. Вот временной поток будет счастлив избавиться от помехи его течению!

– Да ладно, я Вам сейчас прочту свой перевод этого стихотворения. Оно про спичку:

Jeune allumette – Юная спичка Она была маленькой спичкой, Юной и стройной спичкой В красном платьице скромном. Но однажды она случайно Задела шершавую стенку И мигом вспыхнула ярко, И первому встречному щедро Она отдала своё пламя – Юная стройная спичка В красном платьице скромном (Теперь оно стало чёрным). Лежит она в куче пепла Среди обгоревших спичек, Брошенных, жалких, потухших. О, если бы принц заметил Юную, стройную спичку! Но у принца была зажигалка.

Вот такое невинное стихотворение. Французское творчество весьма проказливо и много направлено на любовь.

Ушел старательный КГБешник, а я все же собрался в бар. После пива хотелось пожрать и еще пива. Или чего покрепче.

Но звонок телефона остановил меня и на этот раз. Звонила бывшая благоверная Галина Леонидовна. Сообщила что все документы переоформила, справку о разводе выслала заказным письмом на главпочтамт до востребования.

– Ты смотри там, поосторожней. Батюшка гневается, обещает тебе ноги выдернуть и спички вставить.

– Из-за развода?

– Нет, С Игорем Кио он уже смирился. Из-за того, что ты с должности уволился, куда он тебя для воспитания направил. Он теперь за тобой присматривать будет и если куда метишь повыше – не надо, он уже приказал должностей тебе в Ленинграде не давать.

– Спасибо, Галинка, ты хорошая.

– Да что уж там. Это ты меня прости, но сердцу не прикажешь. Может тебе денег надо, так я вышлю.

– Не надо, есть пока.

Я повесил трубку и решительно вышел из номера.

В баре сегодня подавали модный коктейль: мандариновый сок с ромом. В мае 1961 Фидель Кастро открыто провозгласил, что Куба пойдёт по социалистическому пути развития. Это резко изменило отношение руководства СССР к Кубе. На Остров отправились советские инженеры, военные специалисты и оружие, чтобы предотвратить повторение интервенции США. Поэтому у нас теперь есть мандарины и ром.

Бармен меня узнал и поприветствовал.

– Вам как обычно? – спросил.

– А как для меня обычно? – удивился я.

– Ну вы же сами вчера сказали: налить 50 грамм водки и, не смешивая, еще 50 грамм.

На соседнем стуле кто-то захохотал знакомым голосом. Посмотрел – Высоцкий!

– А пивка не ли, сегодня хочется что-то полегче, дела накопились.

– Есть чешское двойное золотое, крафтовое пиво с ярким послевкусием и ароматом, в процессе варки добавляется рисовая сечка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Наливай. – И обращаясь к Володе – Будешь.

– Ну ежели с рисовой сечкой – попробую.

У меня двойственное отношение к Владимиру Семеновичу. Гениальность несомненная, песни его люблю, но слушаю в особых случаях и непременно поддатый. Не идут они мне в трезвом состоянии. Да и в том, что власть его не ценила, нахожу фальшь. И ценила, и слушала, и многое разрешала. Кто еще из творцов того времени мог свободно ездить в Париж и вообще за границу. Кто мог такие концерты закатывать где угодно и когда угодно без одобрения властей и филармоний. И киношники ему благоволили…

Что-то сегодня меня все на благо клонит, с похмелья что ли.

Глава 21

Собираюсь.

Собираюсь, собираюсь и подальше умотаюсь.

Проснулись с Володей в моем номере с ужасающим похмельем. Не сами проснулись – разбудил антрепренер Володин. Стучал – стучал, достучался, сунул нам по маленькой – сувенирной бутылочке коньяка. И попросил Высоцкого побыстрей собраться, так как их в Ленкоцерте ждут.

– Что было вчера, спросил я, выливая коньяк в стакан и готовя второй стакан с газировкой на запивку?

– Ну, вроде ты стихи читал свои, а я пытался их петь, – сказал тезка, выхлестывая коньяк прямо из бутылочки и отнимая у меня газировку. – Обычно это меня просят читать и петь, а ты вот наоборот… Понравились про заблудившуюся чайку и «Болото наших надежд», если хочешь – могу купить для исполнения.

– Бери так, мне гордо раз сам Высоцкий их будет петь.

– Спасибо, дружище, напиши еще раз фамилию, чтоб не перепутать при объявлении автора. Ну давай что ли, тезка!

Мы поручкались и антрепренер уволок свою жертву. А я выудил из холодильника запасенное пиво и добавил.

Надо было что-то решать!

И надо было определиться с желаниями. А они у меня причудливые.

Например, почти все мечтают, разбогатев, купить остров. Подразумевается – тропический, в теплом море. А я и в прошлой жизни мечтал где-нибудь в густой тайге, чтоб ни души вокруг на много километров, например – в Саянах, построить дом на поляне, запитать его энергией от солнца и от ближнего ручья, дизель на всякий случай в сарае поставить… И чтоб дом из вымоченной лиственницы, на века сложить, а внутри оббить веселенькой сосной и липой. Ну и с вертолетчиками договориться насчет снабжения раз в пару месяцев.

Да и сейчас, с грузом прошлой жизни и наваром нынешней мне хочется хоть на годик два убраться куда-нибудь в тайгу. Не в Финляндию (а из Ленинграда не трудно туда перебраться), а именно в Сибирь, в тайгу.

Не могу удержаться, чтоб не поделиться знаниями из прошлой жизни об одном месте в тайге.

Тофалария: край возле неба, затерянный в Саянах. Тофы – тюркоязычный коренной малочисленный народ России, проживающий в Восточной Сибири. на северо-восточных склонах Восточного Саяна в основном в созданных в 1920–1930-х годах населённых пунктах Алыгджер, Верхняя Гутара и Нерха, куда были принудительно переселены при переведении на оседлый образ жизни. Транспортное сообщение с этой территорией осуществляется только по воздуху, зимой возможно добраться также на специализированной технике по льду реки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Представителей коренной сибирской народности тофы на земле осталось около 800 человек. Когда-то они были кочевниками, а сейчас большинство тофов компактно живёт в трёх посёлках в Нижнеудинском районе Иркутской области. Этот очень красивый и обособленный горный регион называют Тофаларией. Добраться до него фактически можно лишь по воздуху.

Административный центр Тофаларского муниципального образования. Расположен на правом берегу Уды в 93 км к юго-западу от Нижнеудинска.

Алыгджер в переводе с тофаларского языка означает «ветер». Дует здесь он довольно сильно. И проникает всюду беспрепятственно – на зависть людям. От «большой земли» Алыгджер отрезан непроходимыми горами. Добраться в Алыгджер можно практически лишь вертолётом. Зимний вариант – по замерзшему руслу реки, но это довольно длительное и небезопасное путешествие.